— Какая слежка? Я не давал такого распоряжения! — взвился Редик. — Кто посмел бы без моего разрешения?.. А-а-а!.. — дошло до него, и он уставился на Полетаева, наливаясь яростью. Врач же заявил, скривившись:

— Вариант с близостью номеров меня бы убедил, если бы парочка продолжала бывать и в «Мозаике». Но, как я понимаю, свиданий в этом месте Майя больше не назначала?

Он вопросительно глянул на Петю. Тот, оглушённый проницательностью Бориса, только помотал головой.

Редик, вперивший взгляд в пространство с видом человека, которого вот-вот хватит удар, произнёс сдавленным голосом:

— Береги своё сокровище получше, Борис, и… подальше от меня.

Полетаев хмыкнул — угроза Редика его не напугала — и попросил Петю:

— Продолжайте, у меня мало времени.

— Ничего особенного не было: сели за столик, заказали…

— Стоп, — вмешался Сергей Петрович, — как она тебя обычно встречает: бросается на шею, целует в губы, протягивает руку, по-быстрому чмокает в щёку, пожирает глазами, треплет по щеке?..

— Скорее последнее, — смутился Петя.

— Что именно?

— Целует и треплет по щеке, пожирая глазами, — сухо отрапортовал парень, стараясь не замечать взгляда Бориса.

— Она позволяет вам заказывать или всегда делает это сама? — спросил тот.

Егор, отмечающий в это время на ноутбуке значения, выпадающие из зависимости на графике, одновременно прислушиваясь к разговору, был удивлён вопросом врача. Он даже подумал, не пытается ли Борис намеренно унизить парня.

Наверное, так же подумал и Петя.

— Я не могу себе позволить платить в ресторане, а места попроще Майю не устраивают. Я всегда брал только кофе, и она…

— Стала платить за обед сама, — быстро закончил Редик.

— Я не стал бы есть за её счёт, если бы не задание! — вспыхнул парень.

— Я знаю, я знаю! — успокаивающе похлопал его по плечу Учитель. — Припомни ваш разговор.

— Она сказала что-то вроде того, что «теперь, когда я в новых очках, она лучше видит, какой я на самом деле, и другие — тоже»…

— Другие дамы, — деликатно пояснил Редик Егору и Борису, словно те могли не правильно истолковать услышанную фразу.

— … и спросила, замечаю ли я усилившееся к себе внимание?

— Так. Что ты ответил?

— Я сказал, что такое внимание меня мало волнует — немного забавляет, и только. А она сказала, что отлично это знает, потому что испытывает на себе моё безразличие. Мне обязательно пересказывать все эти глупости?

— Не отвлекайся. Ты мог упустить какую-то важную деталь в разговоре, которую мы, люди опытные, не пропустим. Короче, нам виднее. Продолжай.

— Ладно. Я ответил, что не знаю человека, который мог бы остаться к ней равнодушен…

— Молодец! Мальчик быстро учится! — воскликнул Учитель и махнул рукой. — Продолжай, продолжай!

— Майя протянула руку, и я её поцеловал, естественно. Она сказала, что скоро Сочельник, и ей хотелось бы пробежаться со мной по магазинам, проникнуться духом Рождества, но ей никак не удаётся выкроить на это время. Она сама себе поставила срок, за который покончит с хорперами и укрепит Орден…

— Что-что? Значит, они себя называют Орденом. Припомни, упоминала ли Майя когда-нибудь полное название своей шайки? Это бы нам очень помогло.

— Нет, я уверен. Мне показалось, что и в этот раз она сболтнула это нечаянно, потому что быстро перевела разговор на другое — стала досадовать, что так долго не несут заказ, хотя не прошло и пяти минут, и что я зря отказался от лосося — его, мол, там готовят бесподобно…

— Вот видишь, как интересно! Давай дальше!

— Я сделал вид, что ничего не заметил, и сказал, что не удивительно теперь, почему в Организации ужасаются количеству фидеров в городе. Она ответила, что «это ещё цветочки, что если бы не какой-то гад в руководстве области, она бы уже нежилась на пляже в Майями в законном отпуске». «Но ничего», — сказала она, — «Виктор ещё покажет кое-кому, где раки зимуют, а пока он помог ей наладить дело в спортзалах…» Тут принесли заказ…

— Что? — одновременно воскликнули Полетаев с Редиком. Егор тоже оторвался от экрана, привлечённый услышанным.

