– А хотелось ли тебе когда-нибудь увидеть новые города и побывать в далеких странах, малыш?

– Конечно, сэр рыцарь! Я знаю уже такие страны.

– Откуда ты мог узнать? – удивился Ричард.

– У нас в деревне живёт один послушник из Оуэнского аббатства, и когда он приезжает погостить у своей матери, то вечерами рассказывает всем соседским детям о далёких и сказочных странах. Он читал про них в старых книгах в аббатстве. А это правда? – Робин не мог поверить, что сказки существуют на самом деле.

– Правда, малыш, я тоже расскажу тебе много интересного.

– А вы дрались с драконами…

И они направились обратно к хижине готовить повозку с дровами. Когда она была нагружена доверху, Ричард заметил, что старая лошадь, впряженная в повозку, не сможет даже сдвинуть её с места. Он принялся отбирать половину дров. Робин, немного устав, сидел рядом на камне и продолжал докучать своими вопросами. Его интересовало буквально всё, и даже такое, о чём Ричард и не знал. А что такое загорается на небе каждую ночь и почему их так много, а какие земли находится за морем, и долго ли туда плыть, а где живут драконы и почему их давно не видно? Когда же повозка была готова, и можно было отправляться в замок, Ричард прервал поток вопросов, так и оставшихся без ответов.

– А скажи, Робин, что всегда надевает дядюшка Мэтью, когда едет в замок?

Мальчик подумал и бросился к хижине. Он вынес оттуда одежду дровосека и положил её перед рыцарем. Здесь были старые штаны, куртка, деревянные башмаки и небольшой картуз с фазаньим пером. Ричард сгрёб всю эту одержу в охапку и стал переодеваться. Свою одежду он спрятал в дровах под навесом, а оружие пришлось отнести в сарай и спрятать меч и щит среди всякого старого хлама. Кода всё было готово, он посадил Робина на край повозки, позвал Снэка, хотя тот ни на шаг не отходил от нового хозяина, и взял лошадь под уздцы. Та сразу, не дожидаясь удара хлыста, медленно тронулась с места и зашагала по дороге, низко опустив голову.

Робин, сидя на повозке, указывал хорошо знакомую проезжую тропу через болото и лес. Так они, не спеша, выехали из леса на просёлочную дорогу, с которой уже был виден замок Грегари. На дороге не было ни пеших, ни верховых, и Ричард смело направил повозку к замку. Когда же они подъехали к деревянному мосту через глубокий ров, в котором уже давно не было воды, то ворота замка неожиданно отворились, и оттуда выехала большая, дорожная повозка с парой гнедых, нагруженная разноцветными тюками, на которых сидел Том, одетый как подобает пажу знатной особы. Он громко прикрикнул на возницу, совершенно не узнав короля, переодетого в дровосека.

– Ховард, старина! Дай дорогу!

Ричард натянул поводья и посторонился, чтобы тот проехал первым. За красивой повозкой выехала наездница. Ричард не поверил своим глазам. Это леди Габриэлла! Её невозможно было узнать! На ней было тёмно-синее, бархатное платье, спадающее мягкими волнами на круп белого коня в серых яблоках. Теплая, из лисьих шкурок, накидка была надета сверху и закрывала женщину от холодного ветра. Но это было ещё не всё. На голове миледи красовался модный, голубой берет с белыми пышными перьями, заломленными назад, и плавно покачивающимися при лёгком галопе. Её волосы были распущены. Изящно убранные спереди пряди вьющихся волос доходили почти до пояса. Но их рыжий, почти медный цвет заставил Ричарда приподнять свой картуз, натянутый на самый нос, и застыть с удивленным выражением лица. Он не мог даже предположить, что у Габриэллы окажутся волосы подобного цвета.

Служанка Мэри с кухарками вышли провожать хозяйку и стояли возле ворот, утирая слёзы. Леди Габриэлла уже давно не покидала надолго свой замок, и они думали, что её визит к настоятельнице Пертского аббатства может продлиться навсегда. Габриэлла утром ненароком обмолвилась с Мэри о том, что ей очень тяжело переносить утрату и, что может быть, ей удастся залечить боль своего сердца в монастыре. Эта весть облетела весь замок ещё до обеда, и теперь все слуги перешёптывались между собой и гадали, вернётся ли их хозяйка обратно или нет. Поэтому служанки, провожающие леди Габриэллу, не могли сдержать прощальных слёз.

