Как, впрочем, и у самого Лэннета. У него не было семьи, которая могла бы его ждать. Его единственная родная душа была сейчас так же одинока. Кроме того, ей грозила большая опасность, и Нэн не в силах была с ней справиться.

Перед мысленным взором Лэннета появилось лицо любимой. Женщина улыбалась. Но внезапно выражение ее лица изменилось. Нэн уставилась куда-то ему за левое плечо и закричала. Когда Лэннет попытался обернуться, оказалось, что он не в силах даже шелохнуться. Он попытался позвать Нэн, спросить, что ее напугало.

Но тут раздался другой голос. «Астара». Лэннет понял это с первого же вздоха, еще до того, как прозвучало хоть одно слово. Теперь перед его мысленным взором предстала старая жрица. Она тяжело опиралась на свою изукрашенную трость. Взгляд затянутых бельмами глаз был устремлен на капитана. Лэннет почувствовал исходящие от Астары волны сочувствия. И жалости.

«Нас предали, мой юный капитан».

Астара покачала головой. Лэннет попытался заговорить, и снова у него ничего не вышло. Отчаянное стремление понять смысл этого таинственного предостережения доводило капитана до бешенства.

«Ты нужен ей, Лэннет. Я чувствую — ей грозит опасность. Спаси ее».

— Все готовы.

Голос Трей вырвал Лэннета из состояния, весьма напоминающего транс. Маленькая женщина внимательно смотрела на него снизу вверх.

— Не беспокойтесь об электромобиле. С ним все сделали в точности так, как вы сказали. Я ручаюсь.

Лэннета охватило леденящее ощущение — как будто он смотрит на себя со стороны. Он прикоснулся к плечу Трей.

— Я вполне полагаюсь на вашу работу. Вы маленький орешек, но зато крепкий. Я вам доверяю.

Лэннет отвел взгляд и повысил голос, так чтобы его могли слышать все повстанцы:

— Слушайте! Мы находимся в трех днях пути от лагеря, а вскорости в горы Марноффар сбегутся все Помощники, какие только есть на Голифаре. Они знают, что мы движемся на север, и потому будут высылать патрули с запада и с востока, чтобы перехватить нас. По нашим следам уже идет погоня с палеленами. Над головами у нас шныряет столько воздушных шпионов, что в их тенечке можно отдыхать. Мы несем значительный груз. Возможно, ситуация и способна быть хуже, но мне в это не верится. Из чего следует, что мы таки допекли этих ублюдков, Помощников. Джарка, твоя тройка идет первой. Вперед быстрым шагом марш!

Раздался приглушенный смешок — слегка нервозный, но в этом никто бы не признался. Кто-то крикнул «ура» — негромко, чтобы не поднимать шум, — и весь отряд подхватил клич. А потом повстанцы двинулись по тропе, забираясь все выше в дикие горы.

Лэннет двигался взад-вперед вдоль колонны, напоминая остальным, чтобы они не забывали время от времени пить воду, держались начеку и соблюдали правильный интервал. Но несмотря на всю эту бурную деятельность, в ушах у капитана неотступно звучал голос Астары: «Нас предали».

Предали? Само собой. Которое из предательств она имеет в виду?

Он принадлежал своему собственному миру. В жизни солдата есть свои сложности. Такова трагедия. Но есть в ней и своя подлинность. В этом мире есть свои хитрости и свои тонкости. Убийство в нем ведет к славе, а уклончивость встречается чаще, чем честность.

Молодое деревце, росшее на довольно крутом и скользком склоне, могло послужить удобной опорой. Во внезапном припадке ярости Лэннет сжал его так, словно пытался выжать сок из ствола. Хватит, сказал он себе. Он будет делать то, что обещал, но прежде всего он будет считаться с собственными нуждами. Если он не может рассчитывать ни на чью верность, то он должен быть особенно верен себе.

Теперь каждый его шаг сопровождался другими словами Астары:

«Спаси ее».

Император Халиб барабанил по крышке массивного стола, не придерживаясь ни темпа, ни ритма. Управляющий Вед некоторое время всерьез обдумывал невыразимо непочтительную идею: не попросить ли императора перестать? Император наверняка взбеленится. Но злее, чем сейчас, он все равно вряд ли станет. Зато, возможно, этот дьявольский стук прекратится.

