— Это, Саша, еще не самое странное, что ты сегодня от меня услышишь. Смотри-ка сюда, — Стрельцов поднял ногу трупа вверх. По внутренней стороне бедра вилась готическая надпись “advocamus Te,”. — Тату, как у Ганадора, совсем свежее. Обрати внимание, что надпись начинается с маленькой буквы, будто бы продолжает предложение. А после нее, также как у сальвадорца, стоит запятая, а не точка.

— Значит, у наших жертв общего несколько больше, чем мы думали, — сказал Бестужев.

Возражений у Стрельцова не нашлось.

— Надписи сделаны в разных стилях, но очень похожи друг на друга. “Vocamus Te,” — у Ганадора, “advocamus Te,” — у Гуэрры.

— Так-так, а это уже по-настоящему интересно. Может, это подпись нашего убийцы? — предположил Бестужев.

— Все может быть, — усмехнулся Стрельцов. — Я так и вижу заголовки газет: “Убийца-татуировщик”. Или так: “Убийца оставил подпись на теле своей жертвы чернилами”.

— Серафимыч, заканчивай, я тебя прошу. Давай лучше, наконец, переведем, что написано.

Он открыл интернет на телефоне и загрузил онлайн-переводчик. Но латинского языка в предложенных для перевода не оказалось.

— Вбей просто в Яндекс, — посоветовал доктор. — Причем обе фразы сразу.

Бестужев так и сделал. Немного задумавшись, страница загрузилась. Перевод звучал несколько зловеще: “Взываем к Тебе, призываем Тебя,”.

— Бесовщина какая-то, — почему-то перешел на шепот Стрельцов.

Вот теперь и у Бестужева не нашлось, что ответить.

— Вот что меня, Саша, тревожит, — все так же тихо продолжил доктор. — После обеих фраз стоят запятые, а значит…

— А значит предложение не закончено, и нам стоит ждать новых трупов, — резюмировал Бестужев.

— Очень бы я хотел ошибаться, но моя интуиция… ты же знаешь, — развел руками Стрельцов. Он вытащил из кармана халата сигареты и закурил.

— И сколько фраз в этом предложении может быть? — в упор спросил доктора Бестужев.

— А это, Саша, не моя работа. Но если это какая-то известная фраза, я бы на твоем месте озадачил бы Ингу, у нее наверняка есть знакомые среди этих безбожников.

— С чего бы это? — искренне удивился капитан.

— Ну смотри. Инга — представитель сексуальных меньшинств, так?

— Так.

— А сатанисты — кто?

— Кто?

— Представители религиозных меньшинств. А как известно, меньшинства часто кучкуются вместе, — Стрельцов назидательно поднял палец вверх.

— Да что ж вы все сегодня сговорились что ли? — взорвался Бестужев. — Мало вам проблем, еще и меня довести хотите до белого каления.

— Ну знаешь, Саша, — рассердился доктор, — я ж помочь пытаюсь. Вечно вам не угодишь.

— Занимайся лучше своими трупами, Серафимыч, а построение умозаключений оставь оперативникам, — капитан отдал честь Стрельцову и вышел на улицу.

Как бы то ни было, доктор был прав в одном — Ингу стоит подключить к поиску полной фразы и пониманию, что она может означать. Он послал фото татуировок помощнице по вайберу. Не успел он убрать телефон в карман, как раздался звонок. Номер был неизвестный.

— Бестужев на проводе.

— Какая у вас, оказывается благородная фамилия, капитан. Как продвигается расследование?

Бестужев не хотел себе признаваться, но он обрадовался, услышав этот голос.

— Вера? Как вы узнали мой телефон?

— О, если гора не идет к Магомету, то… я сама пришла к вам. Или, если быть точной, пока собираюсь придти. Один известный портал заказал мне материал про это расследование. И я бы хотела воспользоваться нашим мимолетным знакомством, чтобы попытаться выведать у вас подробности. Желательно эксклюзивные, — Вера откровенно кокетничала с капитаном. Что ж, он был готов принять участие в этой игре.

— Вы же знаете, что любая информация является служебной тайной, поэтому я не могу ее разглашать.

— Ни при каких условиях? — удивление Инги было столь наигранным, что Бестужев невольно улыбнулся.

— Ну вы же знаете, какая слава идет о российских полицейских. К сожалению, зарплаты маленькие, а люди мы, не лишенные любви к роскоши и порокам…

— Вы хотите, чтобы я дала вам взятку?

