– Жан-Поль – подхалим. Он всю жизнь таким был. Лео поэтому его и ненавидит. Впрочем, это взаимно, – говорила она.

– Я слышала, как он разговаривает с отцом Лео. Можно подумать, что он его обожает.

– А как же иначе! Только не из уважения и родственной привязанности, а из-за перспективы занять трон.

– То есть?..

– Лео ведь единственный сын своего отца, а Жан-Поль ближайший родственник. И если Лео вдруг откажется вести семейный бизнес, а пару-тройку лет назад это было весьма вероятно, то любимчик Жан-Поль возьмет бразды правления в свои руки.

– Лео не откажется от дела. Он ушел из ООН и больше не вернется, – я сказала это с твердой уверенностью в голосе, как будто бы знала наверняка. Но ведь на самом деле он даже никогда не говорил со мной об этом.

– Конечно, теперь уже нет. Но не потому, что ему это очень нравится. Насколько я его знаю, он никогда не хотел заниматься бизнесом, его всегда тянуло в другие стороны. И не всегда правильные…

Тут она замолкла – как-то внезапно, и я поняла, что она не хотела договаривать. Возможно, она имела в виду наркотики или знала что-то еще. Наверняка. Но вытягивать из нее что-либо сейчас было бессмысленно – она не скажет. А его я больше не спрашивала… Пока он сам не напомнил мне об этом намерении.

В один день он вернулся домой смертельно пьяный. Я никогда не видела его таким. Мне было страшно выглядывать в окно в поисках машины, на которой он должен быть приехать, из страха увидеть ее разбитой всмятку. Ничего не говоря, он проковылял в гостиную и свалился на диван. Первой моей мыслью было: как хорошо, что он дошел до дивана и отключился на нем, а то я бы не смогла дотащить его. Накрыв его пледом, я задумалась: несколько дней до этого он очень плохо спал, как и в течение недели перед свадьбой. Он то просыпался среди ночи и шел курить, то вообще не ложился до утра. Я списывала это на нарушение биоритмов из-за наркотиков и постоянных перелетов через океан. Но только ли его роковые ошибки молодости тому виной? Я понимала, что эта мысль не дает мне покоя, все больше и больше изматывая меня. В итоге я тоже подхватила бессонницу и решила, что этот гордиев узел нужно во что бы то ни стало разрубить.

Произошло два события, на первый взгляд совершенно не связанные друг с другом, но которые ознаменовали начало конца нашей счастливой семейной жизни.

В одной из газет появилась небольшая статья, которая содержала довольно толстый намек на теневой бизнес, в который была якобы вовлечена «МарСо». Я почти не читала французских газет, но эта новость дошла до меня быстро. Мне срочно нужно было идти к стоматологу, а Лео записал меня к своему врачу по своей страховке, поскольку моя еще не была готова. Я приехала в офис Марэ, чтобы забрать у него карту. Когда я увидела его, он был в бешенстве. Я поспешила списать это на очередной разгон на совещании, но оказалось, что дело в одной паршивой статье.

– Что за статья? Неужели все так серьезно? – осторожно спросила я.

– Какой-то недоумок придумал байку об отмывании денег с мафиозным арабским шейхом.

– Что за бред! Какой шейх? Вы разве работаете с арабами?

– В том-то и дело, что не работаем. Пока. Мы только нацеливаемся открыть филиал в Абу-Даби. Вот и пытаемся провернуть несколько сомнительных сделок, чтобы выиграть тендер, – бросил он язвительно.

– Но если он об этом написал, значит, у него есть какая-то информация. Не мог же он выдумать такое на пустом месте! Или это был выстрел наугад?

– Не удивлюсь, если и так.

Гнев продолжал кипеть в нем. Он и раньше раздражался по таким вопросам, но сейчас что-то еще было в этом проявлении негодования. Страх? Страх того, что что-то может выйти на поверхность?

– Лео, скажи, когда ты последний раз был на Ближнем Востоке?

Я не знаю, почему я задала этот вопрос. Но он попал в цель. Он сразу как-то напрягся, хотя ни один мускул на лице не дрогнул. Что-то было не так…

– При чем тут это? – процедил он сквозь зубы.

