Борьба оказалась столь же бесполезной, как все его уверения в полной невиновности. С легкостью, свидетельствовавшей о долгой практике, люди в бурых одеждах схватили его за руки, за ноги, за голову. Слегка раскачивая из стороны в сторону и предупреждая все попытки Марда вырваться, они поволокли свою жертву туда, где на столике сверкали металлические инструменты. Мард попытался не смотреть на эти орудия, однако даже это ему не удалось. Их зловещий блеск вновь заставил его возопить о своей невиновности.

Грубый кляп, заткнувший рот, прекратил эти вопли.

Мард увидел стол на стальных ножках и понял, что именно туда его тащат. Он начал вырываться с удвоенной силой, но те, кто волок его, даже не замедлили движения. Легко подняв Марда, они шмякнули его спиной на холодную пластиковую поверхность. Пока капитан пытался приглушенными криками убедить Улласа поверить ему, его привязали к столу. Когда все было готово, Мард мог лишь напрягать мускулы и шевелить пальцами рук и ног. Он мог дышать, моргать, поворачивать голову на несколько градусов вправо или влево. И это было все. Потом кто-то вынул кляп у него изо рта.

Боль в одном из пальцев руки отвлекла внимание Марда и исторгла из его груди новый вопль. Скосив глаза, он увидел металлический зажим, впившийся в его плоть. От зажима куда-то за пределы поля зрения Марда вели электрические провода. Затем — новая боль. В другой руке. Не успел Мард осознать, что с тех пор, как Уллас дал сигнал к началу всего этого ужаса, никто не произнес ни единого слова, как через его тело прошел первый электрический разряд. Мышцы и сухожилия обратились в камень, а потом судорожно задергались. Мард закричал, чувствуя, как его затылок и пятки помимо его воли ударяются о твердую пластиковую поверхность стола. Металл под пластиковой изоляцией гудел, словно гонг.

Затем это прекратилось. Зажимы были сняты. И присоединены снова. К нижней губе и уху. И снова ток. В этот кошмарный миг Марду показалось, что его глазные яблоки вот-вот лопнут.

Ток отключили. Когда Мард попытался молить своих мучителей о пощаде, изо рта у него брызнула кровь. Ему понадобилось не менее двух секунд, чтобы осознать связь между этой кровью и болью в прокушенной нижней губе.

Почувствовав, что зажимы подсоединяются к его гениталиям, Мард утратил всякий контроль над собой. Но не успел смрад нечистот достичь его собственных ноздрей, как кто-то из надзирателей смыл их со стола струей ледяной воды. Перенапряженные, болящие мышцы безостановочно тряслись мелкой дрожью. Этой боли в сочетании с новым разрядом тока оказалось чересчур много для его нервной системы. Когда ток отключился, сердце Марда бешено колотилось неровными толчками. Легкие отказывались работать, втягивая воздух крошечными порциями. В горле клокотали слюна и желчь. Мард кашлял и давился, не в силах заставить воздух проходить в глотку.

Жидкости его собственного тела душили его.

Смерть должна прекратить мучения. Когда капитана поглотила тьма, несущая блаженное освобождение от боли, по его лицу текли слезы.

Сознание Марда пыталось уловить значение этого звука. Это было важно, Мард был в этом уверен. Это имело какое-то отношение к боли.

Клацанье стали о сталь. Дверь. Открывается. Закрывается.

Молчащие люди с мертвыми лицами. Электроды, зажимы. А потом…

Мард закричал, полностью придя в себя за один ужасный миг. Он звал на помощь, молил об освобождении и не мог остановиться.

И снова ему заткнули кляпом рот.

Возле плеча Марда появился советник Уллас. Пристальный взгляд его бледных глаз впился в зрачки Марда. Взор самого Марда застилали обильные слезы жалости к самому себе. Уллас спросил:

— Вы намерены говорить со мной, капитан?

Мард отчаянно и утвердительно замычал сквозь кляп.

Сквозь слезы он видел, как блеснули металлические лезвия, и кляп исчез изо рта.

— Меня ни о чем не спрашивали. Я скажу. Все, что вы хотите знать. Меня не спрашивали. Просто задавайте мне вопросы. Я отвечу. Всю правду. Клянусь в этом. Все, что угодно. Только не надо меня больше пытать!

