— Комната Синей Бороды, — прошептала Ангелина и вернулась на кухню.

Какая-то ещё мысль грызла её — мысль, связанная как-то с этими тряпками. Она тогда спасла Егора… Вот оно! Она не может там быть, но может всё видеть, настроившись на Егора, призвав свои видения. Борис Витальевич сказал, что Егор наблюдает за его дорогой сверху. Сейчас у неё минимум, но это не беда. Сев на стул, Ангелина расслабилась и закрыла глаза. Дальше… выпрямляем протоки, устраняем блоки, настраиваемся на Егора. Что-то стало проявляться разрозненными картинками: полукруглые окна, лица… — его студенты, приборы… Он в лаборатории! А как же Борис? Кто его охраняет? Гелька собиралась уже прервать контакт, но у Егора зазвонил телефон, и она решила послушать. Звонил Сергей Петрович.

— Егор! На Бориса напали…

Гелька ахнула и едва не выпала из контакта, но собралась и прочно нацелилась на связь.

— Наблюдатель только что сообщил мне: Борис дал условный сигнал, что обнаружил ловушку. Сейчас они во дворе дома, предназначенного на снос, по улице Осипова — это на полпути из школы. Я высылаю людей, но ты будешь первый.

— Я иду, — сказал Егор, выбегая из лаборатории. Он забежал за угол здания напротив и взвился вверх.

— Боже мой! — Ангелина разрывалась между желанием досмотреть и узнать, что случилось, и скорее рвануть на помощь самой. Если бы только знать, как отсюда выбраться!

Путь по воздуху был не далёкий, и вскоре Егор уже делал круг над нужным кварталом. Вот и пустые окна нежилого дома. Он облетел двор, стараясь держаться над парапетом крыши, чтобы его не было видно снизу. А там, во дворе среди куч строительного мусора, в окружении застывших, как стража, деревьев, стояли две девочки. Это же Янка!.. И она сама — Ангелина… Что Янка здесь делает? Чёрт, это не может быть Янка! Янка в больнице! Белая куртка! Это Сэм! И Борис.

Борис знал, что фидеры могут воспользоваться внешностью её подруги, чтобы заманить его в ловушку, и когда такое случилось, подал условный знак наблюдателю. Что он станет делать дальше? Егор обыскивал взглядом двор, стараясь обнаружить возможную засаду. Внизу уже стояли Сэм и Ангелина. Когда он успел превратиться?

Они, казалось, не разговаривали между собой, а, молча, смотрели друг на друга. Вдруг Сэм отшатнулся, вскидывая руки. Полыхнула багровая вспышка, и Борис едва успел уклониться, отбив её взмахом руки, но упал, поражённый синей молнией, вылетевшей откуда-то сбоку из развалин. В то же миг Егор ринулся вниз на врага, но его импульс прошёл мимо, взвихрив и испарив снег позади инвертировавшего злодея. Егор приготовился нанести новый удар… Красная вспышка в глазах и… всё.

Что? Что? Что!? О Боже! Его ударили… перед глазами чернота… контакт прервался, и там больше никого из наших! Что же делать? Ангелина пробежала по коридору ко входной двери и бессмысленно врезалась в неё со сжатыми кулаками — дверь была монолитом, сплошным и неприступным.

Растерянно озираясь, будто неожиданно мог найтись выход, Ангелина вернулась в гостиную. Окно гостиной самое большое… Возможно, оно наименее крепкое! Ангелина распахнула шторы, раздвижные двери в спальню и взобралась на кровать. Она, конечно, не пуля, но другого выхода нет. Нацелившись взглядом в центр стекла, Ангелина крутанулась и рванула к прозрачной преграде… Страшный удар!

Её словно разнесло на мелкие части, разорвало, размазало по стеклу. Она прекратила существовать, но не знала об этом. Не знала, что, если бы, не начавшийся слабый ток от звезды к ней, она бы в беспамятстве материализовалась в виде рваных останков. Этот ток давал ей возможность мыслить, а значит, действовать. Ангелина не могла собраться вместе, чтобы преобразиться. Структура её энергетического тела нарушилась, и то, что осталось, медленно оседало, завихряясь отдельными сгустками.

