— В том то и дело: Ищущих не должно было быть здесь. Они появляются позже — через некоторое время после падения барьера. Но и это еще не все. Мы обнаружили Избранного Инноса. Мертвого.

Лицо Корристо исказилось в изумлении и недоумении:

— Ты абсолютно уверен? Тот герой, о котором ты мне рассказывал — мертв? Ты говорил, вся история нашего мира вращалась вокруг него, как же такое возможно?

— Я не знаю, Мастер. Но, похоже, Белиар знает, что Иннос призвал меня из другого мира. Те Ищущие ждали меня, чтобы убить.

Корристо тяжело осел на деревянный стул.

— Печальные вести. Твое присутствие здесь оказало сильное влияние на наш мир. В твоей памяти я видел наше будущее лишь частично да и не был знаком с Избранным, но, судя по всему, произошла катастрофа, масштабы которой пока трудно вообразить. Белиар одержал крупную победу. Нам нужно как можно скорее разрушить барьер и направиться в монастырь Хориниса, дабы объединить силы с Пирокаром. Если ты говоришь, что Белиар знает о тебе, то теперь утечки информации можно уже не бояться. Я пошлю письмо Пирокару с рассказом о тебе и описанием всех произошедших событий. Пусть готовятся к худшему.

Корристо взял в руки пергамент и чернила и принялся писать. Вдруг, словно вспомнив что-то, он оторвался от письма:

— Ты сказал, Ищущие — бывшие последователи Спящего?

— Да.

— Почему ты не сказал раньше, что жители болотного лагеря могут представлять такую серьезную угрозу?

— Я… даже не подумал. Ищущие должны были появится только после падения барьера, при чем не сразу, но через некоторое, довольно продолжительное время. Мы же были сосредоточены на изгнании Спящего, — несмотря на то, что я действительно не мог предвидеть подобного развития событий, мне стало стыдно. Возможно, стоило с самого начала связаться с Юберионом или хотя бы Кор Галомом и постараться убедить их отречься от Спящего?

Корристо тяжело вздохнул:

— У Мильтена есть друг среди сектантов. Я попрошу его связаться с ним и разузнать подробней об обстановке в лагере, а заодно выяснить, не пропадали ли у них люди. Тебе же советую тренироваться еще больше: у меня нехорошее предчувствие.

— Да, Мастер, — покорно ответил я. Нехорошее предчувствие было и у меня.

В ожидании изготовления достаточного количества орочьих Улу-Мулу прошло еще несколько дней, которые я как обычно проводил в упорных тренировках. Теперь я вполне мог за себя постоять и меня даже направляли помогать охотничьим отрядам, добывающим пропитание для лагеря. Поджаривание падальщиков стало для меня обычным делом, так же, как и защита отряда от периодически выбегающих из леса волков.

Когда во время охоты стая выбежала из леса в первый раз я испугался и на мгновение растерялся. С десяток серых и каштановых ощетинившихся шкур рыча устремились к нам, намереваясь впиться клыками в такую притягательную для них человеческую плоть. Должно быть, мы истребили слишком много падальщиков в округе и волки стали голодать, раз от отчаяния решили напасть на отряд людей, пусть нас и было всего четыре человека.

— Волки! — Крикнул я. Привычно собрав энергию Инноса, я загнал ее в руну и первая огненная стрела с треском впилась в серую морду, сжигая шкуру и вместе с ней — глаза. Остальная стая не сбавляя хода бежала дальше прямо на нас. Бойцы Нового Лагеря вышли вперед, пряча меня за своими спинами. Прежде, чем волки настигли нас, еще двое пали жертвами моих смертоносных заклинаний. Дальше все произошло слишком быстро: волки прыгали на людей, стараясь вцепиться в горло, но встречали на своем пути лишь холодную сталь клинка. Несколько обезумевших от голода тварей — ничто перед опытными охотниками Нового Лагеря.

Поначалу мне было трудно убивать живое существо, так же, как и в те первые два раза, когда я только попал сюда, но со временем убийство перестает быть чем-то необычным и ты привыкаешь. Меня передергивало от мысли, что, должно быть, то же самое происходит и при убийстве людей.

