— Вот и мой лучший воин. Твой отец был поистине великим хаоромом, и я уверен, что ты ничуть не хуже, — сын Сансариса выпрямился и молча ждал приказов. — Я позвал тебя, Фартарес, по поводу войны со сцеррами. Раса древняя, сильная, их, конечно же, намного меньше, нежели нас, но мне не хотелось бы долгой войны с ними. Потому я и позвал тебя. Я хочу, дабы ты уничтожил их. Перебей, казни, убей хоть всех представителей их расы — мне плевать. Их должно остаться либо слишком мало, либо не должно быть их более в мире.

— Будет исполнено, вождь, — Фартарес вновь поклонился и ушел прочь. И именно после этой войны со сцеррами Хаотан получил прозвище Чернодуший, которое он с радостью использовал.

Всего за одну седмицу его отряд перебил почти всех сцерров, и тем пришлось сдаться, дабы не быть истребленными. Лишь Валар не верил в удачный исход при таком подходе, а потому он и верные ему сцерры спрятались в глубинах многих лесов, да так, что даже айстран не сумел их найти, но выживших было слишком мало. Всего за семь дней было убито около тридцати тысяч сцерров, а таких потерь у них не было за все их существование в мире.

Вождь остался доволен, и, хоть он и знал, что не вся раса истреблена, тем не менее, он был доволен.

— Фартарес, у меня есть к тебе одна просьба, — вождь посмотрел куда-то в сторону и подозвал к себе кого-то. Перед айстраном предстал маленький хаором, у которого еще даже крылья не начали прорезаться. — Это мой сын — Хаоран. Я хочу, дабы ты лично взялся за его обучение, Фартарес. Я возлагаю на него огромные надежды и хочу, чтоб они оправдались. Никого нет лучше тебя. И я знаю, что ты воспитаешь из него великого воина, и он станет достойным вождем.

Айстран смотрел в серые детские глаза (хаоромы при рождении не голубоглазые, а цвет менялся лишь в девять лет) и видел в них собственное отражение, видел себя былого.

— Я сделаю из него сильнейшего вождя в истории нашей расы, — уверенно сказал Фартарес, а Хаотан слегка улыбнулся, ибо знал, что айстран ничего не говорил просто так и он всегда держал данное слово.

Сансарис был довольно стар даже по меркам хаоромов, но еще мог держать в руке меч и являлся серьезным противником. Но он захотел уйти из жизни как истинный полководец. Отец Фартареса облачился в праздничные золотые доспехи и вышел наружу. Погода стояла неспокойная. Молнии били часто, гром гремел и шел сильнейший ливень. Все было по правилам, как и полагалось в подобных случаях, и вся сотня вышла, дабы проводить бывшего полководца в последний полет. Бывший айстран, не проронив ни слова, расправил крылья и взлетел, направившись прямо в грозовое облако. Молния ударила по нему, но тело не стало падать обугленной грудой наземь, а обратилось в пепел и развеялось. Так случилось от того, что доспехи на нем не совсем обычные, а с примесью, сделанные из маргатия (особого сплав, который делали лишь мастера-кузнецы хаоромов для айстранов). Сплав этот не особо прочный, к тому же он не жароустойчив, так что при определенной температуре подобный доспех загорался, превращаясь в пепел вместе с тем, кто его надел. Такая смерть считалась самой благородной (лучше лишь смерть от более сильного противника), ибо айстран умирал от силы природы, так еще и погиб в небесах. Взлететь как можно выше, сложить крылья и камнем падать наземь — удел простых воинов, но никак не полководцев великой сотни. Многие, очень многие могли лишь мечтать о подобной достойной смерти, но даже вождям не оказывалось подобной чести. Лишь айстрану.

Фартарес стоял и еще долго смотрел вверх. Отца больше не было, но память о нем останется с ним, и он передаст ее своим детям. Кроме того, имя Сансариса будет жить если не вечно, то очень долго, ибо его выбьют на памятной стене в крепости отряда, и оно будет рядом с его предшественниками, а потому айстран Сансарис не умрет, пока будут те, кто его помнит, ибо пока существует память о ком-то — он не умирает.