"Какой глупый конец…" — комментировал внутренний голос, которому оставшейся в сознании, но абсолютно беспомощной Ангелине хотелось не верить. Медленно, шаг за шагом, используя начавшийся от звезды к ней ток энергии, она стала восстанавливать сеть своих проток, восполнять информационную матрицу, дублируя сама себя. Никто не говорил ей, что такое осуществимо, — она действовала по наитию, очень желая выжить. Выжить! Не думая, запретив все мысли о лежавших в заброшенном дворе Егоре и Борисе, чтобы дать себе шанс вернуться и помочь им.

Как долго это тянулось! Её сознание меркло и вспыхивало снова, а она продолжала подтягивать и подбирать мельчайшие свои частицы. Вокруг сгустилась темнота. Ангелина понимала, что время упущено, но продолжала действовать настойчиво и методично.

Почувствовав восстановившееся взаимодействие своих частей и систем, не имея больше возможности что-то улучшить, Гелька решилась обратиться в своё тело. Последнее, что она могла для себя сделать, это инвертировать в своей спальне поблизости от Солара. В прошлый раз она просто выключила прибор, не меняя настроек, и теперь ей оставалось лишь нажать кнопку и вернуть рамку на место. Она должна была сделать всё возможное, чтобы справиться с этим в своём энергетическом виде, потому что не знала, в каком состоянии вернётся. А второго шанса у неё могло просто не быть.

С кнопкой особых проблем не возникло, а с рамкой пришлось повозиться — тонкий обод из металла прорезал её воздушное тело, не желая сдвигаться. Двигать его, подталкивая прикреплённый сверху детектор, она не решилась, боясь, что он выпадет из держателя, и тогда ей, скорее всего, не удастся вернуть его на место. Всё, чего она смогла достичь — поставить рамку наискосок на кровати. Влетев под неё, Ангелина крутанулась и упала плашмя. В ту же секунду, словно тысяча игл вонзились в неё, раздирая её тело. Но это не было воздействие Солара — это была боль, какой она ещё не испытывала, это была пытка калёным железом, которую нельзя было вытерпеть…

…тьма кружила её и рвала на части беспощадно и равнодушно. Мир вокруг растекался аляповатым пятном, в котором скорбными прожилками мелькало золото луча. Помогите!..

Ангелина открыла глаза и не смогла понять, вернулась ли она из беспамятства. Вокруг темно, только золотистой нитью светится щель не плотно прикрытой двери. Тело охвачено тупой болью. Стонет всё — даже волосы! Разве они могут болеть? Золотистый свет притягивал взгляд. Это её луч или свет в гостиной? Она оставила гостиную в темноте… Значит, луч. Какая разница? Она всё равно не сможет его достать. Ей никогда не удавалось, а сейчас — и подавно.

Сквозь гудение Солара из гостиной донёсся негромкий звук шагов и шорох задёргиваемых гардин. Тут же гардины распахнулись снова. Быстрые шаги к её двери. Ниточка щели превратилась в золотистый квадрат, в котором темнела фигура Бориса. Из-под потолка брызнул слепящий свет, и Ангелина зажмурилась. Борис бросился к её постели и замер, не дотрагиваясь.

— Боже мой! Что вы наделали!?

Гелька силилась что-то сказать: она так рада, что Борис вернулся, что он жив, но запёкшийся рот не издавал ни звука. Врач вылетел из комнаты и вернулся с чемоданчиком.

— Сейчас, сейчас… — он сделал ей укол, и боль разжала свои тиски, отпуская её в блаженное забытьё.

Её пальцы холодны, как лёд. Она забирает свою руку и вздёргивает на плечо сумку. Над недопитой чашкой кофе вьётся дымок.

— Саша, — бормочет он, хотя уже всё сказано. Просто он так привык повторять её имя и тогда, когда счастлив, и когда ему плохо — и в горе, и в радости… А сейчас ему так плохо!

— Александра…

Она оборачивается, грустно улыбается и уходит. Это правильно. Он сам этого хотел. Он не сможет ей дать ни счастья, ни семьи, только постоянную опасность, вечное ожидание и одиночество. Всё правильно. Нужно только потерпеть всю оставшуюся жизнь без неё…

Ангелина вздрогнула и проснулась. Какой кошмар! Она во сне расставалась с какой-то девушкой? Это совершенно точно была Александра, значит… она была Егором? Что же это? Его сон? Или не сон? Да нет, не может быть! Егор никогда не покинет Александру — он её так любит!