–Не говори так! – с непритворным испугом охает его соседка, девушка с всегда обеспокоенным лицом. Ее серые глаза всегда настолько печальные, что хочется обнять.

Ифил фыркает и, кажется, закатывает глаза.

“Без полога тишины шептаться? Ну и ну.”

–Вечно мелешь что ни попадя, – продолжает Манкарра и сурово грозит пальцем.

–Факт все равно остается фактом, будет какая-то подстава.

–С чего ты взял?

–Она не бывает мрачной без причины. Помнишь тот раз, весной? У меня до сих пор мозоль на заднице от переработки…

–Если у тебя и есть мозоль на заднице, то явно не от переработки.

Краем глаза я замечаю, как красные пятна появляются даже на шее парня с торчащими короткими кудряшками.

–Знаешь что… – прошипел он, но его прерывает сосед: – Она пр-рава, но и ты тож-же прав. Хос-сяин сломал вчера любимое перо от какой-то бумаж-жки.

Шелестящий голос принадлежал горному духу Наншу – еще одной диковинке мастерской. С виду он напоминал охапку дубовых листьев, подернутых инеем. Хотелось мне посмотреть, как он держит карандаш, но таращиться неприлично.

–Тебе Ррух сказал? – Ифил вмиг стал серьезным.

Несколько листьев приподнялись и опустились – видимо это был кивок.

А внизу уже появлялись клиенты. Хотя нередко заказы оформлялись по почте, многие предпочитали лично обсудить желаемое изделие. Я приметила троих златогорцев в расписных куртах – длинных прямых рубахах, они сидели в углу и переговаривались между собой и явно никуда не спешили. Вероятно, по задумке архитектора, этот зал подходил не только для ожидания, но и бесед. Я не переставала удивляться инженерной мысли: прозрачная стена отделяла кабинет секретаря от приемной, а внутри нее был змееподобный каскад желобов, по которому бежала вода, точно попадая из одного в другой под разными углами, падая вниз и устремляясь вверх. К вечеру западный угол комнаты светился синим, и стена преображалась лазурными искрами, а на рассвете они были персиковыми. Даже представить боюсь, сколько стоит сделать такое чудо. В Каганате никогда не тратили много на украшение чего бы то ни было.

К середине дня количество разноцветных вестников было таким, что рябило в глазах. По привычке я следила за каждой магической птицей-посланием, которые влетали в узкие окна под лестницей первого этажа, чтобы тотчас оказаться на жерди позади секретаря. Вернее, на шкафах, полках и даже полу – длинная трубка уже была сплошь усеяна мерцающими попугайчиками. Каждый из них периодически кричал “Уважаемая арха Тиаре!” голосом заказчика. Уважаемая арха лишь глубоко дышала и с точностью автомата превращала голосовые запросы в прозрачные листы, бегло просматривала и сортировала по стопкам. А они росли. Когда стопки начинали крениться, арха вставала, брала папку определенного цвета, укладывала листы, подписывала и подходила к шкафу с приставной лестницей – тот был до потолка. Некоторые листы отправлялись в крохотный лифт в одном из отсеков шкафа – к мастерам. Сверху на жерди толкались попугайчики. Когда я восхитилась ее аккуратной системой, то Фальянна просто отметила: “порядок – единственное законное оружие против бюрократии ”.

Этажом выше шумели заготовщики. Хозяин на время заказа градоначальника отдал их всецело в распоряжение ваятеля и тот явно этим пользовался. Снова заработал аппарат для восковки, но раздался неожиданный хлопок и громогласные проклятия. Я в три прыжка очутилась наверху и увидела, как Манкарра отдирает лиловые капли воска с робы Ифила, а Наншу рассыпался листьями вокруг них, выражая беспокойство.

“Когти– втянуть, лицо – упростить: ложная тревога!»

–Ты же мог себе глаз выбить! – охнула девушка и сдула неровно стриженную челку, – ты же мог обжечься!

–Манкар-р-ра! – зарычал Ифил, оттряхивась.

–Ты не поел! У тебя закончился резерв и ты не поел! А если бы…

–Если ты не заметила, у нас гора эскизов. Каждый нужно наметить и отлить в воске. И они все пребывают! Говорил же, что подстава будет…

–Но обедать-то надо. У тебя на плавильню даже сил нет уже.

