И вот он предложил поужинать… Почему нет? Я имею право распоряжаться своим временем, как душе угодно. К тому же мне было интересно. До этого все наши разговоры сводились к работе, вся наша деятельность – к моим переводам и их обсуждениям. Не было ничего плохого в том, чтобы вместе поужинать и поговорить для разнообразия о чем-то другом. Но почему же меня не покидал малодушный необъяснимый страх, засевший где-то глубоко?..

Мы пошли в Carre Blanc. Я была немного удивлена. Думала, что он поведет меня в более пафосное место. Этот ресторан оказался попроще, но не хуже, чем многие известные, популярные среди иностранцев заведения. Атмосфера царила непринужденная. Мы ели, пили, болтали. Формальность ушла: мы общались как старые знакомые, которые не виделись лет сто, и вдруг случайно их пути пересеклись в самом неожиданном месте. Было легко. Когда он говорил, я не смотрела ему в глаза все время, как часто бывает, когда чувствуешь важность встречи, пытаешься поймать каждое слово, каждый жест собеседника. Я ловила его слова, как будто со мной говорил человек, которого я хорошо знаю, то мимолетно улыбаясь, то строя непринужденные гримасы. Время от времени я оглядывалась по сторонам, украдкой бросая взгляд на других людей, которые так же непринужденно проводили время за бокалом божоле или просто сидели молча напротив друг друга, изучая черты, цвет, запах… Я поняла, что подсознательно делаю то же самое. А ведь у меня была масса времени и море возможностей на работе… Но сейчас все было по-другому, и что-то в глубине души робко подсказывало, что так теперь будет всегда. Мы больше не вернемся назад к простой формальности. Мы перешли черту.

Дождя так и не было, когда мы вышли из ресторана. В лицо дул свежий мартовский ветер. В воздухе разлилась какая-то умиротворенность, которая буквально оглушала после бурного рабочего дня, сбивала с ног, так что казалось, даже падение не причинит боли. Благо я хорошо знала центр Москвы. Мы пешком дошли до его гостиницы. Он потащил меня в бар выпить коньяку. После двух порций я собралась уходить. Он проводил меня до дверей и вместо «пока» произнес:

– Боишься?

До меня не сразу дошел смысл этой фразы. Возможно, под действием коньяка разум слегка притупился. Боюсь ли я? Да чего мне бояться? Кого?.. Моя улыбка в миг сошла на нет, когда я взглянула на него – в его глазах я увидела вызов. И не шуточный, а самый настоящий, наглый и провокационный вызов. Как будто его глаза кричали: «Слабо? Я точно знаю, что слабо…»

Швейцар все еще держал для меня дверь.

– Мадам?..

– Нет, мадам не идет, – ответил он по-французски.

Нет, я не иду…

Я быстро взлетаю по ступенькам, швейцар в ливрее открывает мне двери, я залетаю в роскошный холл отеля и, даже не озираясь по сторонам, как будто у себя дома, иду прямо в лобби-бар. Боковым зрением ловлю мимолетные взгляды, но не реагирую на них. Мне все равно. Потому что мне должно быть все равно. Вот менеджер ненавязчиво кивнул мне в знак приветствия – он всегда так делает, когда видит меня здесь. Неудивительно – теперь я здесь частый гость. За эти почти два месяца отель стал для меня вторым домом. Иногда мы приходим сюда вместе с Лео, потому что у него назначена здесь очередная встреча с незнакомыми мне людьми. Иногда я прихожу одна после работы, потому что он освободился раньше и ждет меня в баре. Мы выпьем по рюмочке коньяка или мартини, а потом идем куда-нибудь. Возвращаемся поздно вместе, поднимаемся в его номер, а утром уходим – я, как правило, раньше. Но бывает, и вместе. В тот момент, когда мы проходим мимо портье или менеджера, я стараюсь делать вид, что это нормально. Я словно выхожу из своего тела и наблюдаю за собой со стороны – без упреков и осуждения. Как-то раз какая-то пожилая пара замешкалась в дверях и позади них я увидела наше отражение в зеркале. Мы стояли очень близко друг к другу, безмятежно улыбаясь, как будто мы никуда не спешим и ни от кого не бежим. Мы были просто парой без прошлого и будущего – сейчас, в данный момент. Как будто все остальное не имело значения.

