Русские цари посещали монастырь, о чём свидетельствуют сохранившиеся две часовни, Александровская и Петровская, установленные в середине XIX века в память о пребывании в обители Петра I и Александра II.

Соловецкий монастырь был не только религиозным учреждением, но с XVI и до начала XX века монастырь также служил политической и церковной тюрьмой. Камеры в монастырских башнях и стенах этого монастыря длиной около трёх метров, шириной и высотой по два метра. Страшно представить, как можно было находиться в этих каменных застенках. Соловецкая тюрьма существовала до 1883 года. После официального закрытия тюрьмы Соловецкий монастырь продолжал служить местом ссылки для провинившихся служителей церкви. В 1920 году монастырь был окончательно ликвидирован. Культурные ценности монастыря и большие запасы продовольствия были реквизированы.

В 1920 году на территории монастыря располагается лагерь принудительных работ, В 1923 был учреждён Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН), преобразованный позднее в Соловецкую тюрьму особого назначения – СТОН, расформированную в 1937 году. Значительную часть заключённых составляли так называемые «политические» – духовенство, офицеры белого движения, эсеры, интеллигенция. Для сравнения: за 400 лет существования монастыря в заключении побывало всего около 300 человек, а за 20 лет существования СЛОНа через Соловки прошло несколько тысяч заключенных. Лагерь был закрыт в 1937 году. Об этом хорошо написано в романе Александра Исаевича Солженицына («Архипелаг ГУЛАГ») и бывшего узника СТОНа Дмитрия Сергеевича Лихачёва («Раздумья о России»). Современный писатель Захар Прилепин в романе «Обитель» поведал о жизни в Соловецком лагере особого назначения. Писатели обращаются к этой теме, потому что она не может оставлять в покое и неведении граждан нашей страны. Изуверства того времени, когда замученных нечеловеческими условиями труда и быта людей, сваливали в огромную яму и засыпали известью, чтобы ничего не осталось, не было бы ни суда, ни следствия. В память об этих событиях поставлены каменные памятники жертвам Соловецкого террора: в Москве – Соловецкий камень на Лубянке, «Стена скорби» на проспекте Мира, Соловецкий камень в Санкт-Петербурге.

А на Соловках – Мемориал на Секирной горе – стоит огромный деревянный крест, и снова – кресты и кресты.

Памятный гранитный валун с выбитыми на нём именами заключенных Соловецкого лагеря – Дмитрия Сергеевича Лихачева, Владимира Юльяновича Короленко и других заключенных Соловецкого лагеря стоит в лесу.

Обо всём этом подробно рассказывается в музее, который пока что существует на территории монастыря, но в ближайшее время будет выведен за пределы монастырской стены.

Как известно, восстановление церквей и монастырей началось в 1990 году при патриархе Алексии II: Священный Синод благословил открытие Спасо-Преображенского ставропигиального мужского монастыря на Большом Соловецком острове. Осенью того же года появились первые послушники.

Монастырь занимает огромную территорию, на которой сохранились храмы и другие монастырские сооружения, соединённые крытыми переходами, окружённые жилыми и хозяйственными помещениями. Здесь возвышаются соборы, построенные при игумене Филиппе – пятиглавый и трёхглавый Успенский с огромной трапезной (475 квадратных метров), второй по величине одностолпной палаты Древней Руси, уступающей по площади только Грановитой палате Московского Кремля. В начале XVII века были построены церковь Благовещения, каменные палаты, водяная мельница. Более поздние постройки включают колокольню, Николаевскую церковь, Троицкую церковь. На территории монастыря и вокруг него в праздники разрешена продажа местного кустарного производства различных ремёсел.

В Соловецкий монастырь приезжают люди со всего света, а не только из России. И что совсем неожиданно, даже остаются здесь на поселение. Когда спрашиваешь у них, что их привело из западных, как принято считать, благополучных стран, в эту глухомань с суровейшим климатом, они отвечают: «Здесь благодатно». Но какая же может быть благодать, если на этой земле было столько горя. Они отвечают: «В храме – благодать». И выстаивают семичасовые службы.

