— Ты уже слышала о его плане? Кажется, он решил идти сам.

— Не может быть! Если с ним что-то случится, всё дело полетит к чёрту!

— Он считает, что Брюс способен его заменить, и более ценен, чем он.

— Не похоже на Редика, да? А ты что считаешь?

Нюся промолчала.

— Я никогда не смогу на него повлиять, даже не буду пытаться. Поэтому стараюсь не иметь своего мнения, а только следовать его указаниям.

— И ты так можешь? — с ужасом спросила Гелька. — Знаешь, сейчас мне показалось, что я всегда поступаю наоборот.

Теперь рассмеялась Нюся.

— Так оно и есть. Борис Витальевич до такой степени умирает от беспокойства за тебя, что даже упрятал в своих апартаментах, как самое дорогое сокровище, а Сергей Петрович настолько оценил мою рабскую преданность, что…

— Что?..

— Давай не по телефону.

— Боже мой! — взвизгнула Гелька и вцепилась зубами в кулак.

— Оставь. Счастливее я от этого не стала.

— Но почему?!

— Потому что ничего не изменилось, — грустно ответила Нюся и добавила. — Учителя беспокоятся, куда ты пропала. Возвращайся поскорее, потому что вокруг пустота, и в ней — он один, а я — в шаге от бездны.

Нюся отключилась, а Гелька снова и снова перебирала в памяти их разговор, и завершающий крик о помощи подруги потряс её даже больше того факта, что той удалось добиться Сергея Петровича. Нюся всегда ей казалась, да и была, совершенно самодостаточным человеком, и если сейчас она готова ухватиться за подругу, значит ей по-настоящему плохо.

После такого разговора Ангелина долго не могла войти в колею и бесцельно бродила по дому от рыбок к книгам, от книг к кухонному окну, а оттуда — к розе в своей комнате. Но тикающий внутренний будильник всё сжимал время оставшееся для запланированных дел, и, в конце концов, ей пришлось встряхнуться и, выбросив всё из головы, засесть за уроки. Её оторвал неожиданный телефонный звонок.

— Сергей Петрович? — сердце её учащённо забилось: этот звонок не мог быть вызван желанием справиться о её здоровье (о нём он мог более определённо узнать у Бориса Витальевича). Однако начал шеф именно со здоровья.

— Гелечка, — добродушно приветствовал он её, — ты уже здорова?

Гелька горячо заверила его, что давно в порядке. Кажется, по её тону он понял, что она рвётся в бой и усмехнулся.

— А что, Борис уже показал тебе, где в его логове двери?

Тут Ангелина уже без энтузиазма подтвердила, что да, показал.

— Ты мне нужна, — уже без обиняков и напускного добродушия заявил Учитель. — Борис сегодня на дежурстве — он не узнает и не сможет помешать. Ты должна будешь в четыре часа появиться у Егора. У тебя есть здесь верхняя одежда?

— Нет, только…

— Ладно, — прервал её Учитель, — Аня зайдёт к тебе домой и возьмёт всё, что нужно. Я жду. Не опаздывай.

— Подождите! — воскликнула она. — Борис Витальевич всегда приходит домой на ужин, и если наше дело затянется…

— Я сделаю так, что он не придёт. Что ещё тебя беспокоит?

— Я потом вернусь сюда?

— Да.

— А как же сканер на входе? Он настроен только на хозяина.

— Борис не сказал тебе? Он его отключил.

С этими словами Сергей Петрович отключился сам.

Отключил? Рискуя своей безопасностью? Только ради того, чтобы улетев, она всё-таки могла вернуться? Сердце Ангелины сжалось от чувства вины перед этим благородным человеком, которого она собиралась обмануть. Как выдержать теперь совместный обед, вести себя, как ни в чём не бывало и беззаботно болтать?

Она тяжело вздохнула, забросила уроки потому, что не смогла бы сейчас понять из прочитанного ни строчки, и отправилась на кухню, надеясь за готовкой как-то примирить свою совесть с тем, как она собиралась поступить.

Чтобы сделать Борису приятное, она надела подаренное им сиреневое платье, отметив про себя, что оно действительно ей очень идёт, хотя и не в её вкусе. Всё оставшееся время до прихода хозяина Ангелина проторчала в прихожей, грызя себя ненужными сожалениями по поводу своих поступков.

