Но где ее взять?

Иван Дементьев в этом отношении был счастливее своего холостого брата, потому что у него была красавица-жена и хозяйственная, так что в его квартиру любо было войти, так в ней было все хорошо и приветливо.

Впрочем, Матвею Дементьеву долго хлопотать не пришлось. Сообразив, сколько у него было влюбленных девиц и вдовушек, он, не колеблясь, выбрал из них, по его мнению, самую подходящую и написал к ней следующее письмо:

Дорогая наша Авдотья Микифоровна!

Ушедчи от господ Бухтояровых, я в настоящее время нахожусь в великой скорби и печали, так как я понапрасну обижен моим братом Иваном Дементьевым совсем безвинно и теперича покудова нахожусь без делов. Оченно хорошо зная про вашу любовь и ласковость, я порешил обзавестись своим хозяйством, нанял большую фатеру, а одному без хозяйки жить мне не сподручно, потому что при моих капиталах находится много и делов. До свиданья. Авдотья Микифоровна, надеюсь, что не оставите меня в сиротстве моем и одиночестве, любящий вас,

Матвей Дементьев Адрес…

Матвей хорошо знал пышную и красивую молодую вдову Авдотью Гущину, плутоватую девку, способную на все руки.

Та не заставила себя долго просить и переехала со всем своим скарбом к Дементьеву. Квартира Матвея находилась неподалеку от дома Бухтояровых.

Несчастному Ивану и не думалось, что неподалеку от него поселился хотя единокровный брат, вместе с тем страшный и беспощадный враг, а в доме, где он служил, организовалась опасная шайка подлых мошенников, уже избравшая себе жертвы.

Недаром у Ивана щемило сердце от какого-то странного предчувствия. Недаром плакали втайне оба с женой, тоскуя по родному селу.

– Страшно мне здесь, Ваня, – говорила Марья. – Тяжко болит мое сердце.

– Ладно, не тужи, – уговаривал ее муж. – Пройдут незаметно праздники, потом Масленица, а затем весна, Пасху проведем, а потом и в деревню.

Там опять пошли дни за днями в труде и беспрерывной работе.

Иван то бегал в участок с паспортами, то проводил время за домовыми книгами, проверяя полученные за квартиры деньги, то, за отсутствием хозяина, вел переговоры с поставщиками и подрядчиками. Марьюшка проводила время у хозяйки то за стиркой и глажением белья, то за приготовлением кушаний. У того и другой дела было вдоволь, скучать было некогда.

Работая не покладая рук, Мария невольно стала замечать, что молодой родственник Ковалевых, Иринарх Телегин, начал частенько заглядываться на нее и такими страстными, влюбленными глазами, что молодая женщина невольно краснела.

«Что ему нужно от меня? – думала она. – Чего бельма на меня свои таращит? Аль для него девок или баб других нету, что ли?»

Был воскресный день. Екатерина Семеновна в то время, когда шла обедня, на этот раз не пошла в церковь и, будучи на кухне, сама руководила стряпней, ввиду того что к обеду ожидали гостей и потому она хотела отличиться на славу.

Ей помогали, кроме кухарки, Секлитея и дворничиха Марья, месившая тесто к пирогу.

Дело кипело. Все три женщины, сильно раскрасневшись от жаркой плиты, бегали то туда, то сюда, не зная устали.

Висевшие на кухне часы гулко пробили одиннадцать.

– Ах ты, Господи! – в ужасе воскликнула Катерина Семеновна. – Одиннадцать часов, а у нас и тесто к пирогу не готово.

– Готово, сударыня, теперь остается раскатать и положить начинку, – отозвалась Марья.

– А все-таки ставить рано, – сказала кухарка, заглядывая в духовую печь. – Индейка у нас что-то не того…

– Пережарилась?

– Нет, барыня, сыро еще мясо, и картофья еще жестка.

– Так прикрой крышкой, скорей упреет.

В передней раздался звонок.

– Кто бы это мог быть? – соображала хозяйка. – Ступай, Маша, отвори.

Марья быстро вытерла руки, спустила засученные рукава и побежала в переднюю.

Через минуту оттуда послышалось восклицание:

– А, это ты, Марьюшка, – говорил женский голос. – Какая же ты хорошенькая сегодня.

– Ах, полноте вам…

– Барыня-то дома?