— Каких ещё спортзалах? — вскричал Редик, а Борис, подойдя к столу, включил компьютер и склонился над монитором, щёлкая мышкой.

— Я не понял, что она имела в виду, — растерялся Петя. — Мне показалось, что речь шла о помещениях для их собраний…

— «Китайский цигун», — прочёл Борис ссылку в Интернете, — «управление энергией, развитие физических возможностей, духовное совершенствование…». Секции по всему городу: школьные спортзалы, детсады! студенческие комплексы… всего двадцать пять точек.

Редик, отчаянно мыча и взмахивая руками, бегал по комнате вокруг Петиного стула.

— Спортзалы! Спортзалы! — выкрикивал он.

— Что это значит? — обеспокоенно спросил Петя.

— Это значит, — спокойно ответил Борис, поднимая руку, чтобы остановить, готового взорваться шефа, — что Майя готовит из детей будущих фидеров.

— Это невозможно, — побледнел парень.

— Разве? Дети, к вашему сведению, по своей природе, все до единого — фидеры. Они отнимают энергию, в которой нуждаются, инстинктивно, поэтому их относят к неосознанным. У большинства, по мере взросления, это проходит, у некоторых — нет. Часть из этих некоторых остаётся неосознанными фидерами (вязать их — одно удовольствие). Другие, особенно склонные к интроспекции, становятся осознанными фидерами. Когда они сбиваются в шайки, мы приобретаем нашу главную проблему — своего основного врага. Теперь эти шайки вербует под своё крыло в нашем городе Орден, с Майей во главе. Вы понимаете, какая это незначительна часть от его общего населения? А теперь представьте, что все сменяющие друг друга поколения в городе — фидеры.

— Это невозможно! — вскочил Петя. — Вы что-то путаете! Цигун — это же совсем другое учение, оно никакого отношения не имеет…

— Вот именно! Но дети-то этого не знают. Они будут делать то, чему их научат.

Петя угрюмо опустился на стул. Егору показалось, что Борису не удалось до конца убедить парня. Наверное, Полетаев сам это понял, потому что добавил:

— Вы, кажется, ожидали, что Майя лишь играет: с вами — в любовь, с нами — в войну, но это не так. Возможно, с вами она играет, с нами же — воюет, насмерть. На вашем месте, я бы не забывал об этом, а так же о том, на чьей вы стороне.

— Я бы отстранил его, — бросил он Редику, который упал в кресло, вцепившись себе в волосы, — он нас сдаст.

— Что? — возмутился парень, и босс, наконец, очнулся. — Да, Борис, ты прав. Мальчик немного заигрался. Но всё-таки ты преувеличиваешь опасность.

Борис пристально смотрел на Петю, который, нервничая, избегал его взгляда.

— «Поговори» с ним! — со значением произнёс Редик.

— Я?! — возмутился Полетаев и быстро глянул на часы. — Я и так проторчал здесь уже битых три четверти часа! Сам его обрабатывай. И давай уже закончим с разговорами.

— Ладно! — согласился Учитель и снова усадил парня на стул.

— Я только напомню Петру, что сдав нас, — произнёс Редик тоном, который мог бы показаться беззаботным, если бы не мнился угрожающим каждому, кто знал Сергея Петровича лично, — не важно, специально или по глупости, он также сдаст Ангелину со всем её семейством, не говоря про весь город. Усвоил? Давай по-быстрому, что там у вас с Майей было дальше?

— Да, — попытался сконцентрироваться парень, голос его дрожал, — она как раз упомянула Ангелину. Укорила, что та вовсе не вышла из игры, как я её уверял, а сорвала им операцию на лыжной базе.

— Ты сказал, как я просил?

— Да, я ответил, что Ангелина стала неуправляемой, и посажена под арест — никто из простых смертных не знает, где именно. Что лыжную базу она использовала в своих целях, и чисто случайно наткнулась на засаду, когда отправилась проведать подругу, которая к Организации не имеет отношения, и пострадала зря.