И какое ей, в конце концов, дело до этого упрямого и твердолобого короля. Пусть делает так, как хочет, он же король! А она просто женщина, слабая, беспомощная, глупая женщина! От огня веяло теплом, а он сидел так близко, что Габриэлла слышала его тяжелое дыхание и улавливала каждое движение его ресниц.

– Простите меня, ваше величество, я немного устала сегодня. Четыре дня без сна…

Он понимающе кивнул. А ведь эта женщина была права. Ему, действительно, негде было укрыться, а ехать дальше становилась опасно. И если она незаметно проедет по объездной дороге мимо Йорка в поместье лорда Энтони Браса, и там встретиться с ним и передаст письмо, то, возможно, тот успеет собрать нужных людей, а может быть даже и целый отряд для короля. Ничего другого он придумать не мог. Но остаётся ещё Брет. Его нужно вырвать из рук этого мерзкого горбуна. Неожиданно Габриэлла произнесла его мысли вслух.

– Мне кажется, что замок этого Пин Пена тоже находится неподалёку от поместья лорда Браса? – она вопросительно посмотрела на Ричарда. Тот молчал.

– Можно хотя бы узнать, где его держат, и возможно ли незаметно пробраться в замок, или отыскать подземный ход, – продолжала рассуждать Габриэлла.

– Миледи, – лицо короля превратилось в каменную маску, голос звенел как сталь, он говорил медленно, чеканя каждое слово, – если вы, вздумаете, одна, въехать в этот замок, или пролезть туда через подземный ход, в чём я нисколько не сомневаюсь, клянусь! – Ричард обеими руками сжал подлокотники кресла, на котором сидел, – Клянусь, я сам запру вас в Пертском аббатстве!

– Вот как! – её губы стали тоньше нити, а руки сжались в кулачки. – А мне показалось, что вы предложили мне стать королевой Англии!

– Вы отказались! – уже тише проговорил король.

– Я не ответила, – парировала она, – а это большая разница.

Наступила тишина. Рука короля согнулась в локте, голова упёрлась в кулак. С этой женщиной можно было сойти с ума. Как заставить её подчиниться здравому рассудку, а не лезть головой в петлю?

– Хорошо, – Ричард сделал вид, что согласен. – Но только вы должны обещать мне одну вещь. Если по какой-нибудь причине вы не встретитесь с лордом Брасом, то немедленно вернётесь обратно, и постарайтесь не попасться в руки своего дядя. В противном случае, я сделаю то, что сказал. Монастырь при Пертском аббатстве пополниться ещё одной монашкой! – И уже усмехнувшись, спросил. – А сколько для вашего замка нужно дров?

Они пришли к соглашению, и Габриэлла улыбнулась так, что у Ричарда закружилась голова. А она могла быть очень красивой, когда не спорила с ним и не злилась.

– Завтра, ранним утром, я познакомлю вас с одним дровосеком. Он и расскажет вам, сколько повозок дров ещё нужно нарубить. А сейчас можете написать письмо лорду Брасу.

С этими словами она встала, подошла к резному шкафу, отыскала на нём чистый пергамент, взяла чернильницу, перья и поставила это всё на большой стол перед королём. Затем собрала все свечи поближе к середине стола и поставила для короля стул.

– Прошу вас, ваше величество, – Габриэлла встала около стола в полупоклоне.

Ричард сел, взял перо, опустил его в чернильницу и остановился.

– Миледи, почему, когда вы меня так называете, мне всё время кажется, что я незаслуженно ношу этот титул? – он пристально посмотрел на Габриэллу.

– Тогда вам выдался повод доказать обратное, милорд, – она снова поклонилась, но уже ниже.

– Доказать вам?

