–Неважно, какое у вас плетение, важно другое: приказ и последствия. Действуйте согласно приказу и ситуации, но всегда пытайтесь предсказать последствия. С опытом верных расчетов будет больше.

И потом он сделал движение, будто пустил плоский камешек по воде. Белесая звездочка утонула во Мраке, и спустя мгновение раздался взрыв. Красные огненные всполохи как лезвиями разодрали тьму и быстро завертелись. Несколько секунд ожидания, пока ветер разносит дым, и на месте тотема уже пустая воронка выжженной земли. Официальный титул наставника звучал как Мастер, Выжигающий Духов. Изящно, эффективно, ярко. Хотели ли мы так же? Да, хотели. И нет, не очень.

–Будет обидно, если артефактов мы сделаем больше, а победу нам не засчитают, потому что эскизы еще не готовы, – как бы между делом произнес ваятель Мит.

–Исправлюсь, мастер, – быстро отозвалась я и опустила голову к пергаменту.

Зачарователь, видя обе кучи эскизов и обе кучи артефактов, махнул на нас рукой и объявил ничью. Кудар и Мит заголосили, но тот развернулся и ушел в свой кабинет под их возмущенное бормотание. Камнерез посмеялся в усы.

–Так, молодежь – чертежи сдать, артефакты собрать, и на перерыв бодрым шагом! – приказал он. Мы пожали плечами и принялись за дело.

–Инаам, пойдешь с нами в Медовую Розу? – предложил Ифил и заправил кудряшку за ухо.

Манкарра, явно зная, что этот жест значит, поспешила вмешаться.

–Ты же знаешь, там нет сарэнгэнской кухни. Архе Инаам может не понравится.

–Да ладно тебе, – он переключил свое внимание на нее, – мясные спиральки всем нравятся. Тебе же они нравятся, да? – уже ко мне, – Но если нет, готов показать другую ресторацию.

“Он сейчас мне строит свои влажные карие глазки, да? Мне не показалось?”

–Ифил, нехорошо настаивать.

–Да кто настаивает-то? Я всего лишь приглашаю красавицу пообедать. Мы – гостеприимная нация!

За его плечом Манкарра обреченно прикрыла лицо ладонью.

“Позорится он, стыдно нам. ”

–Это сейчас было немного лишним, Ифил, пойдем уже…

–Что?! – взвился он и выдернул рукав из пальцев девушки, – хочешь сказать что в Златогорье гостям не рады?

–Нет, я…

–Или может что я не могу проявлять к ней интереса?

–Ифил, да хоть к кому, просто…

–Я понял, ты против межнациональных отношений! Расистка!

“Очешуительный вывод”

–Да ты просто никогда не пробовала! Вот как-то раз была у меня знакомая из Мартаро, так там….

На этой ноте я уже спустилась на первый этаж и вышла из мастерской.

“Стареешь, подруга, стареешь. Тебя уже пытаются цеплять зеленые мальчики, лет на десять тебя младше.”

Я рассмеялась. Нелепо, но все равно приятно. Я посмотрела на свое отражение в витрине ателье – действительно, не очень похожа на солидную даму на златогорский манер. Невысокая и плотная – в этом подхожу. Волосы прямые ниже талии, бледно-серые с каштановыми прядями под цвет оперения второй формы – как и у всех сарэнгэнцев. Черты лица тоже выдают иностранку – высокие скулы, широкая челюсть, раскосые серые глаза. Зато в толпе пройти просто: орны сами расступаются, оглядывают, а кто постарше – качает головой. Дети показывают пальцем и шугаются от резкого движения. Тагрон – глухая провинция, здесь моих соотечественников мало и видят их редко. Одеваться как местные не стала специально – в сари не побегать, а после перевоплощения от него одни клочья останутся. Поэтому хожу в широких штанах до пола в складку, безрукавке с открытой спиной и легкой куртке с укороченным рукавом, которая пристегнута к кушаку сзади. Ткани дорогие, упругие, но без украшений и рядом с нарядными златогорцами я смотрюсь невыразительным, бедным пятном.

Позднее лето в этой части страны расползается на все межсезонье и даже начало осени. Солнце еще долго стоит, особенно на закате, погружая полукруглые дома с островерхими крышами в золотистую патоку. Вовсю белеет жасмин и шиповник, словно весной, и только дуб медленно, по листку в день, окрашивается в осень.