— Борис Витальевич! — кинулась она к нему, едва открылась дверь, и успела оценить его взгляд при виде неё, который тут же изменился, потому что Борис отметил и её волнение.

— Что случилось?

Гелька просто стояла и молчала, не в силах ему соврать, и не имея права выдавать приказ Учителя. Тогда Борис шагнул к ней и заглянул в глаза, но она опустила их, не желая, чтобы он читал её мысли.

— Ангелина, — укоризненно произнёс Борис. Гелька уставилась в его пиджак и решительно заявила:

— Я вам всё скажу, но вы должны поклясться, что ничего не станете предпринимать, и не будете мне мешать, иначе я ничего вам не скажу.

Борис молча повёл её в гостиную и усадил на диван.

— Вы можете ничего мне не говорить, позвольте я догадаюсь сам.

Ангелина покачала головой.

— Я не хочу вас обманывать, но всё равно сделаю то, что должна. У вас есть только выбор — знать или не знать, что мне предстоит.

— Боже мой! Вы говорите так серьёзно. Посмотрите на меня.

— Сначала поклянитесь.

— Я не могу дать такой клятвы! Если то, что вы задумали, опасно!..

У Ангелины мелькнула мысль, что Учитель не зря не сообщил ей никаких подробностей. Как видно, он предвидел нечто подобное.

Она поднялась с дивана, собираясь уйти в свою комнату.

— Я приготовила обед. Надеюсь, вам понравится.

— Ангелина, — Борис задержал её, взяв за руку. Он встал. Они посмотрели друг на друга, и им не нужно было читать чужие мысли, чтобы понять себя. Их волнение и влечение подтолкнули их искать защиту и спокойствие друг у друга. Борис обнял её, а Ангелина подняла голову и потянулась губами к его щеке. Борис побледнел и отстранился.

— Простите, — сказал он, отводя глаза. То, что он посчитал нужным извиниться, добило её, и пробормотав в ответ: "Извините", она сбежала в свою комнату, где уселась на кровать, пытаясь унять хор мыслей в голове. Гелька была ужасно расстроена: разговор с Борисом закончился ничем или, правильнее сказать, закончился её изменой Пете. Но больше всего её огорчило другое, как она осознала, поняв, насколько задето её самолюбие тем, что Борис оттолкнул её. Тут Ангелина решительно не могла его понять. Ведь она ему нравится, нравится определённо. Любая женщина чувствует это, если это так, независимо от возраста. Но, как видно, не в случае с Борисом. Зачем она полезла к нему с этим поцелуем, тем более, что ещё утром зарекалась вести себя с ним двусмысленно? Как теперь смотреть ему в глаза? А она ему так и не сказала, что уходит на задание. Эта мысль выгнала Гельку из комнаты. Она нерешительно подошла к двери в его спальню, собираясь постучать, и услышала, как он говорит по телефону.

— Ты вызывал Ангелину сегодня к себе?

Господи! Борис Витальевич говорит о ней с Редиком. Гелька отскочила от двери, но всё равно слышала каждое слово. Она, пожалуй, слышала бы их разговор, даже находясь в своей комнате — так громко говорил Борис. Она отошла к окну гостиной.

— Почему ты меня не предупредил?.. Нет, ничего… я узнал сам.

Он её не выдал!

— Послушай, Сергей, ты знаешь, как я к этому отношусь, однако… да… да. Да, чёрт побери!

Борис резко раздвинул двери и увидел её.

— Что вы здесь?.. Не важно… Вы свободны и можете делать, что вам вздумается!

Видно было, что он ужасно разгневан, зол настолько, что готов крушить свою собственную мебель и наброситься на любого, кто попадёт ему под горячую руку. Гелька поначалу опешила, но смысл его слов был достаточно ясен — она должна уйти прямо сейчас. Ангелина мельком взглянула на часы — три часа. Нюся уже могла забрать её верхнюю одежду из дома. Придётся лететь прямо к Егору, надеясь застать кого-то на месте.

Она не знала, как попрощаться с Борисом, когда он в таком состоянии, поэтому просто двинулась к своей двери.

— Зачем вы надели это платье? — спросил, как выстрелил, ей вслед Борис. Гелька остановилась, подчиняясь его тону, но не обернулась.

— Я просто хотела как-то… — она сама не знала, что именно собирается сказать.