– Мэри, – обратилась она к служанке, – присмотри тут за гостем, мне нужно отлучиться.

– Да, миледи, – служанка оставила чан с водой и подошла к кровати.

Леди Габриэлла взяла со стены факел и спустилась снова на кухню. Щит лежал на большом дубовом столе, а меч Робин держал уже в руках. Глаза ребёнка светились счастьем, но, увидев хозяйку, он стал пятиться к стене.

– Я только хотел немного подержать его в руках, миледи, он такой тяжелый,– пролепетал малыш.

– Не бойся, Робин. Я не буду тебя ругать. А ты что-нибудь нашёл на рукоятке меча? – девушка говорила тихо и уверенно, ничем не выдавая своего беспокойства.

– Здесь что-то написано, но я не умею читать, миледи. А на щите три льва! Я слышал, что у нашего короля был такой герб!

Девушка наклонилась над щитом. Да, действительно, три льва с разинутыми пастями в прыжке, словно дикие кошки, выпустили когти из пушистых лап. Робин стоял рядом и не дышал.

– Дай мне, – попросила Габриэлла, мальчик двумя руками протянул тяжелый меч.

Она подошла к камину и длинной кочергой разворошила угли, подбросила ещё пару поленьев. Когда же огонь разгорелся, и яркие тени заплясали на каменном полу, девушка стала пристально рассматривать рукоять меча. Возле клейма оружейника обозначилась надпись, всего два слова. Lion-Hearted.

– Львиное Сердце, – чуть слышно прошептали её губы, и выражение лица замерло.

– Львиное Сердце? – повторил эхом Робин. – Король? – этот простой вопрос вернул её из минутного оцепенения. Мальчишка стоял почти рядом и слышал её слова, она не должна быть такой беспечной. Что теперь ему ответить?

– Робин, давай сядем, я должна тебе кое-что сказать.

Мальчик внимательно стал слушать хозяйку. Она продолжала.

– Этот человек очень болен, он сейчас беззащитен, как маленький ребёнок. Ему, действительно, нужна помощь и забота, пока он не выздоровеет. Но ты должен поклясться, что никому и никогда не расскажешь, что встретил его сегодня. Даже братьям и отцу. Этот человек не хочет, чтобы его узнали. Понимаешь меня? Поклянись!

– Чтоб у меня руки отсохли, чтоб в меня молния ударила, чтоб … – затараторил ошеломлённый Робин.

– Робин! – остановила его леди. Просто скажи: Клянусь Богом и Святой Девой Марией.

– Клянусь Богом и Святой Девой Марией, – повторил мальчик. – Но что мне сказать отцу, если тот спросит, где я был целый день и что делал?

– Скажи, что был у меня на овчарне и помогал в конюшне, а я при случае подтвержу твои слова перед отцом. Хорошо?

Мальчик посмотрел на леди, недоумевая, как это сама хозяйка учит его врать?

– Но настоятель местной церкви Жером говорит, что врать и обманывать это грех, – чуть ли не возмущенно выпалил Робин. – Как же быть? – Этот вопрос он задал скорее себе, чем миледи.

– Робин, только мы вдвоём знаем, кто на самом деле этот рыцарь. И если мы никому не будем об этом рассказывать, а сохраним эту тайну во благо нашего короля, то даже небольшая ложь будет выглядеть как верная служба и исполнение долга перед его величеством. Ты всё понял, малыш?

– Да, миледи. Я никому ничего не скажу.

– Ну, вот и хорошо. А теперь отправляйся спать в комнату к конюху, там приготовлено для тебя место.

Мальчик поклонился и исчез за дверью. Леди Габриэлла осталась сидеть на скамье возле очага. В замке было тихо, все слуги спали. Огонь догорал, в комнате с гранитным полом становилось всё холодней. Девушка устало облокотилась рукой о край стола. Впервые за несколько последних лет она не знала, что делать дальше. По всей видимости, нужно было вести себя, как доброжелательная хозяйка, и постараться не обмолвиться об истинном происхождении незваного гостя. Но как много нужно было ей узнать у него о своём отце и братьях! Ведь они ушли за ним, оставив всё: землю, владения, своих крестьян, замок и её! Самое главное, они оставили её одну. Конечно, рядом был дядя, Джо Грегари, который поклялся беречь Габриэллу, как родную дочь. Но его скверный, жадный характер проявился сразу же в первый день, когда она осталась одна. Всё, что он хотел, это поскорее объявить себя опекуном всего состояния брата, захватить замок и земли, а любимую племянницу отправить навечно в монастырь при Пертском аббатстве.