— Ну что вы, Вера, ни в коем случае. Как вам вообще такое могло в голову придти? Я хочу от вас кое-что другое.

— О Боже, как вы подумали, я женщина хоть и одинокая, но разборчивая, — Бестужеву показалось, что Вера еле сдерживается, чтобы не захохотать.

— Вера, ход ваших мыслей определенно интересен, но я хотел предложить вам отужинать сегодня со мною. Другими словами, я приглашаю вас сегодня в ресторан “Блэквуд” на Большой Нижегородской. Часиков, скажем, в восемь вечера. К семи могу за вами подъехать.

— Не стоит так утруждать себя, я женщина современная, в каретах и ландо не нуждаюсь. Доберусь сама.

— Тогда до вечера.

— До вечера.

Бестужев дал отбой. Неожиданно для себя он обнаружил, что сердце сильно колотится. Что с ним? Его так сильно взволновала женщина, с которой он знаком менее часа? Разве такое может быть? Он что — влюбился, черт возьми? Но Лера ушла от него совсем недавно… Лера… Мысли о ней вернули Бестужева в норму.

Он позвонил в “Блэквуд” и забронировал столик на двоих. Затем сел в машину и поехал в отдел. Все оставшееся до вечера время они обсуждали детали дела. Инга пока не продвинулась в поисках фразы сатанистов. Не то, чтобы она ничего не нашла, наоборот — вариантов было слишком много. Но она “сконнектилась с челом из подземного нета”, тот водил знакомство с членами вашингтонского “Общества Асмодеуса”, может, что и выяснит.

Олег также тщетно просматривал все имеющиеся в распоряжении записи с уличных камер наблюдения. И белый Range Rover, и красная Toyota мелькали, но разглядеть водителя не представлялось возможным.

Везде оперативники упирались в тупик. Но опускать руки было не в привычках отдела Q. Расследование только набирало свои обороты.

К вечеру мысли о деле сами собой отошли на второй план. Бестужева ждал ужин с Верой.

Плюс маленьких и относительно небольших городков заключается в том, что не надо никуда спешить, не надо бояться, что опоздаешь на важную встречу или свидание. Владимир легко можно пересечь из одного конца в другой за полчаса на автомобиле. Максимум минут за сорок пять, если попал в час пик.

Поэтому Бестужев даже с учетом прогулочного шага подошел к ресторану на пятнадцать минут раньше назначенного срока. Впрочем, опаздывать — прерогатива слабого пола. И своим правом Вера воспользовалась сполна. Бестужев уже подумывал перезвонить ей, может быть, она решила отказаться от ужина. Но нет, в половине девятого журналистка вошла в двери “Блэквуда”, и Бестужев онемел от восхищения — Вера была сногшибательна.

Плотно облегающее черное платье до колен и красные туфли на шпильке средней длины подчеркивали ее стройные ноги и элегантную фигуру. Еще с первой встречи Бестужев понял, что Вере точно больше тридцати, но выглядела она на зависть многим двадцатилетним. Волосы были уложены в замысловатую, но идущую Вере прическу, минимум макияжа на лице. Выделялись лишь ярко-красные губы, прекрасно гармонирующие с туфлями.

Сам Бестужев на свидания не ходил уже много лет, поэтому ему даже в голову не

пришло заехать домой — надеть свежую рубашку. Он критически осмотрел свой облик

в зеркале и скривился: джинсы, рубашка и кроссовки явно диссонировали с образом

Веры. Но что-то менять было уже поздно. Ладно, подумал он, возьмем обаянием.

Капитан поднялся навстречу:

— Вера, добрый вечер. Вам нужно быть осторожной — своей красотой вы можете ослепить всех присутствующих здесь мужчин. И наше свидание превратится в еще одно расследование.

Вера подошла к Бестужеву так близко, как этого позволяли приличия.

— Капитан, — резко сказала она. — Давайте мы сразу кое-что разъясним друг для друга. Во-первых, мне уже почти сорок лет, и все эти словесные прелюдии мне давным-давно не интересны. Во-вторых, будем называть друг друга на “ты”. Все же мы видимся уже во второй раз, и для двадцать первого бескультурного века все этикеты соблюли. И в-третьих, принимая во внимание твою великолепную дворянскую фамилию, я буду звать тебя преимущественно “Бестужевым”. Если тебя что-то во всем этом не устраивает, я могу тотчас же развернуться и перенести процесс поглощения ужина в свою семиметровую кухню.