– Кто тебе приказал найти меня?

– Приказал? – Тедерик клацнул зубами и остановился так резко, что я впечаталась в него. Больно, между прочим. – Я не подчиняюсь приказам, сударыня. Меня можно только попросить.

– Кто попросил? – теряя терпение, сквозь зубы процедила я.

– Да чего просить-то? Мне все равно в ту же сторону. Я и так, и так шел.

– Значит, все-таки, попросили, – подвела итог я. – Бежана или Фома Лукич?

– Кто такие? Где живут? – уточнил он, ускоряя шаг. Создавалось впечатление, что он просто сбегает, не зная, как избавиться от неудобных вопросов.

– Э-э-э, в деревне, – протянула я.

Надо же, только сейчас выяснила, что даже названия пунктов не запомнила, полностью доверившись зеркалам. Отчего-то казалось, что задачка на раз-два, и справлюсь я с ней раньше, чем закончится день. А получилось оно вон как. Совсем не по плану.

– Тут кругом деревни, – с жалостью произнес он и миролюбиво добавил: – Никого по имени Фома и Бежана я не знаю.

Я вздохнула и прекратила безнадежный допрос. Нервов потратила много, а не узнала ровным счетом ничего. Стражи могли представиться по-другому, могли вовсе не называть имен, а могут быть действительно ни при чем. Кто ж их разберет?! А деревянный спутник то ли недогадлив, то ли путается во всем, что выбивается из его роли.

За размышлениями время летело незаметно. Мой спутник вовсе не умел уставать. Я не ахти какой ходок, но в лесу ночевать не хотелось. Гнуса, как ни странно, нет вовсе. Погода теплая, но не жаркая. Иди себе, да иди. Кабы не сапожки, что нещадно давят на пальцы. Ох, щеголять мне кровавыми мозолями…

Сдалась я после полудня. Ноги болели кошмарно, есть хотелось так, что урчание живота, наверняка, слышали на другом конце леса.

– Привал! – объявила я и уселась на траву.

– Уже? – так искренне изумился Тедерик, что я разозлилась.

– Это ты деревянный, а я живая. Из плоти и крови. Я устала.

– Простите. Я забылся, – отчеканил мой спутник и отвернулся.

Сейчас он походил на надломленное деревце, которому не хватало сил держать собственный вес. Сутулая неподвижная фигура олицетворяла собой столько отчаянья, что я устыдилась несдержанности.

– Прости. Я не со зла. Просто очень устала. Давно ты был человеком?

– Неважно. Прошло столько времени, что я запутался в подсчетах, – он повернулся и подхватил углы скатерти, которую я безуспешно пыталась расправить.

– Тебя же должны были расколдовать, – наугад отозвалась я. Всех в итоге расколдовывают. – Щелкунчик, где твое королевство?

Тедерик странновато глянул, и медленно, тщательно подбирая слова, отозвался:

– Королевства давно нет. Оно тает день ото дня. Говорят, его заколдовала Мышильда. Я отправился в путь, надеясь найти того, кто сможет отменить заклятье. Мне нет разницы, куда идти.

– Ты же должен победить Мышильду и ее семиглавого сыночка. Тогда колдовство развеется, – блеснула знаниями я, всматриваясь в скатерть-самобранку.

Жирные пятна, крошки – она выглядела так, точно на ней недавно ели и забыли как следует прибрать. Интересно, кто, если я достала ее впервые?!

– Победил, – кивнул он. – Мышильда исчезла. А ее сынок распался на семь отдельных мышей и разбежался в разные стороны. Двоих я догнал. Остальных не успел.

– О как, твоя сказка тоже изменилась, – пробормотала я и принюхалась. Пахло хлебом и кислым молоком. Скатерть не двигалась. Еда не появлялась. – Ты ищешь пять оставшихся мышей?

– А как их найдешь, если они сбежали из королевства?! Я ищу того, кто умеет колдовать, как и Мышильда.

– Все наперекосяк, – вздохнула я и жалобно попросила: – Скатерочка, миленькая, я есть хочу.

Скатерть пошла рябью, дернула углами, я приободрилась, а она вновь издевательски замерла. То ли неправильно прошу, то ли чары давно выдохлись, как Бежка и предупреждала.

– Скатерть-самобранка, накройся, – скомандовала я.

Крошки исчезли. Запах кислого молока тоже. Еда не появилась. Да что же это за издевательство?!

