–А-а-а! Ребенок!

–А-а-а, баба с клювом! – синхронно завыл веснушчатый пацан, за что получил сразу в ухо.

–Ни-и-деритеся! – засопел он и как по команде большие синие глаза наполнились слезами.

–Ты кто такой? – сурово спросила я и встряхнула его за плечи.

–Пустите архи-и-ичеечка…

–Так, сопли втянул обратно и ответил на вопрос. ЖИВО!

Как я и предполагала, спектакль сразу закончился.

–Да че я вам сделал-то? Ненормальная, бежала за мной полгорода…

–Ты зачем груз в той телеге поджечь хотел?

Он исподлобья на меня взглянул и надул круглые щеки.

–Вы че, видели?

–Зачем я спрашиваю?

Он быстро глянул мне за спину и снова уставился на меня, но маневр я заметила и резко повернула голову, не поворачивая плеч. За углом мелькнула фигура.

–Подельник твой? – снова уставилась в него сердитым взглядом.

–Воооооу, как вы так головой умеете? Научить можете?

“О, как что-то захотелось, сразу уважительно спрашивает, надо же.”

–Зависит от твоего ответа, – я немного ослабила хватку.

–В общем, эксперимент. Узнать надо было, кто на нашу территорию зашел.

–Вашу территорию?

–Ну ладно, ладно, – он нервно дернул плечами и высвободился, – это только я ее так называю. Но все равно, это было очень странно!

–Что именно?

–Ну смотрите сами. На той восьмице, третьего дня, – он загнул пальцы, – в нашем сквере появились бочки с тухлой рыбой. А “Медовая Роза” ниже на три улицы, и это единственный у нас трактир. Что там бочки забыли вообще? – не дожидаясь ответа, он загнул второй палец, – потом дырка в акведуке в аккурат наверху улицы, и знаешь что потом? Мужики. Мужики какие-то мутные по углам стоят. Никогда я раньше не видел их. Никуда не идут, ни к кому в гости не ходят, просто торчат как фонари.

–Это действительно странно. Что еще?

–А сегодня была грязюка! Фу какая грязища, даже дядюшка Антьяну заценил. А он-то грязи повидал ой-ей!

–Так, поподробнее. Где была грязь?

–Ве-е-езде! На улице, в коридоре, на витрине! Даже артефактную напротив заляпали.

“Быть того не может.”

–Что за мастерская?

–Камея какая-то. Пес знает что такое, но внутри у них там красиво и добрая арха работает, нас пирожными угощает.

–А еще что-нибудь про это место знаешь?

–Ну, дядюшки говорили, она в городе лучшая и ее постоянно кто-нибудь пытается к ногтю прижать. Хотя понять не могу зачем, это какой же должен быть ноготь…

–Так, – прервала его поток я, – давай, свисти своему подельнику, разговор есть.

–Ага, нашли дурака. Сейчас двоих возьмете и дядьям сдадите. Нет уж, ничего не скажу больше, – парень скрестил руки на груди и отвернулся.

–Кстати, ты так и не объяснил, что на крыше-то делал.

Молчание в ответ.

–С линзой ты занятно придумал. Но неужели способа попроще не нашлось поджечь коробки? Хоть бы и фитиль с маслом кинул.

Игнорирование продолжилось.

–И еще ты здорово по крышам бегаешь, я будто домой вернулась, там вообще по крышам ходят чаще, чем по улицам.

Сработало.

–Это где такое?

–Сарэнгэнский Каганат.

–О-о-о, так вы не местная? Вооооу, Нут от зависти лопнет, меня поймала настоящая сыргенка!

“Сыргенка ты, слышала?”

–Расскажи, что ты делал, пожалуйста. Я так и так связываться со стражей не буду, все равно крайней останусь.

–Ну ладно. Смотрите, – он поднял ладони, – вот это груз, – он тряхнул правой ладошкой, – его делает какой-нибудь цех например. А это перевозчик, – он помахал мне левой, – ему важно, чтобы была доставка, и лучше целая. Так вот, эту телегу, с этим клеймом то есть, мы видели несколько раз на нашей улице, а с извозчиками говорили разные хмыри. А потом туда грузили всякую требуху. Ту мерзкую рыбу скорее всего, этого мы не видели, но на другой день была какая-то липкая дрянь черная, тоже вонючая, а мешки с сухарями и крысами мы уже выследили…Все вот это вот тащили на нашу улицу, оставляли под нашими дверями, потом какой-нибудь мужик начинал все это разгружать, ломал, бросал, и все это стояло и воняло, пока уборщики не разбирались. Дядюшка Лар уже от них выговор получил. Так вот я выяснить хотел, что будет если груз не доедет.