— Ты прав, — подтвердил мои опасения захмелевший Горн во время наших очередных вечерних посиделок в баре на озере. — Когда я впервые проломил человеку череп его глаза снились мне каждую ночь. А теперь мне все равно — сами нарываются, вот и получают, — наемник сделал глоток рисового шнапса.

— Кстати, тут пришла весточка от Лестера, — сказал сидящий с нами Мильтен. — В Братстве Спящего провели ритуал. Их бог показал им какое-то бессмысленное видение, а их лидер Юберион впал в кому.

— И что, они сами добыли яйца ползунов? Никто им не помогал? — Удивленно спросил я.

— В каком смысле?

— В игре они не проводят ритуал, пока Избранный Инноса не добудет им необходимые ингредиенты.

— Наверное, они все добыли сами. Я и не думал спрашивать о таком.

Это было странно: события игры, не дождавшись, пока их запустит главный герой, стали развиваться сами.

— И кстати: бесследно из их лагеря никто не пропадал. Трупы тех, кто исчезал на долгое время рано или поздно находили. Сейчас пропавшим никто не числится, так что те Ищущие не могли быть из Болотного Лагеря.

— Выходит, каким-то образом Белиар захватил разум неких других жителей колонии. И каких именно можно только гадать, — высказал я предположение.

— Скорее всего, так и есть.

— Что там с Улу-Мулу?

— Почти все готово. Таррок трудился не покладая рук и уже готово девять штук. Все, что нам осталось, это добыть еще один рог мракориса. Не хочешь поучаствовать в охоте завтра? — Сделав глоток шнапса, предложил Мильтен.

— Почему бы и нет, — решил я.

Как и в прошлый раз, когда я отправился с отрядом охотиться на тролля, мы с Мильтеном и Миксиром встретились в наших покоях и направились ко входу в лагерь. В этот раз все ждали только нас. Идти пришлось далеко в лес за Старым Лагерем, что неподалеку от разрушенного форта, ибо все мракорисы поблизости были уже истреблены. На самом деле я был немного удивлен, что мракорисы вообще еще остались: в игре их, кажется, и десяти особей не набиралось. В лесу приятно пахло утренней росой, а влажные опадшие листья то и дело липли к обуви. В такие моменты я даже рад, что был выдернут из дома и попал в этот необычный и зачастую пугающий мир, обладающий своей неповторимой мрачной красотой. Не сказать, что в остальное время я был недоволен тем, что случилось, и все же иногда на меня нападала тоска по дому. Хоть жизнь дома и не могла мне дать то, что дает этот мир и сделать тем, кем я могу стать здесь, но все же мысль о том, что я больше никогда не увижу родных наполняла мое сердце горечью. Погрузившись в свои мысли, я не сразу заметил, как Торлоф приказал отряду остановиться. Прямо впереди, устав от ночной охоты и громко сопя спал мракорис: огромный черный монстр, с когтями размером с мою ладонь и рогом в половину моей руки. Осторожно, дабы ненароком не разбудить его, отряд принялся раскладывать на земле капканы. Когда все было готово, Торлоф дал команду и Мильтен запустил в монстра огненный шар. Огненное заклинание угодило в бок хищнику, выжигая шерсть и оголяя опаленную кожу. Мракорис взревел, спросонья не понимая, что происходит, но быстро сориентировался и побежал навстречу обидчикам. Первобытная ярость слепо вела его вперед, заставляя во что бы то ни стало как можно скорее добраться до неприятеля и разорвать его. Эта ярость его и сгубила. Уже предвкушая вкус крови и готовясь к прыжку, мракорис угодил сразу двумя своими лапами в расставленные ловушки и, взревев от боли и негодования, нелепо распластался по земле, пытаясь зубами стянуть железки со своих лап. Когда бойцы его окружили и, уклоняясь от выпадов клыкастой морды, перерезали монстру глотку, мне было его даже жалко. В последнее мгновение мне показалось, что во взгляде хищника проскочило отчаяние и смирение перед неизбежным. Когда мракорис издал последний рык и обессиленно рухнул на землю, заливая ее кровью, Миксир подошел к нему и принялся отпиливать рог. Да, все прошло быстро и четко: отряд уже как минимум девять раз до этого охотился на мракорисов и схема была отточена и выверена до мелочей. Наверное, ничто не могло пойти не по плану. Моя помощь так и не понадобилась.