Выступил молодой человек с несуразным лицом, с мешками под глазами, с обвисшими щеками и полными губами, как у женщины.

– Это все риторика… Что вы конкретно предлагаете?

– Хороший вопрос… Если бы я точно знала, я не рассуждала вместе с вами, а уже действовала, – усмехаясь ответила она. – Многие ваши братья страдают этим, вы утверждаете, что и как, а сами неуверенны в своих словах, а то бы давно начали действовать. Вот народники действуют, правда их скоро всех перевешают, они не добьются ничего, пока просветительство не достигнет своих целей. А многие только говорят о революции, о переустройстве, потому что это модно. Модно не верить в бога, модно проклинать церковь, модно оскорблять царя, модно высмеивать старые суеверия… Может быть, завтра вы, Николай Александрович, раскаетесь в своих словах…

Молодой человек выпучил на нее свои глаза, и теперь походил на рыбку.

– При всем моем уважение к вам, Елена Петровна… – оскорблено начал он.

– Ну, простите, меня, дорогой Николай Александрович, не хотела вас обидеть, – примирительно заговорила она. – И вы меня простите, господа, глупую женщину…

Поднялся сразу неслыханный гвалт, что они не хотели ее обидеть, и ничего такого не имели в виду, вымаливали прощение, некоторые неотесанно требовали, чтобы их простили. Это был порыв, который тронул Елену Петровну, и пробудил в ее душе невиданную сладость высокомерия, когда приклоняются перед тобой, и неважно, что двигало людьми обожание или обычная воспитанность.

– Знаете, господа, давайте забудем, отвлечемся немного от политики, – задорно начала она. – Я вам расскажу маленький анекдот моего детства. Как вы все знаете, мать моя умерла, а отец мной особо не интересовался, так что единственная отрада у меня была отцовская библиотека, в которой я зачитывалась. В ней я занималась одним упражнением, повторяла ежедневно, вычитав из какой-то оккультной книги, признаться, не помню, хотя я всегда отличалась превосходной памятью. Так вот, это очень простое упражнение, нужно надавливать на глазные яблоки, пока не появится живой персидский разноцветный ковер. Вы рисуете в воздухе перед собой разнообразные образы. Я рисовала перед собой образы, они становились как живыми, разворачивались сцены, словно в театре; пишут, что это упражнение развивает воображение и мышление, я убедилась в полной правоте этих соображений. Особенно мне нравилось рисовать дракона, летающего над поверхностью темного океана. – В этот момент глаза заблестели как в припадке. – Этот дракон велик и страшен, потому что он несет осознание человеческой сути, несет свет знания и гуманизма. Он сын солнца и законный представитель на земле. Нет царства, которое без его позволения, отдали бы на растерзание, и нет того человека, который не воспользовался его силой и знаниями. Он – та стрела гуманизма и абсолютной свободы, и больше никого за ним нет. Когда-нибудь дракон разорвет всех этих мракобесов, особенно церковь, которая является оплотом всего зла и мешает осознать человечеству свое предназначение в этом мире. Человек – богат, а не беден, человек умен и светел, а не грязен и безумен; человек достоин лучшего, а не выгребной ямы – все это внушило нам христианство, попирая извечные истины. Истина выше всего на свете, любого добра и зла, церкви, государства, даже самого человека. Человек совершенное существо и нужно отринуть все то, что мешает ему развиваться и быть самобытным существом, купающимся в истине…

Елена Петровна говорила так вдохновенно и ярко, что умные и страстные мужчины затаив дыхание, слушали ее. Хотя если бы им говорил об этом кто-нибудь другой, они бы засмеяли его и погнали в шею, как безумного. Но перед ней не могли, она как царица стояла перед ними и давала им новую веру, преддверия того яркого мира, о котором они так мечтали. Те плоды, которые она рисовала, были для них самые желанные, и они медом заволакивали уши, питая своей сладостью. А тусклый свет, исходящий от нее, словно от идола, был ярче, слепил их, приводил в восторг, и затуманенный ум давно пришел в неописуемое обожание и никаким образом не подвергал сомнению ее слова.

Весь ее анекдот походил на речь религиозного сумасшедшего, призывающий к самым крайним мерам сегодняшних людей, для иллюзорного, вечного, счастливого и свободного мира завтрашнего дня и завтрашних людей.

Ее повело внешнее вдохновение, электризуя, продвигала ее, вкладывая грубые идеи под красивый фантик. В этот момент она пела, танцевала, веселилась, ее сладострастие шло от низа живота к голове, давая невероятную силу убеждения и смелости высказываний. Она все делала, чтобы смысл ее слов не был услышан. От ее сентенций не было никакого толка, потому что это было безумие, а восприняты были только красивые образы, которые уйдут глубоко в подкорку, и будут действовать помимо их воли. Эти идеи они будут воспринимать своими, будут продвигать как свои и для многих они станут свои. И всего лишь из нескольких эгоистических пошлых идей вырастет огромная жизненная философия, которая подчинит умы и души, и попытается поставить весь мир на корячки… Весь мир будет на корячках!

