Итак, время, истекшее после событий на Бренте, было использовано Бонапартом для улучшения положения в Италии; но если теперь ему и можно было меньше опасаться этой страны, то опасность со стороны Австрии только усилилась, а его силы были по-прежнему недостаточны. По-прежнему удерживались на юге 83-я и 40-я полубригады. Двенадцать тысяч под командованием Вобуа стояли перед Тренто; 16–17 тысяч Массена и Ожеро – на Бренте и Адидже; 8–9 тысяч блокировали Мантую; в общем же вся численность армии равнялась 36–38 тысячам человек.
Давидович, возвратившийся в Тироль после поражения Вурмзера только с несколькими тысячами человек, был усилен до 18 тысяч. Альвинци двигался от Фриуля к Пьяве с 40 тысячами. Положение Бонапарта было весьма затруднительным: против 60 тысяч у него имелось только 36 тысяч истомленных тройным походом и умиравших каждый день от лихорадок солдат. Он с горечью писал Директории, что близок к потере Италии.
Директория, не будучи в состоянии подкрепить его, думала переговорами затянуть открытие военных действий. Малмсбери дожидался в Париже ответа своего правительства на сообщение Директории. Спустя девятнадцать дней, 14 ноября (24 брюмера), английское правительство наконец ответило, что притязания Франции вне всяких обычаев; одному из союзников дозволяется вступать в переговоры от имени прочих и не имея на то от них дозволения. Англия уверена в том, что получит таковое, но Франции следует ясно высказаться о том, как она относится к вознаграждению за завоевания, которое одно могло бы служить основанием для будущих переговоров. Английский кабинет прибавлял, что ответ
Директории полон не совсем пристойными инсинуациями против намерений его величества короля Британии, что ниже его достоинства было бы отвечать на таковые и на них не желают останавливаться, чтобы не помешать переговорам. В тот же день Директория категорически отвечала лорду Малмсбери, что допускает вознаграждения, но следует немедленно обозначить те области, о которых может пойти речь.
Директория могла отвечать так, не слишком многим себя обязывая. Переговоры были призрачными; Директория ничего от них не ждала и решила поймать Англию на слове, прямо отправив своего агента в Вену для заключения частного соглашения с императором. Первым условием соглашения было перемирие в Италии и Германии на шесть месяцев; Рейн и Адидже должны были разделять армии воюющих держав. Осады Келя и Мантуи следовало приостановить. В Мантую предполагалось доставлять необходимое ежедневное продовольствие. К концу перемирия обе воюющие стороны должны были остаться в настоящем положении: Франция сохраняла Кель, Австрия – Мантую.
За перемирием должны были непосредственно открыться переговоры о мире. Франция предлагала следующие условия: Австрия уступает Франции Бельгию и Люксембург, а Франция возвращает ей Ломбардию и Пфальц; она отказывается от рейнской границы в этом месте и соглашается на вознаграждение Австрии за потерю Нидерландов секуляризацией некоторых епархий в Германии. Император, со своей стороны, не будет вмешиваться в отношения Франции и папы и обязывается содействовать вознаграждению штатгальтера [Вильгельма V] владениями в Германии. Последнее было необходимым условием, чтобы обеспечить спокойствие Голландии и удовлетворить короля Пруссии, сестра которого была замужем за штатгальтером.
Эти условия были весьма умеренны; они показывали желание Директории прекратить бедствия войны и ее беспокойство за участь Итальянской армии. Директория отправила с этими предложениями генерала Кларка, служившего у Карно в военном министерстве. Инструкции были подписаны 16 ноября. Но пока генерал собирался в путь, прибыл, был принят и выслушан, военные события следовали в Италии одно за другим с замечательной быстротой.
Первого ноября (11 брюмера) маршал Альвинци навел мосты на Пьяве и двинулся к Бренте. Австрийцы предполагали произвести одновременное нападение с гор Тироля и с равнины. Давидович должен был выбить Вобуа с его позиции и спуститься по обоим берегам Адидже до Вероны. Альвинци, со своей стороны, должен был перейти Пьяве и Бренту, войти в Верону с главными силами и соединиться там с Давидовичем. Оттуда оба австрийских корпуса должны были направиться к Мантуе – снять блокаду и освободить Вурмзера.