Наконец Уллас нагнулся ближе. Голос его был сух.

— Я здесь не затем, чтобы обсуждать вашу боль, капитан. Возможно, вы усвоили урок не так хорошо, как я надеялся. — Советник бросил взгляд в сторону, и Мард уголком глаза увидел одного из одетых в коричневое людей, направлявшегося к нему с электродным зажимом в руке.

— Я усвоил. Я все понял. Я не буду больше говорить о боли. Я только хочу рассказать вам все, что знаю. Спрашивайте меня. Пожалуйста. Во имя света, что хранит нас, спрашивайте меня.

Уллас улыбнулся и выпрямился.

— Это уже намного лучше, капитан. Вы обучаетесь тонким методам примирения. Следует стремиться найти способы склонить на свою сторону тех, кто не согласен с тобой. Или заподозрен в таковом несогласии. Так что давайте будем честными друг с другом. Давайте уладим наше недопонимание. Моя цель как советника — это спокойное управление государством. Ваша цель как капитана Марда и посланника Солнцедарительницы — простите меня за прямоту — пережить этот маленький спор без необратимых физических повреждений и одновременно улучшить свое положение в обществе. Я могу гарантировать вам достижение обеих ваших целей, но только в том случае, если вы будете сотрудничать со мной. Вы должны помочь мне, рассказав все о любой ситуации, которая может как-либо касаться моей цели. Вот видите, как легко мы можем уладить нынешнее положение дел и привести его к тому, что мы оба окажемся в выигрыше? Разве это не лучше, чем дурацкое противостояние? Не говоря уже о грубой силе.

Мард сказал себе, что во всем виноват Этасалоу. Если бы Этасалоу не послал к нему фальшивого вербовщика, то ничего этого не случилось бы. Постоянно цепляясь за эту мысль, Мард поведал Улласу всю свою историю, начиная со вступления в Изначальную Гвардию. Он рассказал о своем согласии стать шпионом Солнцедарительницы, бывшем истинной причиной его появления на Хайре.

— Это другое дело. Мне пришлось рассказать Этасалоу о его племяннице. Я думал, он уже знает, что она здесь, но он заставил меня рассказать ему. Я не говорил ему, где она находится, ничего подобного. Просто что она находится здесь. Ничего больше, клянусь.

Одна тайна осталась сокрытой в голове Марда. Он утаил подробности своего союза с Реналой и их соглашение с Этасалоу. Жизнь, полная предательства и корыстных интересов, побуждала его скрыть хоть что-нибудь.

Вспотев, словно после долгого бега, Мард завершил свой рассказ. Уллас покачал головой — то ли недоверчиво, то ли осуждающе, Мард не мог понять. Он лишь услышал, как советник приказал людям в бурых одеяниях:

— Освободите его. Дайте ему принять ванну и принесите одежду.

Марду советник сказал:

— Сегодня вы будете моим гостем. Я думаю, вам лучше остаться здесь до завтрашнего вечера, так чтобы мы оба могли продумать дальнейшее развитие наших новых взаимоотношений. Теперь, когда мы поняли, что можем разрешить наши несогласия ко всеобщему удовлетворению, я вижу наше будущее в несколько более светлых тонах. Я предлагаю вам сочинить какую-нибудь историю, чтобы объяснить свое отсутствие. Для столь компетентного человека, как вы, это не должно составить трудностей. Мы ведь не хотим, чтобы о нашем разговоре кто-нибудь узнал, не так ли?

— Нет, сэр. Это будет нашей тайной, сэр. — Слова Марда прозвучали искренним гимном признательности.

Долгий путь обратно, до своих жилых апартаментов, Уллас потратил на то, чтобы взять себя в руки. Усевшись за свой рабочий стол, он сделал несколько записей от руки. Советник решил, что Мард был прав — вербовщик явился от Этасалоу. Об этом свидетельствовало упоминание о Гекторе. Уллас почесал подбородок. Весьма в духе Этасалоу — разработать столь сложный план. Если бы Мард принял предложение, он был бы пойман в ловушку собственной двуличности, и Этасалоу заставил бы его расплачиваться всю оставшуюся жизнь. Если бы Мард отказался, Этасалоу просто получил бы доказательство, что этот слабак верен ему.