Ещё продолжая лихорадочно размышлять, Ангелина инвертировала. Взгляд её метался от спасительной решётки, минуя лубочного кота, к коридору, откуда вот-вот должны были показаться люди. В последний миг, вместо того, чтобы ринуться к манящему отверстию, она, мысленно запинаясь, произнесла формулу обращения.

Хлоп! Структура её энергетической матрицы мгновенно сжалась в конструкцию огромной плотности. Продолжая процесс превращения, радикально изменились чувства.

Непривычно было ощущать своё новое лёгкое тело, играющее упругими мышцами, вибрирующие чувствительные усы и нервно подёргивающийся хвост. Инстинкты испуганного животного требовали драпать прочь от громкого звука, а паника от содеянного — улепётывать с места происшествия, и Гелька в своём новом обличье рванула по коридору, выскочив в приоткрытую дверь номера. Вслед ей понёсся чей-то визг. Промчавшись вниз по лестнице, Ангелина вырвалась на улицу, пробравшись между ногами заходивших в отель туристов, и припустила по тротуару.

Было неприятно ощущать мёрзлый асфальт, царапающий нежные подушечки лап. Наверное, она поторопилась удрать из тёплого здания, где собиралась провести ночь. Но, как быть? Обратного хода нет. Шмыгнув в какую-то подворотню, а после — в приоткрытую парадную, Гелька взбежала вверх по лестнице и упала на чьём-то коврике.

По мере осознания сделанного, её охватывал ужас. Борис Витальевич предупреждал об опасности навсегда остаться в виде животного и настрого запретил ей подобное превращение. Что, если ей не удастся теперь вернуться в своё тело? Тогда ей останется только добраться до своих родителей и остаться жить под видом «нашедшегося» Злыдня. Какой ужас!

Больше всего Ангелину пугало, что в противовес обострившимся чувствам и реакции, её сознание казалось затуманенным и примитивным. Два плюс два равно дрова… Ей нужно срочно вспомнить формулу обращения!

Крутясь на коврике за своим хвостом, путаясь в словах и всё больше приходя в отчаяние, Гелька раз за разом повторяла мысленно нужное заклинание, когда какой-то звук, уловленный чутким кошачьим ухом, заставил её испуганно замереть. С чердака, прижимаясь к полу и изредка притормаживая, к ней крался матёрый чёрный котище. Ангелина в состоянии была осознать, что перед ней всего лишь кошка, но с высоты её нынешнегороста, вкупе с приобретёнными животными инстинктами, местный кошачий авторитет выглядел весьма устрашающе. Она припала к полу, прижав уши, помимо воли, выдавая своё волнение гуляющим хвостом.

Остановившись на нижней ступени лестницы, котяра уставился ей в глаза немигающим жутким взглядом, подобрался и утробно завыл, готовясь напасть. Внезапно, шерсть на его спине встала дыбом. Учуяв нечто инородное, страшное в забредшем чужаке, хозяин территории с громким шипением метнулся обратно на чердак. Сонную парадную разбудил его топот и громыхание железной крыши, сопровождаемое отчаянным мявом.

— Брысь отсюда! Кыш! Понабивались… — житья нет! — раздалось у Гельки над головой в распахнувшуюся дверь, и она стремглав бросилась вниз по лестнице.

Найдя во дворе укромный уголок, Ангелина постаралась сосредоточиться на обратном обращении. Она торопилась — ей было страшно оттого, что мысли путались и ускользали, мешая сконцентрироваться. Кошачью натуру отвлекал любой шорох или движение. Сбивала с мысли, сводя её усилия к нулю, даже мелькнувшая на фоне окна тень ветки, казавшаяся потревоженной взлетевшей птицей.

С большим трудом изнемогающая Ангелина смогла восстановить в памяти и повторить нужное заклинание. Ничего не произошло. Она билась над обращением снова и снова. Уже небо начало сереть. На улице увеличился поток машин, кое-где в окнах зажёгся свет, и Ангелина остановилась для минутной передышки. Её кошачий организм требовал прекратить мучения. С животными инстинктами всё труднее было бороться усталому разуму.

Гелька взмолилась отчаянно высшим силам, клянясь, что если ей посчастливится вернуться в своё тело, она никогда в жизни больше не ввяжется в опасные эксперименты со своим телом. Тщательно подготовившись, Ангелина без запинки произнесла мысленную формулу и, подпрыгнув, закрутилась. Она вложила в метаморфозу все свои силы, понимая, что на большее не способна, и это её последняя попытка.

