— Классно выглядишь, — прокомментировал он, задирая ей рубашку. — Здорово из тебя повыдёргивало.

— Что? Опять? — застонала Ангелина, поднимая рукав. Её руки были испещрены пурпурными точками. Пожалуй, их было меньше, чем в прошлый раз, но лечения Соларом было не избежать.

— Мама меня убьёт, — расстроено пожаловалась Гелька. Как ей объяснить, что она отправилась на вечеринку, а угодила на бой гладиаторов?

— Сначала тебя убьёт Брюс, — утешил её Денис. — Зачем было нарываться на гранату? Или босс… — пробормотал он себе под нос, потому что из-за ширмы, с непередаваемым выражением на лице, показался Учитель.

— Так-так… как там было с той гранатой? Расскажи-ка мне подробно.

Денис отодвинул его задом, обходя кровать, и наклонился над Ангелиной, якобы проверяя ей глаза, которые он проверил в первую очередь.

— Я… — начала Ангелина, надеясь втайне, что Денис запретит ей разговаривать, — …я увидела, как отъехали две машины, и последние тоже собирались смыться. И я… ну, не могла позволить им так просто уйти…

— Не могла, значит, — ласково начал Редик, — а я как приказал действовать?

— Вы сказали… — голос Ангелины упал, — разведать и доложить…

— Так вот! Если ты не в состоянии подчиняться приказам!..

— Извините, — пробормотал Денис, снова протискиваясь мимо шефа и кладя на глаза Ангелины, смоченную в каком-то остро пахнущем растворе, повязку.

— Оставь эти штучки! — зарычал на него Учитель.

— Простите, — шмыгнула носом Гелька, — я обезвредила троих, а потом нарвалась на инвертора. И в меня швырнули гранатой.

Она содрогнулась от ужаса, представив, какого бы пришлось ей при взрыве, окажись она там воплоти.

— Ладно, — заявил Редик и замолчал. Гелька, выглянув из-под повязки, успела заметить на его лице странное выражение злого удовлетворения. Шеф заметил её взгляд и сердито усмехнулся.

— Когда она сможет вставать? — спросил он Дениса, поймав за рукав халата.

— Ну, — парень глубокомысленно задрал голову к потолку, — это будет зависеть от тяжести внутренних повреждений…

— Короче! — отрезал Учитель, и Денис виновато глянул на Ангелину. Та села на кровати, опустив ноги на пол, и отдёрнула их, ощутив, какой он холодный. Рубашка вся была в кровавых пятнышках — ещё одна испорченная чужая вещь.

— Я в порядке, — призналась она и с благодарностью кивнула Денису. — Как долго будет действовать обезболивающее?

Парень с сомнением поглядел на её рябое лицо.

Часа два я гарантирую, но тебе нужно срочно под Солар. А обезболивающее я тебе на всякий случай дам с собой — его можно внутримышечно. — Он повернулся к Редику, показывая, что с Ангелиной он закончил.

— Я задержу тебя ненадолго, а вот за сброд наверху не поручусь, — пообещал шеф.

Ангелина вышла за ним из-за ширмы в чьём-то огромном свитере, достающем ей до колен, и таких же больших тапочках, которые она поминутно теряла. Оживление среди раненых, вызванное её появлением, быстро стихло за закрывшейся дверью.

Учитель привёл её в какой-то кабинет. От всех прочих его отличала радиостанция, стоявшая в углу на столе и древний диван с высокой прямой спинкой, на вид жёсткий, как полка в плацкартном вагоне.

— Хочешь кофе? — непринуждённо спросил Учитель, чем вызвал ещё большие подозрения у Гельки по поводу предстоящего разговора, однако очень порадовал её сосущий желудок. Она вдруг вспомнила, что жутко голодна.

— Да, спасибо!

Редик нажал какую-то кнопку на столе и, наклонившись, пробормотал туда несколько слов. Телеком откликнулся хриплым голосом. По-хозяйски оглядываясь, Сергей Петрович зашёл за стол и уселся в солидное кресло, указав Ангелине на место напротив. Кажется, Учитель хотел придать официальности их разговору, иначе усадил бы её рядом с собой на диванчик и по-отечески обнял. Гелька уже немного научилась разбираться в его приёмах. Пока не вернулась боль, она готова была бороться за свою независимость.