– Себе, милорд. – И поклонившись ещё раз, она вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

Процессия молебна, посвященного памяти короля Ричарда Львиное Сердце, в Йоркширском главном соборе католической епархии, достопочтенных лордов и всех приближенных королевского двора началась с восходом солнца. Шествие развернулось от ворот городского дома герцога Джона Уэльского, и должно было пройти по главным улицам Йорка до площади Святого Валентина, где находился собор. Возглавлял процессию его высокопреосвященство Донециас Барлиозе. Архиепископ был одет в красное одеяние, поверх которого красовалась белая кружевная пелерина с изображение креста, вышитого золотыми нитями. Его лысеющую голову украшало убранство в виде канонического колпака, свидетельствовавшего о высоком церковном положении священника. В правой руке архиепископ держал посох, украшенный белыми и красными лентами, в левой он нёс небольшой золотой крест. За ним шли его юные послушники, и тоненькими детскими голосами распевали священные гимны. Верховное духовенство епархии шло за хором, и каждый держал в руках молитвенник и ветвь вечнозеленого трилистника. За ними в первых рядах шествовали сам герцог с герцогиней в окружение приближенных. Впереди всех шли знатные богатые лорды. Некоторые из них имели в сундуках монет намного больше, чем сам герцог, и состояли у него на службе или являлись непосредственными советниками в управлении страной. Его светлость любил заводить такие знакомства, которые позволяли пополняться его сундуки звонкими монетами и приятными глазу драгоценностями. Следом за баронами шествовали рыцари, одетые в свои легкие доспехи по такому случаю, не успевшие ещё добиться громкой славы на полях сражений. Но были здесь и те, кто уже успел добиться этой славы, шли они без оружия и доспех, ибо их преклонный возраст не позволял носить тяжелые латы. Верные слуги следом несли знамёна и мечи. Толпа горожан по обе стороны от процессии узнавала своих любимых героев, своих обожаемых кумиров ратных сражений и турниров, и с громогласными приветствиями выкрикивала их имена.

– Достопочтенный сэр Гарольд Венсетлен! Непобедимый сэр Роберт Сингерд! Бесстрашный сэр Вильям Ланкастер!

Эта же толпа горожан и завершала пышное шествие молящихся. Но простые ремесленники и горожане скорее из праздного любопытства вышли посмотреть на роскошные наряды знатных леди и их рыцарей, а также разглядеть в толпе его высочество, герцога, чем присоединиться к молебну о короле Ричарде в Йоркширском соборе. Слух о том, что герцог хочет занять престол своего коронованного брата, уже давно распространялся среди челяди. Из одного города в другой постепенно расползались слухи, как среди простых горожан, так и среди знати, о скором помазании герцога на престол. Но говорить об этом открыто никто не решался. Все ещё надеялись на возвращение короля. Мало кому в Англии нравилось веселое и беззаботное правление герцога Джона Уэльского. Бароны безнаказанно враждовали между собой, захватывая земли, замки, крестьян. Народ не мог платить непомерные сборы, установленные после обнищания казны, а знать, глядя на своего нового господина, развлекалась. И никому не было дело до того, что французские бароны стали захватывать лучшие наделы земли и пастбищ на континенте, и оттеснять бриттов все ближе к побережью. Поговаривали о новой войне, но никто не хотел браться за мечи. Все устали жить без короля, оставаясь в хаосе и неопределенности, и понимали, что дальше так продолжаться не может. Короля Ричарда ждали и любили за то, что он был грозен и справедлив, за миролюбивый и располагающий к себе нрав, за силу и благородство. Народ сам создал своего кумира и сам верил в то, что их король таковым и является. После коронования Ричард недолго пробыл в Англии, всего пару месяцев, и отбыл в Крестовый поход. Он не знал свой народ, а народ его любил. Любил и верил, что добрый король вернётся в Англию, и всё изменится.

Герцог совершено не был похож на своего брата. Телосложение у него было весьма заурядное, он даже никогда не держал меч в руках, объясняя это тем, что с детства жутко боялся вида крови. Он был среднего роста, но обладал хорошей фигурой и умел грациозно двигаться, что высоко поднимало его в женских глазах, когда герцог входил в танцевальный круг. Зато хитрый и проницательный ум, а также его изворотливость от неугодных ему вопросов, заставляли относиться к нему с уважением и осторожностью тех, кто его окружал и служил ему. Хотя на лицах некоторых лордов он часто видел неприязнь и отвращение к себе, но это нисколько его не огорчало. Он давно знал, что настанет тот день, и все, без исключения обязаны будут преклонить перед ним колено, и, положив правую руку на сердце, дадут клятву верности его величеству. И, по всей видимости, этот день уже скоро наступит.