Тело её, казалось, разорвали центробежные силы, выправляя матрицу человека, и, сопровождаемая ослепительной вспышкой, она вознеслась сияющим смерчем, который в следующий миг превратился в её собственное, налитое непривычной тяжестью, тело. Теряя сознание, обессилевшая девчонка упала в примятый снег.

Слежавшийся снег холодил спину, на лицо опускались и таяли, застревая в ресницах, пушистые снежинки — зима щедро дарила горожанам, ожидающим праздник, новогоднюю сказку. Ангелина приподнялась, бессмысленно хлопая глазами, потерявшись во времени, не в состоянии даже радоваться освобождению из «кошачьего плена», но помня, что у неё есть цель. Только назойливая мысль, что ей пора действовать, претворяя в жизнь свой план, заставила девчонку встряхнуться. С возвращением чувств, пришло осознание, какой беды она избежала. Гельку затрясло. Вознесясь, Ангелина поспешила вырваться из населённого пережитыми кошмарами, колодца двора.

Направилась она поначалу к гостинице, но потом девочку осенило: чтобы застать встречу Майи и Пети, гораздо удобнее будет караулить парня, а не неуловимую фидершу. Тогда, даже если переменятся и время, и место свидания, она их не упустит. Ангелина зависла в воздухе, не зная, на что решиться. Следить за собственным парнем было как-то подло, другое дело — врагиня, по совместительству, соперница.

«Если будешь так нерешительна и медлительна, провал тебе обеспечен», — подстегнула себя Ангелина, — «Соберись, дурочка! В этом деле всё зависит от умения в нужный момент быстро отреагировать на ситуацию и принять верное решение». Наплевав на предполагаемую засаду, Гелька отправилась к общежитию.

А заглянув осторожно в окно мальчишек, едва не взорвалась снопом искр. Майя была здесь! Спасла Гельку от спонтанных действий вовремя мелькнувшая мысль: она подумала, что фидерша, должно быть, заявилась самолично в общагу, чтобы «вынюхать», не появляется ли здесь Ангелина, и не водит ли её Петя за нос — и вторично возблагодарила небо, что не успела вчера «зайти на чай». Застарелый дух её прошлых посещений был не в счёт.

«Что-то раненько для похода по магазинам явилась фидерша, наверное, они всё-таки поменяли время рандеву», — подумала Ангелина и впилась взглядом в окно. Майя, в джинсах и белой куртке, вертела в руках старые Петькины очки. Парень, смущённо посмеиваясь, что-то ей объяснял. «Кажется, он излагает благодетельнице историю утраты дорогого аксессуара», — Ангелина чувствовала одновременно злорадное удовлетворение от того, что избавила парня от подарка соперницы и стыдливое сожаление за то, что ему приходилось сейчас выкручиваться. Лица Майи ей не было видно, а Петино ей решительно не понравилось — слишком свободно, как с давней подругой, а не объектом шпионажа, он с ней общался. Нестерпимее всего было наблюдать, как он дарит сопернице то ласковое внимание, которое Ангелина привыкла считать исключительно своей собственностью.

Рассмеявшись, женщина на мгновение прильнула к груди парня и сразу отпрянула, кокетливо изогнувшись. От ревности, Ангелина готова была разнести окно и напасть на соперницу, наплевав на первоначальные намерения. Застань она эту картину случайно раньше, она, возможно, так бы и сделала, но Гелька не зря полночи потратила, внушая себе необходимость быть терпеливой и осторожной. Она сдержалась, обратив ярость в лёд, и понеслась к выходу из здания, потому что парочка покинула комнату.

Следить за приметной машиной, медленно продвигающейся в потоке вязнущих в снежной каше машин, было не трудно. Гелька успевала замечать украшенные бумажными снежинками окна, мигающие за окнами гирлянды на ёлках, напоминавшие, что родным придётся встречать новый год без неё, спешащих с объёмными пакетами людей. Предвкушение праздника витало в воздухе. Заметила Ангелина и серую Тойоту, следовавшую за фидерским джипом. Из того, что преследователи не скрывались и старались не отставать, девочка заключила, что это скорее сопровождающая Майю фидерская охрана, а не слежка Редика. Оставшуюся дорогу Гелька твердила про себя номера обеих машин.