А как было на самом деле? На самом деле, компания Лео все еще находилась на пороге заключения сделки с нашей фирмой, а я была его переводчицей на работе и любовницей до и после нее. Ситуация веселая, честно говоря. Каждый день, идя на работу, я осознавала это и боялась, но старалась не думать. Я знала, что, начав анализировать и оценивать сложившуюся ситуацию, я начну осуждать себя, третировать, не спать ночами, изобретая поводы для срочного разрыва, причины для спонтанного отъезда или еще что-нибудь в этом роде. Поэтому я гнала эти мысли прочь, пока они окончательно не взяли надо мной верх. В каком-то смысле я скользила по лезвию ножа. Банально, но правда. И хотя я ни в коей мере не могла предугадать такие последствия, в глубине души я чувствовала, что ступила на очень зыбкую почву. Дороги назад не было, впереди – только обрыв. А я затаила дыхание и продолжала идти.

– Мадемуазель Эдельман! Наконец! Мы всегда ждем вас с нетерпением.

– Я надеюсь, что не заставила вас ждать слишком долго, месье Ришо.

– Нет, я научился терпению. А вот месье Марэ, боюсь, еще нет…

Лео и его гость встали, когда я подошла к их столику. Ришо был очень милым французом средних лет. Зачем он приехал в Москву, я плохо понимала – как турист или по делу. Кажется, даже Лео этого не знал. Но он был другом семьи и старым партнером Марэ. Будучи в восторге от нашей столицы, он умолял погулять с ним несколько дней по центру и показать «самые достопримечательные достопримечательности». Ему было невозможно отказать, хотя гид из меня не очень. Лицо Лео не покидала недовольная гримаса, когда мы ходили по Арбату, Манежной, Никольской, заворачивали в переулки, жалели, что завернули, ели мороженое в ГУМе и даже пытались пошутить с полицейским, который попросил показать документы. Когда мы прощались часов в одиннадцать, довольный, как ребенок, Ришо возвращался к себе в гостиницу, а мы шли к себе. Точнее, к Лео.

– Какая у нас программа на сегодня? – спросила я.

– К сожалению, сегодня программы нет. Я вынужден уехать в Санкт-Петербург. Меня там знакомый ждет… Да, да! Не удивляйтесь, мадемуазель. Нынче все французы собираются в России. Если честно, эта необыкновенная страна нас всегда привлекала. Разве нет, Леонард?

– Только избранных, пожалуй.

– Вы не считаете себя таковым?

– А я должен?

– Хм… Ваш отец всегда считал.

– Не сомневаюсь.

– Что ж, было очень приятно пообщаться с вами.

Ришо откланялся.

– Приятный господин.

– Это только с первого взгляда. Узнай ты его поближе, не была бы в таком восторге.

– Ты сейчас говоришь, как настоящий француз.

– Я и есть настоящий француз. Ты ожидала чего-то другого?

– Нет. Просто иногда стереотипы оживают…

Он закатил глаза и промолчал. Он всегда так делал, когда не знал, что ответить.

– Что в компании?

– Все по-прежнему. Готовятся к основной встрече. Ты будешь там?

– Не знаю. Скорее всего.

– Ты думаешь, все получится, Лео, сделка состоится?

Мы присели на лавочку на Никольской улице. Погода была великолепная – теплая, мягкая. Он ответил:

– Фактически никаких препятствий я не вижу. Фридман мне нравится. Но есть другие, которые могут заставить его передумать.

– Но он главный! И потом, именно он ведет этот проект от начала до конца. Что может помешать, если есть желание?

– Подводные камни есть везде, Элина.

Он посмотрел на меня – в его глазах сквозила улыбка, хотя он почти никогда не улыбался. Я ответила:

– Ладно. Завтра все будет ясно.

– Пойдем? Уже поздно. Я хотел показать тебе кое-что. Переведешь пару страниц?

– Пару? Или пару десятков?

Мы встали и не спеша пошли к гостинице. Я, конечно, шутила. Да, я переводила ему кое-что. Даже не всегда по работе. Так, разные тексты в общих чертах, чтобы быть в курсе. Когда мы были вдвоем, мы старались не говорить о работе. Я не хотела, чтобы это выглядело как служебный роман, ведь, по сути, мы даже не были коллегами. Может быть, когда-нибудь… Ну и пусть. Главное – не сейчас.