— Я почти уверена в этом. Осталось узнать, когда безумец проникнет в подземелья. Вместе мы справимся, — Ольга заправила за уши растрёпанные локоны, — четвёртый и пятый этажи закрыты для всех, кроме Дарьи и Евгения. Там ты можешь ходить без опаски. Около библиотеки есть пустая спальня.

Сердце девушки совершило в груди пируэт.

— Женя… с нами?

— Да. Каждый день спрашивает меня, почему ты не возвращаешься.

— Ты нас одобряешь?

— Он доказал, что достоин тебя.

Мила сжала мать за руку. Улыбнувшись волнам, Алая Леди представила выставленные в ряд сенполии и розы, цветущий мандарин посередине. Около дивана стоит юноша, который хмуро смотрит в окно и думает о ней.

Довольные олуши разлетались по гнёздам. Каждый держал в клюве пучок водорослей.

Пляж растаял в серебряной вспышке.

— Ты волновался? — Мила положила голову на плечо Жени.

Губы приятно покалывало, в груди разливалось тепло.

— Очень, — он коснулся серебристых прядей, — десять дней — срок немалый. О чём я только не подумал, замучил твою мать расспросами, даже в библиотеке вашей побывал. Что за дверь, ведущая в чёрный туман? А камень, способный залечить смертельную рану? — вздохнул юноша, — девушки радушно меня приняли, некоторые привлечь попытались, поэтому я сторонюсь Искателей. Днём выходил к реке, вечера коротал среди книг, читал записи о другой реальности. Там правда страшно?

— Правда. Ты либо идёшь вперёд, либо растворяешься в мареве.

— А крылатые стражи?

— Слышат каждый вздох. Читают тебя, как на ладони, и каркают, смеются. Глаза горят огнём. Шагнёшь мимо, обращаются в камень. Кстати, меня попросили кое-что передать, — Алая Леди вытащила из рукава сапфир, — младшая из великих сестёр сказала, что это для тебя. Косточка из фрукта.

Маслаков задумчиво смотрел в грани цвета ночного неба.

— Интересно, — он убрал подарок в карман брюк, — похожий камень попался в одной из ваших книг, но я не стал читать пояснения. Зря. Будет время, поднимусь и найду. Белая Леди разрешила заходить в библиотеку в любое время.

Закат окрасил цветник мягкой карамелью, усыпанной розовыми лепестками и бутонами фиалок. Сенполии и орхидеи трепетали на ветру и словно купались в оттенках вечера, впитывали энергию природы. Блеснул последний луч, и растения заискрились, будто листья и стебли несли к солнцу кристаллы. Искусно замаскированные латыри.

Мила поджала ноги и удобнее устроилась на боку любимого. Сквозняк шевелил алые, в сумерках багровые, лоскуты платья. Девушка не чувствовала холода, но боялась одиночества. Подумать только, Женя сидел рядом. Больше всего она боялась, что юноша возненавидит её так же, как отец. Пока она плохо понимала причину, но старший Маслаков наверняка поведал сыну искажённую правду и попытался склонить на свою сторону. Но если мама доверяет Жене и спокойно оставила вдвоём (сказала, что хочет с кем-то побеседовать), то, значит, он выбрал сторону великих сестёр.

Подумать только, вместе с Белой Леди открывая запретную дверь в особняк, Мила не представляла, что Женя ждал её в оранжерее! Сидел и листал книгу, но едва узнал девушку, отбросил том и шагнул навстречу. Быстро охрип голос, от радости закружилась голова, а после признаний они в обнимку устроились на диване. Чувствовать тепло любимого и слушать его дыхание — не это ли истинное счастье?

— Не замёрзла? Ночью мороз обещали, а Ольга Александровна окно в цветнике не закрывает.

— Нет, — Алая Леди поглаживала юношу по руке и размышляла: поделиться страхом или нет? Наверное, пусть знает, — пока я бродила в иной страте, боялась, что ты поддержишь Глеба Антоновича. Вернусь, а ты меня возненавидишь.

— Отец с ума сошёл! — Женя качал головой, — месть не оправдывает его поступков. Притворился мной, заманил в глушь и убил… чудо, что тебя вернули. Когда ты исчезла за той дверью, я вышел на улицу. Хотел поразмыслить и встретил отца. Он улыбался, рисовал картину, вёл себя, как ни в чём ни бывало. Шутил, хохотал и, словно между делом, сказал, что изведёт всех, кто связан с Леди.