С тех пор прошло больше столетия. Хаоран стал величайшим вождем средь всех хаоромов, но, как известно, пал от руки некроманта. Его ученик, тот, кого он знал еще совсем ребенком погиб от человека. Их отряд подчинялся исключительно вождю, а коль такового не было, то и ничего предпринимать нельзя, но Фартарес решил пойти наперекор правилу, ибо оставить убийство ученика безнаказанным он не мог. К тому же этот некромант весьма интересен ему. Авось Эльтран окажется достойным противником, коих у айстрана не было вот уже очень много лет.

Что за странное чувство? Неужели кто-то осмелился следить за ним? Да… Кто-то применил всевидение ветра, дабы увидеть его. Фартарес перестал смотреть на некроманта и увидел старого сцерра. Лицо показалось ему очень знакомым, но он не смог его вспомнить.

Стоит также упомянуть, что в их отряде не принято именоваться обычными именами хаоромов. Новоприбывшему давали иное имя, или же он сам его выбирал. Вот такая вот особенно отряда, даже традиция, которой все придерживались. И чем необычней новое имя — тем лучше.

А Эльтран уже закончил сражаться с вождями и заметил их остров. Фартарес видел, как некромант сел на мокрый песок и начал ворожить, но что именно происходило — он так и не понял. Уже скоро, очень скоро они схлестнутся, и он узнает, чего стоит некромант, победивший Хаорана.

Фартарес подошел к обрыву острова, встал на самый его край и подался вперед. Ветер бил по лицу, глаза его закрыты. Он сосредоточился на цели, повторял в голове все увиденное, что происходило на берегу. Он видел каждое движение Эльтрана, как тот двигался, как атаковал мечом, как уклонялся и, главное, как начинал творить волшбу. Конечно же, это отнюдь не весь арсенал некроманта, но айстран более чем уверен, что мог предугадать действия человека. Ему нужно отомстить за Хаорана, а кто из детей Кровавого Крыла в итоге станет новым Эрме — его не интересовало.

В сотне метрах над водой Фартарес открыл глаза и расправил крылья. Лишь после этого его отряд вылетел с острова. Построились в два больших клина, впереди одного сам айстран, а во втором — тармир. На середине пути разделились на несколько групп: в первой находились Фартарес, Черзор и еще восемь воинов, а остальные рассредоточились и направились в лес.

Полководец увидел растерянность Эльтрана, словно некромант ожидал кого-то другого. Приземлившись перед ним, Фартарес пристально осмотрел его с головы до ног и отметил для себя, что за пару минут человек стал выглядеть на порядок лучше, нежели во время боя с вождями. Теперь-то ему стало понятно, что такого делал некромант. Он восстанавливал Силы, но много ли сумел восполнить?

— Приветствую убийцу Кровавого Крыла, — айстран приложил руку ребром ладони к груди и коротко поклонился. Все-таки врагов надобно уважать.

— Ты еще кто такой? — скривил лицо человек.

— Звать меня Фартарес, я полководец армии Хаорана, предводитель элитной сотни анэрэ декаре, что можно перевести на ваш язык как «небесные рыцари». Также я известен как Гвардеец Небес, по крайней мере, так меня величали сцерры.

— Безмерно рад за тебя, — съязвил Эльтран. — Что тебе надобно здесь?

— Ты, некромант. Наша сотня подчиняется исключительно вождю племени, коего более нет. Но вожди меняются, а потому, пока не будет избран новый, мы не проявляем себя. Но… Хаоран был моим учеником, некромант. Он был мне как сын.

— Трогательно, трогательно, не будь я настолько уставшим, то непременно расплакался бы, — покачал головой маг. — У тебя что, нет собственных детей?

— Не понимаю к чему данный вопрос, но есть. Через три года мой сын достигнет совершеннолетия, и я возьмусь за его обучение.

— Хорошая мысль. Благодарю, что представился и сообщил мне столь важные вести, но не соблаговолили бы вы вернуться обратно в крепость и позволить мне разбираться с моими делами, а?

— Нет, Эльтран. Как я уже сказал, мне нужен ты. Мой ученик должен быть отомщен.

Некромант глубоко вздохнул и покосился на Фартареса. Замечательно! Теперь и этот белокрылый напрашивался на битву. Превосходно, Эльтран, просто чудесно. Можно подумать, мало пришлось помахать мечом в последнее время.