Учитель, нагнетая напряжение, переговорил ещё с кем-то по внутренней связи — наверху, похоже, всё пока оставалось без изменений.

Захлопотанная разносчица прокатила мимо их двери дребезжащую тележку и, постучав,

внесла в кабинет кофейник, чашки и тарелку с бутербродами. Тележка, позвякивая

стаканами, покатила дальше, и Гелька набросилась на бутерброды, едва дождавшись

приглашения.

Учитель, мило улыбаясь, налил ей кофе и прищурился, откинувшись

на спинку кресла.

— Прямо не знаю, что с тобой делать, — сказал он нарочито небрежным тоном.

"Началось", — подумала Ангелина, торопливо доедая бутерброд, чтобы иметь возможность возражать не с набитым ртом.

— Ты ценный агент, но головной боли от тебя столько же, сколько и пользы, — наставник любовно погладил приклад скатера, лежащего перед ним на столе.

Ангелина положила в чашку кусочек сахара и размешивала, спокойно глядя Сергею Петровичу в глаза. Пусть все карты у него в руках, она сама себе козырь. Вопрос в том, кто ею сыграет?

— Твоё желание отдохнуть от дел Организации, признаюсь, очень меня порадовало, хотя и удивило чрезвычайно — ты не из людей готовых оказаться вдруг не у дел… Сегодняшнее твоё появление здесь — лучшее тому подтверждение.

В дверь опять постучали, и в кабинет вошёл немолодой мужчина в промасленном насквозь рабочем халате и очень сильных очках, перевязанных верёвочкой. Не обращая ни на кого внимания, он, нацелившись ещё от двери на скатер, поблёскивающий на столе, прошёл, забрал его из-под носа у Сергея Петровича и, не сказав ни слова, вышел.

— Так вот, — продолжил Учитель, уже, как будто, начиная нервничать из-за Гелькиного молчания. — Ты, конечно, можешь попробовать вернуться домой и в школу и временно, пока не улягутся журналистская возня вокруг мистической гибели Белого, вести себя, как обычная школьница. Но я не могу рисковать, чтобы из-за обычной твоей неосторожности кто-то что-то разнюхал и поставил под удар наше дело. Прибавь к этому то, что мне желательно держать тебя подальше от парочки Пётр-Майя. Эта дама сейчас наша главная цель, замечу. Здесь ты тоже можешь очень сильно навредить.

Ангелина прихлёбывала кофе, продолжая внимательно слушать, хотя что-то в ней начинало понемногу закипать.

Редик легко стукнул ладонью по столу.

— В свете вышеизложенного у меня есть для тебя, на мой взгляд, отличное предложение…

— Вы от меня хотите избавиться совсем или на время? — спросила неожиданно Ангелина, пожалев тут же, что не выдержала характер до конца. Затеяв дискуссию, она дала Учителю возможность начать её убеждать, и он тут же ухватился за её слова.

— Потерять такого ценного агента для меня было бы величайшим несчастьем! Но в данном случае интересы дела перевешивают временную потерю…

— Временную?

— Конечно! Здесь всегда для тебя найдётся работа. А Борис просто требует, чтобы я направил тебя к нему в больницу. Ты вернёшься… если только не захочешь остаться там, куда я тебя пошлю.

— Куда?

— Не знаю. Это буду решать не я, а… другие люди.

— Какие?

Учитель с досадой пошевелился в кресле.

— С тобой свяжутся и всё объяснят. А моя миссия на этом заканчивается.

— Но вы же знаете больше!

— А сказать больше не могу.

— А если я не соглашусь?

— Это не в твоих интересах. Не подумай, что я тебя запугиваю, но твоё вмешательство в дела Организации буду пресекать жёстко.

— После всего, что я сделала? — в её голосе помимо воли прозвучала обида.

— Твой вклад в нашу работу оценён адекватно, — заметил Учитель и, глядя на её недоумённое лицо, пояснил. — На твоё имя открыт счёт в банке, и с этого момента ты сможешь распоряжаться своими деньгами. Сейчас там, — он открыл ящик стола и достал из картотеки несколько листков, — так, на последнем… плюс сегодняшняя операция… округляем… примерно семь тысяч долларов. Твоя зарплата на время… отгула сохранится. Получишь банковскую карту и можешь снимать. Да и там, куда ты отправляешься, не сомневайся, тебе будут хорошо платить.