В то же время в славонских войсках распространялась распущенность, заставляя опасаться самых страшных крайностей; с венецианской чернью случались драки, которые, по-видимому, провоцировали буржуа, дабы вызвать раздор в аристократической партии. Девятого мая (20 флореаля) страх в Венеции дошел до крайнего предела. Два весьма влиятельных члена революционной партии, некто Спада и Зорци, вошли в сношения с некоторыми из участников собрания у дожа и сумели внушить им мысль, что – дабы предохранить Венецию от грозящих ей опасностей, – следует обратиться к поверенному в делах Франции. Дона и Батталья обратились к Вильтару с вопросом, какими средствами можно спасти Венецию. Последний отвечал, что главнокомандующий не уполномочил его предъявлять условий, что он может лишь высказать свое личное мнение и посоветовать следующие меры: посадить на суда и выслать из города славонцев; учредить национальную гвардию; впустить в Венецию четыре тысячи французов и позволить им занять укрепления; уничтожить старое правительство и заменить его городским управлением из тридцати шести членов, избранных из всех сословий, мэром которого был бы настоящий дож; наконец, освободить всех арестованных за политические мнения. Вильтар прибавлял, что ценой этих уступок генерал Бонапарт согласится помиловать трех государственных инквизиторов и коменданта Лид о.
Эти предложения внесли на собрание совета у дожа. Они были весьма важны, так как влекли за собой полную революцию в Венеции. Но главы правительства больше боялись другой революции, которую составили бы планы партии реформаторов, ярость черни и алчность славонцев. Пезаро говорил, что лучше удалиться в Швейцарию, чем самим разрушать древнее венецианское правление. Однако эти возражения отстранили и решили представить предложения большому совету. Назначили его на 12 мая, а в ожидании заседания славонцам выдали невыплаченное жалованье и посадили их на суда для отправления в Далмацию. Противный ветер удержал славонцев в гавани, и присутствие их в венецианских водах только поддерживало смятение и ужас.
Двенадцатого мая большой совет торжественно собрался, чтобы вотировать уничтожение древнего правления. Совет окружало громадное стечение народа. Тут были и буржуа, радующиеся уничтожению власти своих повелителей, и народ, подстрекаемый дворянством и готовый броситься на главных виновников революции.
Дож, проливая слезы, предложил большому совету отречься от верховной власти. Послышались ружейные выстрелы. Дворянство вообразило, что ему грозит резня. «Голосовать! Голосовать!» – закричали со всех сторон. За уничтожение аристократической власти вотировало 512 голосов. Против высказались 12 человек, 5 воздержались. Таким образом, большой совет возвращал верховную власть венецианцам: вотировали учреждение муниципалитета и временного правительства из депутатов со всех венецианских владений; консолидировали общественный долг и пенсионы бедным дворянам и декретировали введение французских войск в Венецию.
Едва приняв это решение, из окна дворца выставили флаг; увидев его, буржуазия обрадовалась, а разъяренная чернь стала носиться по улицам Венеции с образом святого Марка и нападать на дома жителей, которые склонили к этому решению венецианское дворянство. Дома Спада и Зорци были разграблены и разорены; беспорядок дошел до крайней степени, и опасались страшного потрясения. Однако жители, заинтересованные в охранении общественного порядка, собрались и вверили командование городом старому мальтийскому генералу Салимбени, которого долго преследовала государственная инквизиция. Венецианцы бросились на возмутителей, рассеяли их и восстановили в городе порядок и спокойствие.
Славонцы были наконец отосланы, новый муниципалитет устроен, и 16 мая (27 флореаля) флотилия отправилась за четырьмя тысячами французов, которые и вступили в Венецию не торопясь и спокойно.