В монастыре я познакомилась с молодым двадцатилетним монахом, внешностью похожим на библейского персонажа. Он – москвич, родители – учителя, атеисты. Никаких душевных срывов и обид у него в миру не было. Как же он попал сюда? Внутренняя духовная и душевная потребность всегда тянула к уединению, к возможности как можно больше времени проводить в храме, слушать проповеди умных священников, а после размышлять о своих грехах. Какие у него грехи, у мальчика 20 лет из хорошей семьи? И тут же я задумалась о себе, о своей жизни. Если вспомнить 10 заповедей и 7 смертных грехов и вдуматься в их глубину, призвав на суд свою собственную совесть, беспощадную и справедливую, то от гордыни и самодостаточности не останется ничего.

Монастыри в России стали создаваться в XI веке. Я побывала во многих из них: в Сергиево-Посадской лавре, в Александро-Невской лавре, в Валаамском, в Валдайском, в Донском, в Даниловском, в Покровском, где находятся мощи святой Матроны Московской, в женском Александровском монастыре, в Дивеевском, где покоятся мощи святого Серафима Саровского, основателя монастыря. Я была в Оптиной пустыни и в соседнем Шамордино, где жила в монастыре родная сестра Л.Н.Толстова – Мария, к которой он заходил в гости, когда шёл пешком из Ясной Поляны в Оптину пустынь на беседы со старцем Амвросием. Побывала также в монастырях: Ново-Иерусалимском, Саввы Сторожеского, в Боровском, в пещерных монастырях Псковской и в Пензенской области и во многих других в России. И за рубежом я была в монастыре святой Марии Магдалины в Иерусалиме, в Киево-Печёрской лавре, в Славянском, высеченном в меловых горах. И даже в монастырях святой Катерины в Перу и в Гондурасе. И всюду одно: чистота, порядок, великолепные библиотеки, необычайное трудолюбие, создающее материальные ценности. На Руси издавна монастыри славились монахинями-вышивальшицами, золотошвейками. Сохранились прекрасные ризы, вышитые жемчугом Ладожского и Онежского озёр и рек, впадающих в них. Говоря о необыкновенной работоспособности и целеустремлённости монахов, вспоминается один интересный факт. До революции в Валаамском монастыре, где ледяные ветры пронизывают остров, в оранжереях монахи выращивали арбузы, дыни и ананасы. На международной выставке в Париже их труд был удостоен золотой медали.

Но главное в монастыре – это воспитание души, устремление к горнему. Бытует такое мнение, что в монастырь люди идут после какой-то душевной травмы: то ли умер близкий человек, то ли жених бросил, то ли тяжёлый недуг одолел. Раньше в монастырь ссылали в наказание за что-то. Так например, Иван Грозны сослал свою жену царицу Анну в Тихвинский монастырь за бездетный брак. Пётр Первый – нелюбимую Прасковью Илларионовну Лопухину в Покровский женский монастырь в Суздале. И в простых семьях грозил отец непокорной дочери: «Не выйдешь за богатого старика, сошлю в монастырь». В настоящее время, когда происходит возрождение монастыря, сюда потянулись совсем молодые люди и не какие-то там ущербные – хромые, слепые, дурные, а вполне образованные современные люди. Было очень интересно узнавать судьбы людские, знакомиться с жизнью монастыря, отстаивать службы. И я поняла следующее: сюда идут, чтобы подняться над бытом и постичь куда более высокое предназначение человека. Мне довелось беседовать с двумя молодыми, красивыми девушками-монахинями Дивеевского, самого крупного женского монастыря России, насчитывающего 500 монахинь. Им обеим по 25 лет. Одна окончила медицинский институт, собралась выходить замуж за хорошего, любимого человека, а за день до свадьбы оставила записку, что уходит в монастырь. Я долго с ней разговаривала. Она не сумасшедшая. Добрая, умная, всех любит. Тогда зачем же так обидела хорошего парня? Пожалела его, потому что почувствовала: не смогу служить семье, мужу и детям в полную силу. Моё место на земле иное. Это монастырь, где я служу Богу. Вторая девушка окончила институт иностранных языков и была послана на стажировку в Америку. Условия были прекрасные, учёба отличная. Подрабатывая, она откладывала деньги, чтобы по возвращении на Родину купить квартиру. Всё шло замечательно. Прошёл год, другой. И вдруг, как будто по какому-то сигналу, она села на самолёт и через несколько дней уже была в Дивеевском монастыре, где её взяли послушницей. Позднее был постриг в монахини. Она очень довольна своей жизнью в монастыре и другой для себя не представляет.