–То есть ты хочешь сказать, что если бы удалось поджечь коробки, то ситуация бы изменилась?

–Ну да! Либо к нам будут возить гадости другими курьерами, либо вовсе перестанут. В первом случае за подлянкой стоял бы тот хмырь, который груз отправил. А во втором – контора эта крысиная, которая пакости возит. Нас двое всего, проверить все сразу не сможем.

–Полетому мы сокрасяли варианты! – раздалось за моей спиной.

Я обернулась и увидела долговязого мальчишку, явно младше второго, но ненамного. У него недоставало нескольких зубов, поэтому слова он выговаривал с трудом. Торчащие уши и одинаковые глаза сразу выдавали в них родственников, хотя первый был светловолосый, а второй с рыжими патлами.

Я склонила голову набок и произнесла единственное, что пришло мне на ум:

–Жрать хотите?

–А то! – восторженно закричали малолетние махинаторы.

Спустя пару минут мы сидели на парапете, дрыгали ногами и жевали лимонные булочки. Тесто было таким воздушным, что превращалось в эфир практически сразу же после укуса. Бандиты молчали и думали, что переглядываются совершенно незаметно.

–Почему все-таки линза? – решила начать разговор я, – откуда вы вообще такую большую достали?

–С ратуши сняли, – ответил беглец, – Но мы вернем! Честное слово!

–Дядя Лар сапретил нам тлогать огонь. Скасал, что уснает все лавно. Мы не штали тлогать.

–А еще потому что хмыри могли быть поблизости. Могли попасться, а из лука я стрелять не умею. Можно было бы рогаткой, но трогать руками все равно пришлось бы, объясни потом попробуй ему…

“Первый раз вижу детей, которые не умеют стрелять. У нас этому учат, однако, раньше, чем ходить.”

–Вы каких-то дядюшек упоминали. Это ваши наставники?

–Не-е, это просто родственники. Дядя Лар и дядя Антьяну. Они держат лавку “Черно-белое зелье” в Медовом переулке.

“Как раз неподалеку от мастерской.”

Помолчали, допивая чай из круглых разноцветных чашек.

–Это шындикат, – вдруг сказал пацан помладше.

Я поперхнулась булочкой.

–В смысле?

–Ну шындикат. Предпримательский.

–Это такое объединение, которым правят злые кароли от этих, как их, бюрократов.

–А причем тут синдикат? И почему сразу злые?

–Потому что дядюшка Анти так шказал. Говорит, “портят конкуренцию на рынке сбыта”. Не знаю где такой лынок, но портить нехорошо. И они не только какнурецию портят. Казлы! – и стукнул ногой о парапет.

–Они и правда козлы, – подтвердил первый, – я слышал, что ихние мужики приходят к тебе например в лавку и давай стекла бить, чтобы ты лавку им продал. Или печатать бумажки эти блестючие.

–Акции.

–Вот, и потом через них тоже управлять можно. Да вы сами сходите куда-нибудь на Победную или Вайтера. Там вдоль домов одна и та же тоскливая вывеска – белая с желтыми буквами. “Кондитерская Клемма”, “Ателье Клемма”, “Купальни Клемма”…

–А есо есть Хашонс и Рикен. У Рикен даже стража своя.

–И власти города ничего с этим не делают?

–Может и делают, но никто не знает.

“Страна другая, проблемы те же самые.”

–А с чего вы взяли, что за этим стоит синдикат?

–Они уже много лет купить нас пытаются. То возьмут нам поставку сорвут, то клиентам пригрозят. Временами успокаиваются, а иногда как вожжа под хвост и вот, как сейчас. Вроде бы ниче такого, а жить тошно.

–Ага, когда вонючка под окнами каш-шдый день пости.

Я почесала нос.

–Ваши дядюшки как с этим борются?

–А никак, – развел руками парень постарше, – мне это не нравится. Сидишь и терпишь, будто ты виноватый.

“Прямо как мой хозяин. Но это сегодня вонючая грязь, а завтра что? Вломятся и снесут мне фонтан?”

–Ребят, вас зовут то как?

–Я – Кут, а это Нут. Братья мы, из Гризми. А вы?

–Инаам Халкан-Дайлиг, мир вашему небу, – поклонилась я, не вставая. Мальчишки охнули, – я часовой маг в той самой мастерской с Камеей. И мне кажется у нас общий враг.