Сэр Джеффри, который много лет глумился над своей безропотной женой, теперь приобрел новый для себя опыт подкаблучника дочери, потому что он и был именно подкаблучником. Мисс повелевала им железной рукой и так отточила свое мастерство, что всего через год он повиновался ей точно так же, как слуги в дальнем крыле дома, когда она была совсем крошкой. Она не боялась его страшных проклятий, потому что ее собственные словесные запасы были куда более разнообразны, и пользовалась она ими гораздо искусней, и голос у нее был пронзительнее отцовского – пусть не такой оглушительный, зато вопила она с таким неукротимым упорством, что всегда умела настоять на своем. Ко всему прочему ее ярость и сила воли значительно превосходили отцовскую, несмотря на ее нежный возраст и его испорченную репутацию. В конце концов он вынужден был со всем смириться и превратил свое порабощение в нечто вроде заслуги или шутки.

– Нет никакой управы на эту маленькую ведьму, – смеялся он. – Ни человеку, ни дьяволу не под силу ее ни согнуть, ни сломать. Даже если ей все кости переломать, она умрет, изрыгая проклятья и сопротивляясь.

По правде говоря, если бы природа не даровала девочке необыкновенной красоты и живости характера, то будь она хоть в тысячу раз менее строптивой, сэр Джеффри, без всякого стеснения и сомнений и сам переломал бы ей все кости. Однако красота ее, казалось, с каждым часом только возрастала, и благодаря этому отец обожал ее еще сильнее.

В десять лет она была ростом со здорового двенадцатилетнего мальчишку и обладала фигурой и осанкой юной Дианы. Длинноногая, прекрасно сложенная и сильная, она притягивала взгляды и вызывала всеобщее изумление. Отец брал ее с собой на охоту, и когда она мчалась на лошади в своих коротких бриджах, сапогах и алом плаще, совсем еще дитя, никто не мог оторвать от нее глаз. Она рано научилась кокетничать и стрелять глазами, но делала это непреднамеренно, ее поведение было неосознанным следствием пагубного тщеславия. У нее вошло в привычку окружать себя несчастными поклонниками и вести себя с ними с пренебрежительной бойкостью. Когда ей исполнилось пятнадцать лет, ее имя во всем графстве было притчей во языцех и обросло скандальными слухами. Конечно, она жила среди заядлых охотников в медвежьем углу, иссеченном широкими оврагами и высокими изгородями, меж холмов и болот, но и там встречались добродетельные матроны, которые укоризненно покачивали чепцами, наблюдая за прекрасной госпожой Клориндой.

Рядом с этой неотесанной дикаркой, не получившей ни образования, ни воспитания, если не считать застольных бесед в кругу местных дворян, не было ни одного человека, который сумел бы справиться с ее буйным нравом или произвести впечатление на живой острый ум, которым она безусловно обладала. Она всегда точно знала, чего хочет добиться, а чего избежать. Однажды сосредоточившись на каком-либо предмете, она с блеском и ловкостью манипулировала окружающими до тех пор, пока не добивалась своего. Она никогда не делала промахов, потому что не заботилась о том, чтобы скрывать свои чувства. При этом она не теряла контроля над собой и бушевала, только если ей было выгодно. Как ни смеялись над ее характером добрые друзья сэра Джеффри, эта черта в ней была им хорошо известна.

– Эта девчонка умеет держать язык за зубами, – говорил сэр Элдершоу. – Никто, ни мужчина, ни женщина, не сумеют вытянуть из нее тайны ни запугиванием, ни уговорами. Редкое свойство, которым обычно юные дамы не обладают.

Дни ее проходили с отцом и его разгульными товарищами, так что к четырнадцати годам из нее вышла фантасмагорическая смесь полумальчишки-полукоролевы. Она охотилась наперегонки с гончими, стреляла птиц, прыгала на лошади через изгороди и овраги, буянила на пирушках, жеманничала со зрелыми, а порой пожилыми мужчинами, не заботясь ни о чем другом.