— И тебя? — Мила крепко сжала ладонь.

— Любого, кто встанет на пути. Смерть матери изменила его до неузнаваемости. Отец никогда таким не был. Всегда поступал разумно, а сейчас… — он ласково поцеловал девушку в щёку, — как ты догадалась в заповеднике?

— Спросила о платье. Сказал, оно зелёное, но мы выбрали красное. Тогда и почувствовала неладное, а он успел незаметно подвеску снять. Тот лес и лавочка в кошмарах сниться будут. Глупая… Не хочу вспоминать.

Женя обнял Милу за талию.

— Ты прекрасна в алом. Я хотел подарить платье на день рождения, привёз из Краснодара, но ты уже в нём.

— Пожелала во что-нибудь одеться, и оно появилось.

На розы опустилась жёлтая бабочка.

— Что теперь будет?

— Не знаю, но к отцу я не вернусь. Он говорил, что затевает что-то, и дело только во времени, — пальцем юноша повёл по щеке девушки, — у тебя глаза серебрятся. Смотрела на солнце через сосульку?

— В детстве. Ты не боишься?

— Нет.

Алая Леди улыбнулась. Пока любимый рядом, козни Глеба Антоновича не страшны. Вместе они справятся с любой бедой.

***

— Да, согласна. Прости, что так получилось, — одной рукой Дарья прижимала к уху мобильный телефон, другой касалась складок тюля на окне. Тут такие события, что… ты будешь очень рад. Эмилия вернулась. Оля счастлива, наконец-то улыбается, надолго её одну не оставляет. Прячет от остальных, — женщина смотрела, как на другом берегу Фонтанки паркуется чёрный внедорожник, — ты прав, так для неё безопаснее. Удара можно ждать с любой стороны и рисковать девочкой — непростительный грех. Но пока встречу придётся отложить, — она вздохнула, — у тебя всё нормально? Могу ещё чем-нибудь помочь? Скажи, и я сделаю всё, что в моих силах. Хорошо. До связи.

Врач сжала трубку. Вчера не получилось. Оля услышала зов дочери и перенеслась за тридевять земель, Аркаша не дождался возвращения любимой. Сейчас подруга занята и прогулкам предпочтёт общение с наследницей.

Солнцев позвонил Дарье через день после изгнания. Долго молчал, точно обдумывал каждое слово, но всё же попросил прийти в Летний сад. Гуляя вокруг озерца и слушая, как гогочут лебеди, Аркадий рассказывал об ошибках прошлого и молил о помощи. Женщина выслушала друга и пообещала встречу, дальше Аркадий должен был смягчить Ольгу, либо забыть дорогу в особняк.

Из внедорожника вышла дамочка на высоченных шпильках, вытянула с заднего сиденья оравшего во всё горло ребёнка-колобка и потащила на Невский проспект. Автомобиль мигал аварийными огнями, поворачивающие на главную улицу машины нервно сигналили, водители костерили владельца, не умеющего парковаться. Дарья закрыла окно. Ничего необычного, подобная картина повторялась каждый день.

Соловьёва дочитывала новый справочник, когда в дверь постучали.

— Дарья Евгеньевна, к вам можно? — Анна говорила тихо, словно у неё болело горло, — не отвлекаю от дел?

— Заходи. Ты не заболела? Бледная, губы лиловые.

— Нет, бессонница замучила, — Искательница теребила низ белой водолазки, — в доме что-то происходит, на Ольгу Александровну больно смотреть. Смерть Орловой выбила её из колеи, да и мы…

— Вечером я приготовлю успокаивающий отвар. Но ты пришла не за этим?

Девушка прикусила губу.

— Вы правы, — Лескова присела на край дивана и стиснула руки, — последний месяц я замечаю странности и не понимаю причин.

— Расскажи подробнее.

Пальцы хрустнули, но погружённая в размышления Анна не заметила.

— Один человек ведёт себя не так, как обычно. Перестал сидеть с нами вечером за чаем, дерзит покупателям в магазине, кривит лицо, когда мы обсуждаем Ольгу Александровну. Вечером раз в три дня куда-то уходит, зато возвращается довольным. Денис, Маринка и Лилит смеются, но я больше не могу закрывать глаза. Не хочу отвлекать подозрениями Белую Леди, решила сначала побеседовать с вами. Вдруг это плод моих фантазий.