В то время как эти события происходили в Венеции, Бонапарт в Милане подписал с венецианскими уполномоченными договор, во всем согласный со совершившейся революцией. Тайными статьями определялись: обмен территорий, 3 миллиона контрибуции деньгами и 3 – морским вооружением, а также уступка Франции трех военных кораблей и двух фрегатов. Договор этот должен был быть ратифицирован венецианским правительством; но ратификация эта была невозможна, так как таковое перестало существовать, а кроме того, была бесполезна, так как статьи договора были уже исполнены. Временное муниципальное управление тем не менее сочло своею обязанностью ратифицировать договор.
Не компрометируя себя перед Австрией, не навязывая своей армии страшных затруднений осады, Бонапарт достиг всех своих целей. Он сверг нелепую аристократию, изменившую ему, поставил Венецию в такое же положение, как Ломбардию, Модену, Болонью и Феррару; теперь без всякого затруднения он мог совершать любые переделы территории, какие счел бы необходимыми. Уступив императору земли Террафермы от Изонцо до Ольо, Бонапарт мог отдать Венеции взамен Болонью, Феррару и Романью, составлявшие теперь часть Циспадании. Отдавать их Венеции, претерпевшей революцию, не значило возвращать под иго австрийцев. В распоряжении Франции оставались герцогство Моденское и Ломбардия, из которых можно было образовать вторую республику, союзную с первой. Можно было сделать еще лучше, если бы удалось восторжествовать над соперничеством, – соединить все провинции, освобожденные французским оружием, и образовать могущественную республику, которая господствовала бы и над континентом, и над морями Италии.
Тайные статьи относительно контрибуции на 3 миллиона морским вооружением и выдачи трех кораблей и двух фрегатов были средством наложить руку на все венецианские морские силы. Обширный ум Бонапарта, предусмотрительность которого не упускала из виду ничего, желал избежать в отношении Венеции того, что случилось в Голландии, когда недовольные революцией морские офицеры или коменданты островов сдали находившиеся в их ведении корабли и острова. Он особенно заботился о том, чтобы сохранить Ионические острова – Корфу, Закинф, Кефалонию, Лефкас и Китиру, – и немедленно отдал приказ занять их.
Бонапарт просил также прислать ему из Тулона моряков, обещая взять пересылку на свой счет и снабдить их всем необходимым. Он испрашивал у Директории приказа для адмирала Брюи немедленно вооружить шесть кораблей, чтобы в соединении с венецианскими морскими силами завладеть Ионическими островами. Затем он отправил в Тулон два миллиона, чтобы вооружение кораблей не останавливалось за недостатком денег, и здесь также отступил от регламента казначейства, желая избежать потери во времени. Однако же, опасаясь позднего прибытия Брюи, Бонапарт присоединил маленькую флотилию, которую сохранил на Адриатике, к найденным в Венеции кораблям, перемешал венецианские экипажи с французскими, посадил на суда две тысячи человек и отправил их на острова немедленно. Таким образом, он обеспечивал себе обладание самыми важными пунктами на Востоке и Адриатике и занимал положение, которое, делаясь с каждым днем всё внушительнее, должно было оказывать большое влияние на переговоры с Австрией.
С тех пор как подписание Леобенских прелиминариев определило судьбу Италии и обеспечило ей французское влияние, революция совершала там значительные успехи. Теперь становилось несомненным, что большая часть Северной Италии составит демократическую республику. Это был завидный пример, вдохновлявший Пьемонт, Парму, Тоскану и Папскую область. Французский главнокомандующий не призывал никого к мятежу, но и не отказывался принимать всякого, кто готов был присоединиться к нему. В Генуе умы были настроены враждебно к аристократии, не такой нелепой и изнеженной, как венецианская, но, если только это возможно, еще более упорной. Как было сказано выше, Франция заключила с Генуей договор для обеспечения тыла своей армии: ограничилась 2 миллионами, ссуженными в заем, и возвращением изгнанных за преданность Франции семейств. Но после принуждения к миру Австрии патриотическая партия сменила свое настроение. Патриоты, собираясь у некоего Моранди, составили петицию и представили ее дожу, требуя изменения конституции. Для рассмотрения их предложений дож образовал комиссию.