Что меня еще удивляло – дети, бегающие без присмотра. Увидев компанию таких беспризорников, я озиралась по сторонам, пытаясь найти хотя бы одного старшего, но взрослых совершенно не интересовали дела детей, и это было взаимно. Для успокоения совести я немного за ними побродила и заметила, что они со всеми здороваются и общаются. Будто бы они общие, и дети, и взрослые. Моим родителям часто приходилось переезжать, и для меня не было какого-то одного города детства. Но везде, куда бы я ни попадала, я со сверстниками проводила время только в академии, или будучи в гостях под присмотром старших. На сарэнгэнских улицах детей нет, по той же причине, по какой не выносят на улицу хлеб во время голода.

Невидимым хвостом я почувствовала неприятности. Этакий необъяснимый дискомфорт на гузке. Не замедляя шага, я обернулась и не заметила ничего необычного. Потом привычно вскинула глаза на небо. Передо мной было высокое круглое здание со шпилем, часть ансамбля похожих башен, но пониже и потолще, с сизой черепицей и узкими окнами. На чердаке их было четыре, на каждую сторону, и закрывались они жалюзи. Но в одном, которое высилось прямо над улицей, створки были подняты и там что-то блестело. Я остановилась и пригляделась получше. Сверкающий предмет немного переместился, и я заметила странную игру света и теней. Повертела головой и увидела телегу, едущую со скоростью шага, груженую коробками. На одной из них остановилось особенно яркое пятно.

“Это что, линза?”

Уровень тревоги во мне взбрыкнул, и я сразу же накинула отражающий щит на всю телегу разом. Груз заискрился всеми цветами, как зеркало с солнечным зайчиком внутри. Не поднимая головы, быстрым шагом направилась к шпилю. Бросила быстрый взгляд наверх – блестящий предмет втянулся внутрь. Значит, злоумышленник понял, что подпалить груз ему не удастся.

“Тебе нужна именно эта телега, иначе ты бы не перестал хулиганить”

Вскочила на крыльцо, дернула за ручку – конечно же заперто, и оттуда на парапет. Сбросила куртку – та повисла на поясе. Руки быстро покрылись жесткими, серыми в крапинку перьями. Разбежалась и ухватилась за выступ над окном второго этажа. Второе здание ансамбля было через широкую арку, над которым я заметила открытое окно в башню. Когтями уцепившись за щель между каменными блоками, я снова оттолкнулась, махнула крыльями и вцепилась в черепицу арки. Надо мной пробежала тень.

“Он, точно, убегает!”

Рывком забравшись, я сразу же побежала, но мой оппонент был быстрее: пробежал по узкому карнизу за флигель и скрылся из виду. Я бросилась наперерез, фигура в плаще спрыгнула на балкон третьего этажа, а оттуда через перила и дальше. Я повторила его трюк, но сверху упала подрезанная бельевая веревка. Чье-то безразмерное белье запуталось хуже паутины, я сбавила темп и высвободила ногу, как заметила, что моя цель уже хватается за огромное кашпо и улетает с помощью ускорения за угол. Я спикировала вниз на вывеску второго этажа, которая огибала дом. Беглец каким-то образом уже удирал в подворотню.

“Проклятый карлик! Если это дух – живо разовоплощу!”

Разбежалась и спрыгнула на мостовую, мой кувырок вызвал испуганные крики случайных горожан. Зато ноги целы и могу бежать. Темная подворотня как специально была заставлена коробками и поддонами. На меня свалился какой-то рулон, но я успела уклониться и не замедлила бег. Перепрыгнула какой-то прилавок, сшибла поднос с мандаринами – вслед мне донеслись проклятия. Ряды ткацких лавок, повсюду цветастые полотна, покупательницы с корзинками, ручные попугаи и острый запах краски.

Наконец погоня перешла на какую-то прямую улицу без препятствий. И я решила обогнуть соседний дом, чтобы пробежать по параллельной. Беглец наверняка решит, что сбил меня со следа и замедлится.

“Свернет – плевать, найду с воздуха.”

Я не только верно рассудила но еще и случайно угадала, куда мой карлик свернет. Завернув голову, он врезался прямо мне в когти. Я дернула его к стене и прижала. Капюшон съехал и я… закричала.