Ей шел уже двадцать шестой год. Претендентов на её руку не было, и ей суждено было остаться старой девой. Защитников со стороны она не ждала, а могла полагаться только на свою природную хитрость и вечное терпение. За долгие годы ожидания своих родных она из глупой и доверчивой девушки превратилась в умную и расчётливую женщину, которая могла ради намеченной цели пожертвовать всем, что у неё осталось. А осталось у неё совсем немного.

За воспоминаниями она не заметила, как погас очаг, огонь в лампадах догорел, и в комнате стало жутко холодно. Девушка поднялась, взяла щит и меч короля и отправилась наверх в башню. Ричард лежал всё в том же положении, вытянув руки вдоль тела и запрокинув голову высоко на подушку, без сознания. Габриэлла отправила служанку спать, подошла к изголовью больного и положила руку на его лоб.

– Хвала Всевышнему, жар начал утихать. Может к утру он очнётся…

Грудь короля, словно кузнечные меха, тяжело поднималась и спадала, издавая при этом чуть слышное дыхание и прерывистый свист. Он спокойно спал. Леди Габриэлла присела на край кровати у самых ног больного и спиной облокотилась о каменную стену. Она сидела и смотрела на изможденное лицо короля. Всполохи от огня догорающего камина отбрасывали оранжевые тени на стены, на потолок, на его лицо. Воспоминая вихрем стали проноситься в её голове. Когда-то о ней заботился отец, он заменил ей мать, которая умерла сразу же после родов, даже не увидев свою дочурку, затем она сама стала узнавать таинство жизни и размеры бытия, и очень многое ей не нравилось, и было чуждо той нежной и любящей душе, взлелеянной отцом. Невозможно было переносить столько лет в измученной душе горечь разлуки, а может быть и утраты. Тяжело, как тяжело было у неё на душе, но об этом никто не знал! Уткнувшись лицом в тёплую овечью шкуру, она тихо заплакала. Но через некоторое время плач прекратился, а молодая женщина успокоилась, забывшись в тихом сне.

Во всём замке не спали, быть может, только двое. Старый подслеповатый сторож возле главных ворот прятался под каменным сводом от моросящего дождя, а к его ногам прижимался и дрожал верный вислоухий пёс. И маленький мальчик, который всё время ворочался под жаркой овчиной на колючем тюфяке, набитый соломой, под боком у главного конюха, пока тот не отвесил сорванцу звонкую оплеуху и не пригрозил отправить спать во двор к овцам. Робин затих, перевернулся на бок и не дышал. Но сон никак не шёл к нему. Каким-то едва уловимым чутьём он осознал сегодня, что эта встреча в шалаше станет для него чуть ли не роковым событием, которое изменить всю его жизнь. Рыцарский конь, длинный меч, сверкающие доспехи грезились мальчишке всю ночь до самого утра, и он нисколько не боялся, как и подобает бесстрашному рыцарю, этого таинственного и неизведанного. Он был готов встретить свою новую судьбу с открытым забралом и копьём наперевес.

С наступлением утра жизнь в замке возобновилась, всё пришло в движение: двор заполнился блеяньем овец, ржанием лошадей, петушиным пеньем и голосами слуг. В кузне раздувались меха, звонко постукивали молотки о наковальню. На кухне разводили огонь, готовили утреннюю похлёбку. Кухарка расторопно ощипывала пеструшку для бульона и поторапливала свою помощницу с закваской теста для пресных лепёшек.

Через ворота во двор замка въехала небольшая повозка, гружённая дровами и хворостом. Местный дровосек, Мэтью Ховард, заготавливал на зиму дрова, а ещё был хорошим охотником и лесничим в тех тенистых дубравах, которые окружали замок и угодья лорда Грегари. Он построил небольшую сторожку в глуши леса, и каждый день его проходил в рьяном служении своему господину, да так, что ни один местный житель из ближних деревень не смел охотиться в лесу или пасти своих овец на землях лорда Грегари. На первый взгляд Мэтью Ховард был нелюдимый и суровый в общении человек, но за мрачным образом лесника скрывался вполне миролюбивый и набожный христианин. Он рано овдовел. Схоронив глубоко в душе боль и скорбь по возлюбленной Салли, жил теперь отшельником на болотных топях, заботясь только о лесных обитателях и присматривая за теми немногочисленными плодородными пастбищами, оставшимися в наследство леди Габриэлле. Вот и сегодня, проезжая мимо болот, ему удалось подстрелить из лука пару уток, взлетевших со своих гнезд над осокой. Лесник принес их на кухню и положил на стол перед кухаркой.