— Дражайший Николай Павлович! Возможно, что и не платили злодеи полицейским ничего. Просто-напросто цели полиции и православного союза совпадают, да и как не совпасть — фактически черная сотня является неофициальным продолжением департамента. Всё в полнейшем согласии с Марксом.

— Так что же делать практически? Выходит, что поджигатели могут действовать безнаказанно, но если я прикажу пойманных злодеев спустить на дно Москвы-реки, мне придется собираться в Сибирь.

— Положение хуже губернаторского, — согласился физик. — Однако не безвыходное. Прорвемся. Предлагаю пока поручить охрану рабочим из социал-демократической организации — пусть потренируются. А выловленных в следующий раз агентов попробуем перевербовать для передачи дезинформации. Припугнем, накачаем наркотиками — придумаем подходящий метод… Погодите, Николай, только без лишних движений… Кажется, за нами уже следят…

Вельяминов осторожно показал взглядом на здорового парня с папироской во рту, подпирающего стену неподалеку от собеседников. Широкая простецкая физиономия, низкий лоб и нечесаные светлые патлы, выбивающиеся из-под дешевого картуза. Похоже, курильщик прислушивался к разговору.

— По-моему, я этого бугая в конторе несколько раз видел. Только понять не мог, чем он занимается.

— А, это… Не беспокойтесь, мистер Вильямс, — молодой фабрикант махнул рукой и продолжил уже на английском языке, — это Яшка, посыльный. Дурак, неумеха и склочник, недавно из деревни, но дядя просил позаботиться о нем, поэтому я не могу его уволить. Кое-как освоил грамоту и счел это достаточным основанием, чтобы претендовать на должность в конторе. Каюсь, я посмеялся над этим горе-карьеристом. А он начал всюду болтать, что хозяин-немец преследует его за приверженность православию и вообще презирает русский народ. Мол, всеми делами на фабрике заправляют нечестивые лютеране и раскольники. Ваше появление на фабрике стало для бедняги еще одним ударом.

Ростислав чуть не засмеялся от такого перечисления столь разных направлений в христианстве.

— Всё понятно, Николай Павлович, ситуация стара, как мир. Амбициозный неуч — подходящий материал для политиканов из Православного союза. Но во всём этом есть и приятная сторона: будь против нас у властей по-настоящему серьезные подозрения, постарались бы подвести к руководству фирмы профессионального филера, а не вербовать первого подвернувшегося придурка-посыльного.

Про себя физик подумал, что Яшка может представлять собой прикрытие для настоящего агента, но счел такое предположение маловероятным. Нет причин для мало-мальски сложной комбинации. Впрочем, проверка не помешает.

Возможность проверки представилась через два дня. Зайдя на ужин к "Вильямсам", Андрей Вельяминов пригласил опытного "английского инженера" для консультаций по установке нового электротехнического оборудования на завод братьев Бромлей. На фабрике про приглашение заранее не знал никто. Ростислав договорился со Шмитом — была устроена утечка информации о предстоящей отлучке инженера, но без указания места. Потом фабрикант вызвал Яшку к себе в кабинет и в присутствии "Вильямса" поручил отнести запечатанный пакет с деловыми бумагами на завод Гужона. Через некоторое время, когда в конторе собрались служащие, Шмит и Ростислав затеяли громкий спор о взаимодействии с мастерскими Ярославской железной дороги. Чуть позже Ростислав захватил портфель, вышел с территории фабрики и углубился в лабиринт пресненских переулков. Здешние кварталы выглядели совсем не по-московски. Покосившиеся избы совершенно деревенского вида, многие даже крыты не железом, а дранкой. За заборами из разнокалиберных досок кудахчут куры, хрюкают свиньи. Облезлые тощие козы пасутся прямо на незамощеных улицах, выщипывая первую весеннюю травку. Пропетляв в узких проходах — здесь незаметная слежка без технических средств была невозможна — физик выбрался к зоосаду, стряхнул с ботинок налипшую грязь и нанял извозчика.

