Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Идея, Шура! — с энтузиазмом воскликнул Колчанов; он уже давно не бывал на охоте. — Завтра же утром!

Надя пришла в ужас от этого разговора. Она долго уговаривала Колчанова не ходить на медведя. Но он был непреклонен. Еще бы, такой удобный случай!

— Тогда и я пойду с тобой! — решительно сказала она.

— Но при одном условии, Надежда, — серьезно предупредил Колчанов: — во время охоты от меня ни на шаг! Будешь стоять только там, где я тебе скажу.

— Хорошо, Алеша, я согласна…

…Утро выдалось пасмурное, в воздухе кружились снежинки, почти неслышно касаясь лица. На охоту вышли все, включая и Гошу Драпкова.

Берлога находилась километрах в пяти от зимовья, вверх по Сысоевскому ключу. Тропинка шла только до верхнего аппарата, а дальше начиналась снежная целина. Идти стало трудно, через каждые пятьсот метров садились отдыхать. Колчанов несколько раз предлагал Наде вернуться, но она, улыбнувшись, продолжала упорно идти вперед.

Наконец Шурка Толпыга остановился, вполголоса сказал:

— Осталось метров двести, вон в том буреломе. — Он показал в сторону темного распадка.

— Тогда — отдых, и никаких шумов! — шепотом объявил Колчанов. Он смахнул валенком снег с толстой колодины и все уселись на ней.

Охотники еще раз проверили в казенниках своих дробовиков заряженные жаканами патроны, рассовали по карманам запасные.

— Какой план примем, Алексей Петрович? — шепотом спросил Толпыга.

— Самое удобное, я думаю, стать с боков от лаза и бить. А Гоше поручим шуровать шестом. Не боишься, Гоша? Ну, тогда отдай ему, Шура, шест.

И вот перед ними берлога. У охотников наготове ружья, у Гоши — длинный шест. Хозяин тайги выбрал себе убежище в довольно укромном уголке. Когда-то ветром повалило старое дерево. Падая, оно выворотило вместе с землей все свои корни. На это дерево упали другие деревья, их оплели лианы лимонника, актинидии, а теперь еще завалило снегом. Свою берлогу медведь устроил под самым комлем выворотня.

Подходы к берлоге Толпыга давно уже исследовал. Переговариваясь знаками, охотники быстро заняли свои места: Колчанов — со стороны корневища, Толпыга — с противоположной стороны. Пронина послушно и пугливо стала за спиной Колчанова. Гоша приготовился орудовать шестом.

— Ну, давай, Гошка! — скомандовал Толпыга, видя нерешительность друга.

Руки у Гоши тряслись, когда он стал засовывать в лаз острый конец шеста. Долго он возился, пока шест прошел под выворотень. Неожиданно он уперся во что-то мягкое.

— Медведь, должно… — дрожащим голосом прошептал Гоша.

— Да шуруй ты, шуруй сильнее! — заорал на него Толпыга.

Заметно робея, Гоша стал тыкать сильнее, но вдруг, бросив шест, в панике кинулся за Колчанова: в берлоге что-то затрещало, оттуда донесся глухой рык. В ту же секунду снег у лаза зашевелился и высунулась большая бурая голова с мохнатым загривком, вся обсыпанная снегом. Выстрелы прогремели почти одновременно. Медвежья голова ткнулась носом в снег.

— Держать ружья наготове, а я попробую его стволом, — сказал Колчанов Толпыге. Но зверь уже не подавал признаков жизни, его открытые глаза остекленели.

Пронина, с замиранием сердца наблюдавшая из-за спины Колчанова за происходящим у лаза, спросила шепотом.

— Все? Убили?

— Все, убили, — прошептал Колчанов, комично подражая невесте, и все дружно рассмеялись. — Но выходить еще рано, — заметил он. — В берлоге может оказаться второй медведь. Бывает, что целым семейством забираются.

Но сколько ни шуровали они в берлоге, оттуда больше никто не показывался.

Вытащив медвежью тушу из лаза, охотники принялись орудовать ножами. Вскоре была снята шкура, вырезано несколько лучших кусков мяса, нутряной жир, печенка и желчь, которую в народе ценят как лечебное средство.

К обеду охотники были уже дома. А назавтра, когда в зимовье пришла подвода, Толпыга съездил верхом на лошади к берлоге и привез вьюком всю медвежью тушу.