Девушка, проезжая мимо повозки с дровами, заметила нелепый вид Ричарда и не смогла удержаться от смеха. Она обернулась к женщинам и громко прокричала.

– И чтобы каждый день для дровосека и его помощника были приготовлены свежее молоко, яйца и хлеб.

Пришпорив своего коня, она галопом принялась догонять повозку. Служанки кивали ей вслед и махали платками. Король медленно повернулся к Робину.

– Это была миледи?

– Да, наша миледи, – гордо ответил мальчик, смотря ей в след. – Она такая красивая, правда?

– Правда, – буркнул Ричард и, хлестнув старую лошадь, въехал на мост. Король был мрачен и зол, но никак не мог понять, что именно его так рассердило. Они быстро разгрузили повозку, взяли предложенную кухаркой корзину с едой и направились в обратный путь. Робин, видя рыцаря в плохом настроении, в замке не проронил ни слова и на все расспросы служанок отвечал очень сдержанно. Чем вызвал у тех явное подозрение на счет своего здоровья. Всю обратную дорогу мальчик тоже молчал, за что Ричард, в глубине души, был ему очень благодарен. Королю не хотелось разговаривать и отвечать на бесконечные вопросы Робина.

Он думал о Габриэлле и всё больше убеждался в том, что совершенно не знает эту женщину, как ему показалось в начале их знакомства. Но у него появилось яростное желание защищать её от всех бед, быть всегда рядом, добиться расположения и, возможно, положительного ответа на предложение руки и сердца. Сейчас он ясно осознал всю опасность, нависшую над этой хрупкой женщиной, которая, рискуя своим благополучием и положением, и даже жизнью, безоговорочно отправилась в логово герцога, спасать королевский трон и честь. И если она вернётся живой и невредимой, он будет у неё в долгу. В вечном, неоплаченном долгу.

Вечером в пустой молитвенной келье собора архиепископ ждал появления её светлости герцогини. После утренней мессы и беседы с сэром Уостером он очень устал и чувствовал боль во всём теле. Не помогало даже лекарство горбуна в тёмной маленькой склянке, которое было уже почти всё выпито, и на дне оставалось несколько капель. Мэтр Доне опрокинул её над золотой чашей. Дождался, пока из склянки вытечет всё до последней капли, разбавил лекарство чистой водой из кувшина и быстро выпил одним залпом. При этом он сильно поморщился, скривился, как будто ему пришлось проглотить огромную болотную жабу, и дважды крякнул, пытаясь освободить горло от вязкой, липкой жидкости. Затем махнул рукой, перекрестился, и быстро налил всё в ту же золотую чашу, но уже из другого кувшина вина, и выпил. Видно от старости уже никакое лекарство ему не помогало. Он тяжело вздохнул и принялся шептать молитву. Одинокая свеча перед маленькой статуей Святой Девы Марии освещала полумрак наступившего вечера. Лёгкие тени плясали на стене, и за дверью слышалось тихое пение и звуки органа. Шла вечерняя месса.

Боль немного отпустила, и священник незаметно задремал. Разбудил его тихий стук в дверь. Мэтр Доне вздрогнул, еще больше укутался в меховую накидку и проговорил.

– Войдите.

В комнату вошла женщина, которая явно хотела остаться для случайных глаз неузнанной, хотя к вечерней мессе собралось не очень много горожан. Она была одета скромно, повседневно. На голове была черная ажурная накидка, которая закрывала всё её лицо и доходила почти до пола.

– Герцогиня? – священник уже плохо видел, и при тусклом мерцании свечи не мог разобрать, та ли пожаловала к нему гостья или нет.

– Ваше высокопреосвященство, простите меня за опоздание, но я никак не могла незаметно уйти из дворца, и только под предлогом вечерней мессы мне удалось прийти к вам.

Леди Изабелла смиренно опустилась пред священником на колени и поцеловала протянутую руку.

– Ничего страшного, ваша светлость, я не очень долго вас ждал, даже, если позволите, немного вздремнул по-стариковски. Не в моём уже возрасте мчаться на вечерние свидания с прекрасными дамами, миледи. – Он тихонько засмеялся, и от этого добродушного смеха леди Изабелла немного успокоилась.