Альвинци, перейдя Пьяве, двинулся к Бренте, где стояла дивизия Массена; последний, заметив значительные неприятельские силы, отступил. Бонапарт двинулся к нему на помощь с дивизией Ожеро. В то же время он предписал Вобуа держаться против Давидовича в долине Альто-Адидже, а если будет возможно, то и отнять у него позицию у Лависа. Сам он двинулся на Альвинци, решившись, несмотря на несоразмерность сил, стремительно атаковать его и расстроить в самом начале кампании.
Бонапарт встретил неприятеля утром 6 ноября. Австрийцы заняли позиции перед Брентой от Карминьяно до Бассано; резервы их стояли за Брентой. Бонапарт повел атаку всеми войсками, какими мог располагать. Массена атаковал Липтая и Проверу перед Карминьяно, Ожеро – Кваздановича перед Бассано. После жаркого и кровопролитного боя, в котором войска выказали свою обычную храбрость, Липтай и Провера были отброшены за Бренту, а Квазданович – на Бассано.
Бонапарт хотел вступить в Бассано вечером того же дня, но прибытие австрийских резервов ему помешало; приходилось отложить атаку до завтра. К несчастью, ночью он узнал о неудаче Вобуа в Альто-Адидже. Этот генерал храбро атаковал позиции Давидовича, сначала успешно; но, несмотря на испытанную храбрость войск, между ними распространился панический страх, и они в беспорядке отступили. Вобуа собрал их было в дефиле Каллиано, на месте подвигов французского оружия у Тироля, и надеялся там удержаться, но Давидович, выслав отряд по другому берегу Адидже, вышел за Каллиано и обошел позицию. Вобуа доносил, что отступает, дабы не быть отрезанным, и выражал опасение, что Давидович может опередить его на важных позициях при Ла Короне и Риволи, защищавших дорогу в Тироль между Адидже и Гардой. Тогда Бонапарт, отрезанный от своего главного крыла, с пятнадцатью или шестнадцатью тысячами, очутился бы между Давидовичем и Альвинци. Во избежание этого он решил отступить и отправил в Верону надежного офицера, который должен был отослать все найденные там силы на Риволи и Ла Корону, чтобы опередить Давидовича и дать Вобуа время отступить.
На следующий день Бонапарт прошел Виченцу, которая была изумлена отступлением французской армии после ее вчерашнего успеха. Он прибыл в Верону, оставил там свою армию и отправился в Риволи и Ла Корону; там он, к счастью, нашел войска Вобуа уже оправившимися и способными выдержать натиск Давидовича. Бонапарт желал преподать строгий урок 39-й и 85-й полубригадам, уступившим паническому страху. Он собрал всю дивизию и, обращаясь к обеим полубригадам, укорил их за отсутствие дисциплины и поспешное отступление. «Прикажите, – сказал он начальнику своего штаба, – означить на знаменах 39-й и 85-й полубригад, что они более не принадлежат к Итальянской армии». Эти слова очень огорчили солдат обеих полубригад; они окружили Бонапарта, говорили, что сражались против намного более сильного неприятеля, и умоляли его назначить их в авангард, уверяя, что покажут себя достойными чести служить в Итальянской армии.
Бонапарт несколькими ласковыми словами смягчил строгость своих упреков, возвысив нравственную силу солдат и оставив их в готовности загладить пятно на своей чести отчаянной храбростью.
После предыдущих дел у Вобуа из 12 тысяч оставалось только 8; Бонапарт расположил их возможно лучшим образом в Ла Короне и Риволи и, убедившись, что Вобуа может продержаться несколько дней, прикрывая левый фланг и тыл французской армии, возвратился в Верону для наступления на Альвинци.
Большая дорога от берегов Бренты к Вероне идет у подножия гор через Виченцу, Монтебелло, Вилланову и Кальдиеро. Альвинци, изумленный отступлением Бонапарта после одержанного им успеха, предполагал, что только удачные действия Давидовича могли заставить французского генерала отойти; он надеялся, что его желание соединиться с Давидовичем в окрестностях Вероны осуществится. Издали следуя за французами, Альвинци остановился в трех лье от Вероны на высотах Кальдиеро. Высоты эти представляют отличную позицию против неприятеля, наступающего со стороны Вероны. Альвинци расположил на ней войска, поставил батареи и не забыл ничего, чтобы сделать ее недоступной.