– Тедерик, ты знаешь, что с ней делать?

– Увы, сударыня. Ел я давно. За столом и без скатерти.

– А ну, жрать давай! А то спалю! – зычный голос раздался из-за спины так неожиданно, что я подпрыгнула.

Бывший зефирчик, гаденько улыбаясь, достал спички и поднес к углу скатерти. Та бодренько скаталась в колбаску, развернулась обратно и явила столько горшков сразу, что и за день не съесть.

– Опять ты! – простонала я.

– Не читаешь ты сказки, русалка, – хмыкнул довольный зефирчик и сел у другого конца скатерти.

Тедерик вперил в него злобный взгляд, но смолчал. Лишь оскалился, выпячивая лошадиные зубы.

– Я читаю сказки. Там этого не было!

– Еще как было. Просто ты неправильные сказки читаешь. Слишком детские, – отмахнулся он и придвинул горшок с наваристыми щами.

– Эй, это моя скатерть. И моя еда. Я тебя не приглашала.

– Я тебя от обжорства спасать буду. Треснешь ведь. Убирать придется.

– Не тресну. Я очень много ем, – захотелось пнуть нахала, но для этого нужно встать, а ноги и так болят. Короче, месть пришлось отложить.

– Ешь-ешь, – разрешил он, не прекращая есть. – А собирать как будешь?

– Что собирать? – почему-то мне представилось мое разорванное в лохмотья тело и Тедерик с совочком.

– Скатерть собирать? Она тебя не слушается. Или так и потащишь кульком?

Контрольный в голову! Спичек у меня нет, а ничего другого волшебная пакость не боится. Ем я, увы, три раза в день. В общем:

– Ладно. Живи, владыка огня.

– Вот так бы сразу.

И даже Тедерик не стал спорить, но зубами щелкнул так, точно представил, как откусывает наглому Зефирчику голову.

***

Все время, что ели, клубок нервно подскакивал невдалеке. Он отбегал вперед, возвращался назад, разматывался, заматывался, но стукнуть по голове не рискнул. Хотя я ощущала его молчаливое недовольство и требование поторопиться.

– Садист. Эксплуататор махровый. Змей скрученный, – бурчала я, натягивая сапожки.

После отдыха ноги горели сильнее, и шла я, откровенно прихрамывая.

– Не проще ли разуться?

Зефирчик скептически разглядывал утиную походку и вразвалочку шел рядом. Как-то я упустила его из вида.

– Ты все еще тут? – простонала я, стараясь не слишком громко шипеть от боли.

– А где я должен быть?

– Спешить по своим важным зефирным делам.

– Почему зефирным? – он так искренне изумился, что я забыла про боль.

Точно, я же Зефирчиком его про себя именую. Это же надо так опростоволоситься.

– Проехали, – буркнула я. Объяснять не хотелось. Вот совсем. На всякий случай уточнила, ну, чтобы больше точно не ошибиться: – Как тебя зовут-то? Или обед не повод для знакомства?

– Михайло Огнянович, – огласил он и отвесил поясной поклон.

Я округлила глаза, пытаясь сообразить, он дуркует или всерьез? Вроде спичек тут быть не должно, но кто его знает, чем успела снабдить этот мир моя бабушка.

– Динара Прекрасная, – фыркнула я. Почти не соврала: имя настоящее.

– На Динару хромую ты больше похожа, – он выразительно кивнул на перекошенные сапожки, которые я сдвинула, пытаясь уменьшить боль.

Идти стало вовсе неудобно. Мозоли стремительно росли на новых местах, а шла я, так опасно раскачиваясь, что сама за себя боялась.

– Хотя нет. Я понял. Ты Динара Копытовна. – Я остановилась, готовясь к обороне, а он с невинным видом пояснил: – Копыта – единственная причина, почему ты боишься снять эти орудия пыток. Обычными ногами никого не испугать.

На слабо я не реагировала с детства, но тут проняло. Я оглядела местность. Чистенько, с виду мягонько. Чего упрямлюсь-то? Ах да, мне же в руках это все переть. Притом в одной руке уже есть вторая пара, которая никак не просохнет. Остальное-то давно высохло. И пусть выглядело экзотично помятым, зато больше не пахло простоквашей.

И все же я решилась. Трава на ощупь походила на ковер и почти не размазывалась по ступням. Камней мало, как и веток. Рай для босоногих, вроде меня.