– Она тут, на куфне. Пожалуйте…

– Да куда ты, глупая, их зовешь? – откликнулась хозяйка. – Проси в гостиную.

– Нет-нет, Екатерина Семеновна, я к вам на минуту. Только на два слова. Здравствуйте…

В кухню вошла высокая и красивая дама и протянула руку хозяйке.

– Представьте себе, сколько эти праздники нам приносят хлопот, ужас.

– Что же делать, Олимпиада Павловна, это веками уже положенный обычай!

– Знаете, зачем я к вам сейчас зашла? – спросила Ковалева.

– Пока нет.

– Хочу отнять у вас Машу.

– Отнять у меня? – засмеялась Екатерина Семеновна. – Нет, на этот раз я не могу уступить вам ее, потому что она заменяет сегодня горничную, которую я отпустила со двора. У нас ведь будут гости.

– Ах, как жаль! – воскликнула Ковалева. – Ну что ж делать, можно будет рассчитывать на нее завтра?

– А это уже будет зависеть от нее, – кивнула хозяйка на Машу. – Она вполне свободна располагать собою.

– А как я могу быть вам полезной? – спросила дворничиха.

– Куча дела, миленькая, ты уж помоги, пожалуйста. Понятно, я заплачу. Так придешь?

– Не знаю, как барыня.

– Ну, вы, я вижу, начали сваливать друг на друга, – улыбнулась Ковалева.

– Хорошо-с, я пойду, – согласилась Марья.

Ковалева распростилась и ушла.

Она вернулась в свою квартиру, где вся ее «семья» была в сборе.

Там были, кроме самого хозяина, Григория Михайловича Ковалева, и «рыбинский купец» Тимофей Ковалев, и «Иринарх Телегин» или Ланцов, который еще недавно перед этим скрывался здесь как беглый арестант.

Все сидели за столом непраздно, потому что весь стол был заставлен всевозможными выпивками и закусками, и сидевшие были значительно в праздничном настроении.

– Ну что, какова твоя миссия? – спросил Ланцов, когда Олимпиада вошла в столовую.

– Завтра придет твоя краля, – ответила она, сбрасывая с себя платок. – Ну, наливайте мне вашей шампани, ну хоть из этого графинчика!

– Мы все по очереди будем ухаживать за нею… – сказал Тимофей, наливая своей «супруге» чайный стакан очищенной.

Олимпиада выпила залпом и даже не поморщилась. Ткнув вилкой в кусочек селедки и отправив его в рот, она сказала:

– Ухаживать за нею! Это легко только подумать, а не сказать: подобные женщины, как эта деревенщина, совсем не понимают той пользы, которую они могли бы извлечь из своей здоровой красоты, которою одарила их природа. Рабская покорность своим мужьям и собачья верность, вот их и правила! Покорная под мужниным кулаком или, еще чаще, под его сапогом, она гордится своей верностью. Нет, господа, правду я вам скажу, это не петербургская какая-нибудь шлюха, а победить ее вашими пошлыми ухаживаниями прямо невозможно.

– Знаю, но попробую совладать с этой… И совладаю!

– Посмотрим! С завтрашнего дня я ее захоровожу на целую неделю, и на плату денег не жалей. Надо удивить ее нашей щедростью.

– Ввиду предстоящих миллионов, не надо жалеть покуда грошей, – отозвался Григорий.

– Я все еще не могу понять, какую вы цель преследуете? – спросил Тимофей.

– А вот какую, – сказал Ланцов. – Главная наша цель – выжить из дома этого Ивана, который служит для нашего дела помехой. Для этого необходимо поселить между ним и его женой вражду и ревность.

– С риском получить себе от ревнивого мужа удар топором по башке.

– Ну, до этого у нас, пожалуй, и не дойдет. У меня есть на это свои комбинации. Подобные женщины, как эта красивая дворничиха, действительно очень неподатливы, для этого, чтобы овладеть ими, нужно большое искусство и масса терпения. Но зато, когда удастся завладеть ею, она почувствует всю вину перед мужем, будет избегать его и затем, чтобы заглушить перед ним свою совесть, начнет развратничать, пьянствовать, одним словом, превратится в настоящую свинью. Что касается до ее супруга, тут и говорить нечего! Тот тоже бросится в пьянство, и если его еще никто не сумеет поддержать вовремя, он погибнет совсем.