И тут, как по команде, с этажа выше спикировал прозрачный воробей и шмякнулся об стол, превратившись в лист.

–Еще один! Наншу, может ты за пирожками в трактир слетаешь?

Кучка собралась и вздрогнула.

–Ты же знаешь, ему не продадут.

“Без сил толку от них никакого, а хозяин сказал, что дело серьезное”.

–Давайте вы сходите пообедать, а я пока наметками займусь, – предложила я.

Заготовщики удивленно обернулись на мой голос и застыли.

–Ты же та новенькая, да? – неуверенно начал Ифил, и Манкарра поморщилась от фамильярности, – тогда смотри что надо сделать.

Он схватил первый попавшийся лист и растянул его, чтобы увеличить текст.

–Мастер-ваятель делает быстрый эскиз с пометками, который мы должны перечертить начисто с соблюдением указанных размеров. Потом надо рассчитать по таблицам материалов коэффициент сопротивления к магии. Раан мы весь не чертим, только намечаем узлы на каждой стороне. А когда все будет размечено – подписываем предполагаемый заряд для накопителей. Если ошибешься – ничего, мастера все равно перепроверяют.

–Вот чему ты учишь, Ифил! – воскликнула Манкарра, – конечно лучше не ошибаться, мы же облегчать работу мастерам должны, а не наоборот.

–Это уж как получится! – хохотнул он.

–Тебе все понятно? Вы наверное что-то похожее в цеху делали, да?

“На уроках по изготовлению ловушек.”

Я кивнула, и не стала упоминать, что училась в военной академии другой страны, а не у цехового наставника. И что артефактика у нас была скорее дополнительным предметом, чем основным.

Ифил подхватил Наншу, и подмастерья умчались втроем, оставив меня один на один с непонятными аппаратами и чертежными принадлежностями.

“Из двух зол – совести и наказания за инициативность, надо выбирать меньшее. Ты вот сейчас уверена что выбрала меньшее?”

Я присела и разгребла ворох пергаментов. На пол посыпались огрызки карандашей и серебряных стержней. Аппарат для восковок был на соседнем столе, похожий на небольшую ванну с переключателями на бортиках. Рядом – несколько скребков и шлифователей, купели для промывания и стекло с яркой лампой под ним для проверки. Еще дальше – станок чтения свитков с бобиной – скорее всего те самые таблицы. Сбоку от свитка торчало несколько десятков рычажков – закладок для свитка. Нажмешь на такой и механизм отмотает свиток на указанное место. Знать бы еще какими обозначениями отмечены закладки на таблицах. Я развернула ближайший пергамент – пальцы ощутили приятную, мягкую кожицу. Пергамент был уже разлинован блестящими синими линиями в десятую долю ногтя по всем направлениям. Мне предстояло начертить на энергостекле несколько видов одного изделия с разных ракурсов, а потом приложить его к пергаменту и перерисовать контуры. Энергостекло, или просто “лист”, было тонкой плоскостью нейтральной магии с распыленными на нем чернилами. Его можно было изменять по форме, увеличивать написанное и уменьшать. Отдельные умельцы могли даже запечатлеть в него объем, но увы, оно сильно искажалось от любой магии, даже простого огонька. А здесь даже мельчайшие неточности могут нарушить всю задумку, поэтому следовало работать на точной поверхности, например с зачарованным пергаментом.

В академии мне приходилось чертить узор заклинания на прозрачных тканях для тренировки угла наклона. Один готов – берешь новый отрез и слегка поворачиваешь его, но сам остаешься в неподвижности и смотришь, как искажается рисунок. Для мага очень важно сплести заклинание в правильной плоскости, чтобы попасть в цель. Эскизы артефактов мы не чертили, но разбирали их структуру и классификацию.

Я взялась за самый нижний лист с наброском и вгляделась в мелкий, округлый почерк мастера Мита. Ниже был рисунок венка из ветвей и листьев с редкими овальными ягодами – некое подобие виноградной лозы. Ради интереса просмотрела остальное и удивилась: были венки из лавра, остролиста, омелы. Потом направление резко сменилось, и появился литой обруч с насечкой, тиара с переплетением металлических нитей, диадема с россыпью камней, остроугольная корона…. Посмотрела на таблички в углу каждого эскиза и удивилась еще больше: один и тот же мастер, один и тот же заказ, а номер эскиза уже двухзначный. Утренний разговор становился все яснее.