– Ни при чем… Я просто думала, что ты давно там не был. Какие дела ты мог вести с ними? Ты ни с кем не встречался ни там, ни в Париже, – я не совсем понимала, что говорю, лишь бы что-то сказать.

Он оторвался от окна, в которое все время смотрел, и взглянул мне в глаза. Я невольно вздрогнула – там была усталость и боль. А рот, как всегда, искривлен в горькой усмешке.

– Поверь, для некоторых людей неважно, где я был или не был последнее время. Важно то, что я когда-то там был. И провел там немало времени.

– Ты имеешь в виду время, когда работал в ООН?

– Да, – повисла пауза. – И когда служил в Ираке.

– Но при чем здесь Ирак? И вообще, чего хочет придурок в той статье? Денег?

Лео усмехнулся.

– Этого хотят все, Ли.

Ли… В последнее время это стало моим вторым именем. Это так нелепо – это же совсем не я… Ли! Я несколько раз высказывала свое недовольство, но сейчас решила промолчать и сделать вид, что ничего не слышала.

Позвонил телефон, Лео вызвали на встречу с каким-то клиентом.

Я подошла к его рабочему столу и взяла в руки газету. Статья была совсем небольшая. «И из-за этого весь сыр-бор?» – подумала я и бегло прочитала ее. Мне показалось, что это полный бред, но фразы хлесткие, я бы даже сказала, ядовитые. Первой мыслью было – либо этот журналист ненавидит Лео лично, либо у него тщательно заготовленный план с целью получения немалой суммы денег. Грязных денег. Я испытала глубокое отвращение. И вовсе не потому, что была уверена в совершенной непричастности моего мужа и «МарСо» к отмыванию денег – я как раз могла в это поверить. Все дело было в том, на что шли такие люди, как этот журналист, – неважно, ради славы или наживы. В тот момент мне очень хотелось сказать ему об этом в лицо. Вот только бы встретиться с ним…

Я посмотрела на подпись внизу статьи: «Александр Леви». Я села за компьютер и пробила его в Интернете. Член Международной организации журналистов. Работал в Израиле, России, Великобритании, Франции. Тридцать семь лет. Не женат. Еще несколько строк по поводу карьеры и манеры написания статей. И маленькая, не очень четкая фотография. Вроде блондин с голубыми глазами. Вымогатель или поборник справедливости? Мерзость…

Через пару дней об этой статейке перестали говорить. Никакого широкого резонанса она не вызвала – видимо, пресс-служба «МарСо» хорошо поработала.

Но вскоре произошло еще одно событие.

Утро вторника. Мы с Лео собираемся на работу. Все как обычно: я никуда не спешу, картины не люди – подождут. Он тоже не спешит, хотя его ждут отнюдь не картины. Но его люди были бы рады подождать и дольше, неспешно попивая кофе и обсуждая своего деспота-начальника, которого в тайне боялись. Разумеется, он знал об этом и, как все деспоты-начальники, уверена, упивался этим страхом.

Звонок в дверь в такое время сам по себе был странным явлением. Не говоря уже о том, что он был настойчивым, упрямым, ровно три раза. «Это не может быть к нам, – подумала я. – Наверняка ошиблись». Одеваясь в спальне, я слышала, как Лео открыл дверь. Я не могла не выглянуть из комнаты, потому что не слышала, как закрылась дверь. Я увидела Лео и двоих мужчин в строгих серых костюмах. Странно, но почему-то мне сразу вспомнились фильмы, в которых в квартиры вот так же по утрам приходят агенты из ФБР или ЦРУ и с этого момента жизнь главных героев меняется на сто восемьдесят градусов. Не помню, подумала ли я, что наша жизнь также изменится… Я не слышала их разговора. Поняла только, что мужчины в костюмах что-то говорили, а Лео молчал. По всей его позе я поняла, что лучше бы он никогда не открывал эту дверь. Когда они удалились, я вышла из комнаты и увидела, что он стоит у окна и наблюдает, как эти двое садятся в машину и уезжают. Не могу сказать наверняка, может, мое воображение окончательно разыгралось, но мне показалось, что у машины были странные – не французские – номера…