И вот однажды, после очередной охоты, куда она ездила в компании отца верхом на Рейке, в алом плаще, мужских бриджах и сапогах, один из оставшихся родственников ее матери отправил к сэру Джеффри своего капеллана², чтобы убедил девушку не показываться в обществе в таком непристойном виде.

Забавная вышла сцена, когда посланец доставил свое сообщение. Капеллан, забитое, робкое существо, был достаточно наслышан о Уайлдер-холле и его хозяине, чтобы отправиться туда как на заклание. Он не смел ослушаться своего покровителя, поскольку боялся лишиться прихода, и поэтому явился в логово льва, собрав в кулак все свое тощее мужество.

Первый, кого он встретил в парадном холле, был высокий красивый юноша с гривой черных волос, укутанный в алый охотничий плащ. Юноша играл с собакой, заставляя ее прыгать через хлыст и смеясь над ее неуклюжестью. Окинув священника острым, смеющимся взглядом, молодой человек едва кивнул на низкий поклон и внимательно выслушал, зачем тот явился в поместье.

– Я приехал по поручению лорда Темлоу, родственника вашего хозяина, – запинаясь бормотал капеллан. – Мне было велено поговорить с ним, если это будет возможно, его светлость лорд Темлоу изволили на этом настаивать…

Красивый юноша прекратил играть с собакой и выступил вперед с таким видом, будто был хозяином этого дома.

– Значит, лорд Темлоу вас послал? – сказал он. – Давненько его светлость не баловала нас письмами. Где сэр Джеффри, Ловатт?

– В столовой, – ответил слуга. – Минуту назад он был там, госпожа.

От такого поворота капеллан нечаянно выронил свою шляпу.

– Госпожа!..

Так значит это она – прекрасное юное создание, высокое, блещущее изяществом даже в мужском костюме. Он поднял шляпу и склонился так низко, что коснулся пола. Прежде ему не приходилось так близко видеть девиц, которые бы улыбались ему смеющимися глазами. За столом лорда Темлоу он занимал такое низкое положение, что женщины никогда на него не смотрели.

Эта красавица скользнула по нему глазами, улыбаясь собственным мыслям. Его бросило в дрожь от того, что она, возможно, догадалась, зачем он сюда явился, и с удовольствием ждет, как ее отец отнесется к требованию лорда Темплоу.

– Пойдемте, – сказала она. – Я отведу вас к нему. Если я этого не сделаю, он не станет с вами встречаться. Не так уж он привязан к его светлости лорду Темплоу.

Пока она беззаботно, с высоко поднятой головой вела капеллана за собой, он не знал куда девать взгляд, стараясь не смотреть на ее неподобающий костюм. Что за ноги, что за… Наконец гость счел наиболее безопасным воздеть глаза к потолку и попытаться вспомнить слова молитвы.

Сэр Джеффри стоял у буфета с графином эля в одной руке и с кружкой в другой. При виде незнакомца, да еще одетого как священник, он удивленно нахмурился.

– Это что еще? – спросил он. – Чего ему надо, Кло? У меня нет времени слушать проповеди.

Мисс Клоринда подошла к буфету, налила себе кружку эля, отошла к столу и уселась на самый его краешек, согнув одну ногу в колене и опершись на другую.

– Придется потратить немного времени, папа, – и она осклабилась, обнажив два ряда блестящих жемчужных зубов. – Этот джентльмен – капеллан лорда Темплоу, хозяин послал его сюда в надежде, что ты его вежливо выслушаешь.

– На кой он мне сдался вместе с лордом Темплоу, будь он проклят! – воскликнул лорд Джеффри, который давным-давно поссорился с его светлостью и люто его ненавидел. – Что еще понадобилось этому лицемерному глупцу?

– Сэр, – пролепетал бедный гонец, – его светлость были обеспокоены… обеспокоены слухами…

Хорошенькое создание, с удобством расположившееся на столе, оторвалось от кружки и расхохоталось.

– …О том, что твоя дочь выезжает на охоту в бриджах, как непристойная девка, – воскликнула она. – Его светлость отправила проповедника, чтобы обсудить этот вопрос, вместо того чтобы явиться сюда самому. Такое у вас поручение, святой отец?