– Так что вы конкретно предлагаете, Елена Петровна? – с горячей страстью спросил Николай Гаврилович, тронутый ее фантастической картиной. – Как нам победить эту самую самодержавность, ведь она как плесень на нашем народе, такое ощущение, что ее не искоренить. Народ – раб, как его разбудить? Что нужно сделать? Народ так привязан ко всем этим суеверием, что нет сил, оторвать его от них… – И он вздохнул с досадой.

– Вы совершено, правы, Николай Гаврилович, – подхватил Николай Алексеевич, и тряся своими щеками и напивая женскими губами. – Народ падок и держится за всякие гадкие пережитки. – И весь покраснел и неожиданно замолчал.

Елена Петровна закурила очередную сигарету.

Вдруг заговорил молчаливый молодой человек, но уже со старческими глазами и с пышной бородой. Александр Иванович, который давно хотел уехать из России, но не мог, потому что его сердце болит за страну, а на самом деле ждал положительного решения по поводу овладения наследством тетушки, с которым произошли заминки, и он особо не распространялся об этой неприятности.

– Действительно, тяжело жить просветленному уму в грязном невежестве, и как действовать не понятно. Только как предлагает Елена Петровна, образовывать следующее поколение, духовно сильных, не подчиненных никаким ретроградным традициям. А вот сейчас как действовать совершенно не понятно, ведь наша жизнь проходит. – И печально ушел в свои раздумья.

Взяла слово Елена Петровна по-деловому, по-хозяйски.

– Так почему я вам рассказала этот анекдот из моего детства. Во время таких манипуляций с фантазией, я поняла, когда рухнет самодержавия, прямо сразу же. Когда женщина станет епископом или, по крайней мере, священником…

– Как! Это невозможно! – послышались пораженные возгласы.

– Почему нет? – нарочитым удивлением спросила она. – Вот, видите. Вы люди науки и большого ума, и то для вас это дико, а что вы хотите от простых и необразованных людей. Поймите нужно освободить женщин, пусть у них будет своя воля, пусть борются за равноправие с мужчинами там, где они должны быть, пусть работают там и учат тому, что ей говорит сердце. Пусть она протестует, пускай не слушается мужа, и ведет распущенную жизнь, как себе позволяют мужчины, тогда вы все перевернете. Нужно, помнить всегда, что женщина – это основоположник и хранитель общечеловеческих ценностей…

– О чем вы говорите? Ничего не могу понять? – заерепенился Николай Гаврилович.

– Я вам говорю, нужно освободить женщину от кандалов, дать ей возможность учиться, работать и голосовать, и тогда весь мир изменится. Монархия рухнет. Уверяю вас! Ничто не устоит перед женщиной! Женщина – это кольцо, на котором держится весь мир! Дайте ей волю и все изменится! Россия – это и есть забитая женщина, мать всего, дайте ей волю, и она изменится так, как вы хотите…

– Это же безумие…

– А я вам говорю, что это земля Исиды. Она нас родила и на ней держится земля, она повелевает этой планетой. Я думаю, вы со временем это поймете. Будете писать об этом, что перерождение России только тогда произойдет, когда переродится женщина, и не только голову подымет, но и оружие. Многие из вас пытаются заниматься литературной деятельностью, и в своих размышлениях о величие разума и знаний, вы придете к этим же выводам. Какое существо самое униженное и не имеющее никакого права, хотя и тянется к свету? И вам я скажу тут же, без запинки, это женщина! Именно женщина дает вдохновение для мужчин, именно она дает право и силу, жизнь неимоверную, всепоглощающую и это очень важно, и нет ничего важнее. Если мы освободим женщин не только в правах, но и в моральном плане, то вы поймете, что благодаря Еве, вы мыслите и живете, и если бы она не дала Адаму откусить яблоко, мужчины так и оставались в кромешной тьме рабства и недопонимания. Так что произошедшее в раю, есть благо для вас и для нас. Теперь постепенно мы сами сможем вылепить из себя то, что захотим. Ведь что такое бог? Это наше ограничение, наш предел, если это граница, то значит это слабость, а человеческая слабость должна быть устранена. Они внушают, что мы слабы, но мы будем сильны без суеверий, когда познаем мир и устраним голод, болезни, невежество, даже сейчас убрать этот проклятый монархизм, и дать людям землю, возможность свободно трудиться, зарабатывать и кормить детей, и мир тут же изменится к лучшему. Он начнет думать не о хлебе насущном, а об искусстве, науке, преобразованиях вокруг себя, как победить все несчастья. Люди бросят злобствовать друг на друга, и станут великими братьями, потому что политическая государственность вместе с церковью разъединяет людей, вызывает зависть и ненависть, они не хотят терять власть, поэтому держатся за эту гниль. Но мы давно раскусили их, они внушают людям, что они изначально грешны и злобны, но это не так. Сорвите с них оковы и накормите, и все будет в порядке, доброта тут же проснется в них, а просвещение укрепит это добро. Уверяю, все так и будет. Человек по своей натуре добрый, светлый и всезнающий, и нет в нем недостатка, каждый может стать богом, только если не ограничит себя каким-то там богом извне. Человек есть бог! Правильно змей говорил, съешь яблоко познания, и будете как боги, вот мы и стали богами, в нас есть разум и есть воля, и никто нам не помеха…