От необходимости принимать решение Веда спас сам император: Халиб принялся пощипывать поджатые губы. Жест был весьма характерным. Вед его терпеть не мог. Он был уродским, лишенным всяческого достоинства и вечно наводил управляющего на мысль о свирепом овоще. Но по сравнению со стуком это уже заметное улучшение. Вед вознес короткую благодарственную молитву. И в завершение молитвы намекнул, что старому верному шпиону совсем не помешала бы толика доброжелательного отношения.

Вед как раз пытался справиться с противоречием, заключенным в словосочетании «верный шпион», когда Халиб нарушил молчание.

— По крайней мере, ты пришел с этими новостями ко мне. Большинство людей пустили бы дело на самотек, в надежде что оно уладится само собой.

— В отличие от этого большинства, я рожден для того, чтобы служить императору, Возвышенный. Я обманул ваши надежды, и это приводит меня в замешательство, но я — ваш человек. И этого не изменить.

— Мы с тобой образуем неплохую команду. Так же, как наши отцы до нас. — Черты Халиба слегка смягчились, но лишь для того, чтобы тут же окаменеть снова. — Но что останется после нас, Вед? Что станет нашим наследством?

— Мы делаем все, что в наших силах, Возвышенный.

На мгновение — меньше, чем на мгновение — Халиб задумался над этими словами. Если кому-то и следовало до конца знать планы своего императора, так это именно Веду. Вед умер бы за него. Точно так же, как умер бы за империю. Но как объяснить человеку, что всеми его действиями искусно манипулировали, дабы разрушить эту самую империю и позаботиться, чтобы не осталось императора, способного эту империю восстановить?

Халиб решил для начала разобраться с ближайшим из дел.

— Расскажи-ка мне еще раз об этом человеке — как ты там сказал, его зовут Мард? — который заявил, что Солнцедарительница собирается уничтожить Этасалоу.

Вед подался вперед. Он явно испытал облегчение, почувствовав под ногами знакомую почву.

— Это один из тех людей, которые пытались убить Лэннета. Мы его отыскали исключительно благодаря слепому везению. Мой человек, сопровождавший Лэннета и выживший во время того нападения, мельком заметил Марда — тот вел электромобиль нападавших; а лицо у него запоминающееся. Недавно этот человек сидел на обычном дежурстве у камеры «Мир и Порядок» и снова увидел Марда в форме личного стражника Солнцедарительницы. Он уже капитан — не как-нибудь!

— И что твой человек сделал?

Суровое лицо Веда дрогнуло в улыбке.

— Он не стал докладывать по инстанциям, если вы об этом. Это один из моих людей, Возвышенный. Он служит в Изначальной гвардии, но присягал он мне и работает на мою личную тайную службу. Существуют определенные каналы связи. Он воспользовался одним из них. Помимо меня, о его сообщении знают всего два человека. Обоим я доверяю, как себе.

— А кто-то доверял Марду, — негромко пробормотал Халиб. — Объясни-ка, пожалуйста, откуда Мард и его группа узнали о заключении Лэннета в тюрьму и об его освобождении?

Вед гулко сглотнул. Но ответил он без малейших колебаний, и голос его не дрогнул.

— Они подкупили одного из моих гвардейцев. Операцией руководил офицер из тех, кто был с Этасалоу на Гекторе и потом бежал на Атик. Мы схватили его при попытке пробраться на Хайре. Он клянется, что проделал все это по личной инициативе. Кроме того, он утверждает, что не имел возможности связаться ни с Этасалоу, ни с кем-либо из старых товарищей с тех самых пор, как император вычистил это гадючье гнездо на Гекторе.

— И ты в это веришь? А насчет Лэннета? Тот гвардеец, которого подкупили, — это из-за него Лэннет пропал где-то на Хайре? Где сейчас этот предатель?

Голос императора, упавший почти до шепота, испугал Веда. Управляющий никогда в жизни не видал, чтобы Халиб держался так отстраненно и холодно. Но, невзирая на собственный страх, Вед беспокоился об императоре: столь сильные чувства могли просто выжечь Халиба изнутри. А империя находилась сейчас в слишком неустойчивом положении, чтобы позволить себе такую роскошь — руководителя, не полностью владеющего собою. Вед постарался сохранить при ответе хотя бы внешнюю сдержанность.