Переменив двух извозчиков, Ростислав доехал до механического завода братьев Бромлей, что у Калужской заставы (про себя ученый использовал более привычное название — "Красный пролетарий"). Андрей Вельяминов уже ждал около заводской проходной.

— Добрый день, мистер Вильямс! Я очень рассчитываю на вашу помощь. Завод получил новые станки с электрическим приводом из Бирмингема, но с их установкой возникли проблемы. Сопроводительная документация на английском. Как вы знаете, я языком Шекспира владею, но недостаточно. Боюсь что-либо испортить из-за неточности перевода.

— Буду рад помочь коллеге.

Прадед и правнук прошли на завод. Цеха размещались в отдельных корпусах, капитально выстроенных из красного кирпича. Общее впечатление куда внушительнее, чем от полукустарной мебельной фабрики Шмита. Зато внутри цеха Ростислав остановился, оглушенный грохотом старых механизмов. Под потолком бешено крутились валы, вибрирующие приводные ремни со свистом разрезали воздух. Похожая система применялась и у Шмита, однако здесь металлообрабатывающие станки требовали существенно большей мощности. В полутемном цеху рабочие пригибались к механизмам, напоминая уэллсовских морлоков. Раскаленная стальная стружка летела во все стороны. После первого визита на фабрику Шмита физик счел тамошние условия работы каторжными, однако теперь понял, что на Пресне просто курорт по сравнению с бромлеевским заводом. Да и рабочий день на механическом заводе длился одиннадцать часов против девяти у Шмита. При этом месячный заработок в пятьдесят рублей считался очень высоким даже для квалифицированного рабочего. Конечно, это больше денежных доходов среднего крестьянина, но явно недостаточно для нормальной жизни в Москве. А неквалифицированные подсобники, недавно приехавшие на заработки из деревни, вообще довольствовались двадцатью-тридцатью рублями. Ростиславу такие рабочие казались полным аналогом таджикских гастарбайтеров двадцать первого века. Чудовищно невежественные вчерашние крестьяне часто посещали церковь, внимая черносотенной пропаганде. Как оторвать этих полудикарей от христианских предрассудков? Вспомнив всё прочитанное в своём времени на тему психологической войны, Ростислав и Ма Ян обработали переданные по радио из Женевы директивы ЦК РСДРП(б) и подготовили две листовки, рассчитанные на разную публику. Первый текст был обращен к квалифицированным мастеровым и мало отличался от внутрипартийных документов. На одной странице сжато разъяснялись экономические причины войны с указанием, куда шли доходы от концессий в Корее и Маньчжурии, и как владельцы заводов наживаются на военных заказах. Вторая листовка предназначалась для недавних крестьян. Простым языком (но без нарочитой простонародности) с отсылкой к библейским образам излагалась позиция социалистов по земельному вопросу. Некоторые формулировки физик позаимствовал из декрета о земле 1917 года, насколько сумел вспомнить. Оба воззвания заканчивались призывом к забастовке. Пачки отпечатанных на гектографе листовок Ростислав передал Андрею, когда инженеры зашли в подсобку, заставленную ящиками с новым оборудованием.

Ростислав просмотрел сопроводительные документы на английские станки, обратив особое внимание на требования по электропитанию. Здесь уже становились лишними громоздкие и опасные приводные валы с ремнями — каждый станок оснащался отдельным электрическим мотором (правда, не переменного, как в будущем, а постоянного тока).

Подготовив письменные рекомендации по устройству проводки и размещению новых станков в цеху, физик отправился в контору за гонораром. Молодой бухгалтер, судя по манерам, из разорившихся дворян, сверил документы и быстро выписал чек. На выходе Ростислава снова догнал Андрей.

— Подождите, мистер Вильямс. С английским социалистом, то есть с вами хотят поговорить здешние рабочие активисты.

— Что ж, я не против. Только без лишних глаз и ушей. Надеюсь, что люди надежные.