В воскресенье Колчанов и Пронина покинули зимовье. Последние дни года были заполнены у них заботами, совсем не похожими на прежние, — покупки, покупки. Колчанов даже слетал из Средне-Амурского в Хабаровск за новым костюмом себе и подарками для Нади.

Свадьба состоялась, как и наметили они, под Новый год — веселая, с песнями, музыкой и состязаниями плясунов. Это был большой праздник для всей бригады.

33. Буруканская весна

Раньше обычного пришла весна на Бурукан. Уже к концу марта снег на реке и прибрежных галечниках сошел совсем, а наледи изъели ледяную броню не только на притоках, но и в самом русле Бурукана.

На аппаратах Вальгаева наступала самая ответственная пора — выход мальков кеты из своих убежищ. С утра до вечера не покидали теперь зимовщики Сысоевского ключа. Весна наступала дружно, лед на запрудах, где находились аппараты, почти совсем уже растаял, а начавшаяся прибыль воды могла в любую минуту смыть наскоро сооруженные плотники. Чтобы этого не случилось, нужно было все время спускать из запруд излишек воды. Правда, личинки кеты давно уже вылупились из икры превратились в мальков, способных передвигаться, но они еще недостаточно развились и в случае прорыва плотинок могли погибнуть.

Многие мальки уже рассосали «желточные» мешочки, содержащие запас питания, вышли из аппаратов, и теперь целые тучи их носились в прозрачной воде запруд. Назрела еще одна проблема — пропитание этого несметного потомства. В естественных условиях заселенность нерестилища мальками позволяет каждой рыбке найти себе еду. К тому же возле нерестовых бугров обычно до весны лежат и разлагаются остатки рыб-производителей, которыми и питаются мальки. По совету Вальгаева с осени было оставлено у каждого инкубатора по два десятка рыбин, но хватит ли этого питания малькам, было еще неизвестно. Поэтому еще зимой сюда было завезено несколько мешков трухи из рыбных отходов, приготовленной по рецепту Вальгаева. Теперь зимовщики все время высевали в каждую запруду по нескольку килограммов этой трухи.

Однажды утром — это было в первых числах апреля — обитатели зимовья вышли из избушки, чтобы идти на аппараты, как вдруг услышали характерный шум мотора где-то в низовьях Бурукана.

— Похоже, вертолет, — сказал Толпыга. — Уж не к нам ли?

Вскоре из-за сопок действительно показался вертолет. Он летел на высоте не более двухсот метров над самым руслом реки. По мере того как вертолет приближался к зимовью, он все более снижался. Когда он повис над берегом рядом с избушкой, грохот мотора и бешеный ветер от лопастей винта заставили всех укрыться за углом избушки. Вертолет приземлился в том же месте, где садился в прошлом году, когда вылетал на поиски Колчанова.

— Николай Николаевич! — вдруг закричал Колчанов и бросился к вертолету.

Да, в окошке машины показалась весело ухмыляющаяся физиономия профессора Сафьянова. Но он был не один. Из открытой дверцы вертолета вылезал Званцев. За ним показался Вальгаев, а потом сошел на землю и профессор Сафьянов.

— Ну, как вы тут, не одичали еще? — весело гудел он, обнимая своими ручищами одним захватом Колчанова и Пронину. — Еще не стали людоедами?

— Нам медвежьего мяса хватает, Николай Николаевич, — шутила Пронина.

— Ишь ты? Так-таки хватает? — гремел профессор. — Уж не Надежда ли Михайловна охотится за ними?

— Бывает, что и она, — ответил Колчанов.

— Впрочем, одного медведя, упромышленного ею, я уже вижу — вот он! — Сафьянов ткнул своим длиннющим пальцем в грудь Колчанова, и все громко расхохотались.

— Но какими судьбами вы здесь, Николай Николаевич? — нетерпеливо спрашивал Колчанов, когда улегся шум встречи.

— История длинная. Потом расскажу, Алешка, — отвечал профессор, кладя руку на плечо Колчанова. — Короче говоря, участвовал в зональной конференции Восточной Сибири и Дальнего Востока по производительным силам. Ну и решил заглянуть к своим аспирантам-заочникам, поблагодарить тебя за толковый отчет о работе экспедиции, а вас обоих — поздравить. Молодцы, что поженились!

50
{"b":"656235","o":1}