Но в то же время мамелюки, как те, которых Мурад-бей оставил в Эмбабе, так и спасшиеся бегством, хотели нас опередить: они бросились на наши колонны, в то время как они только начали наступление. Колонны немедленно остановились, замечательно быстро выстроились в каре, твердо встретили мамелюков и нанесли им значительный урон. Одни бросились в Эмбабе, где беспорядок дошел до крайнего предела, другие пустились в бегство по равнине между Нилом и нашим правым крылом и были перестреляны или опрокинуты в реку. Тогда наступающие колонны быстро налетели на Эмбабе, завладели деревней и сбросили в Нил множество феллахов и янычаров. Многие из них утонули, но большинству удалось спастись вплавь, так как жители Египта вообще превосходные пловцы.

Сражение кончилось. Арабы, ожидавшие у пирамид победы мамелюков, углубились в пустыню. Мурад-бей, с лицом в крови, увел остатки своей кавалерии в Верхний Египет. Ибрагим-бей, с другого берега следивший за поражением, направился к Сирии. Мамелюки зажгли джермы, на которых были сложены их богатства. Эта добыча ускользнула от нас, и солдаты видели ночью, как пламя пожирало богатства, которые должны были бы достаться им.

Бонапарт разместил главную квартиру в Гизе, на берегу Нила, где находился прекрасный дворец Мурад-бея. Как в Гизе, так и в Эмбабе нашли значительные припасы, и наши солдаты могли вознаградить себя за долгие лишения. Они нашли в садах Гизы превосходный виноград, сбором которого они бы занялись, если бы у них не было другого занятия – искать добычу на поле сражения: там на мертвых оставались прекрасные шали, отличное оружие, там паслись лошади и валялись кошельки с двумя или тремя сотнями золотых монет, так как мамелюки носили с собой всё свое богатство. Вечер, ночь и следующий день солдаты занимались сбором добычи. Мамелюков было убито от пяти до шести сотен человек, и более тысячи потонуло в Ниле. Солдаты стали вылавливать утопленников, чтобы обобрать их, и потратили на это занятие еще несколько дней.

Сражение едва стоило нам сотни убитых и раненых: если потеря и бывает велика, когда каре проломлено, то она ничтожна, если каре отражает атаку. Мамелюки потеряли своих лучших всадников убитыми или утопшими. Силы их были рассеяны, а обладание Каиром – обеспечено французам. Страшный беспорядок царил в этой столице. В ней проживало более трехсот тысяч жителей, и оскотинившаяся чернь неистовствовала и хотела воспользоваться смятением для грабежа богатых дворцов беев. К несчастью, французская флотилия еще не поднялась по Нилу, и мы не имели возможности переправиться через него, дабы завладеть Каиром. Некоторые находившиеся там французские негоцианты были посланы шейхами к Бонапарту для соглашения с ним по поводу занятия города. Он нашел несколько джерм и послал на них отряд для водворения в Каире спокойствия, защитив тем личную безопасность горожан и их имущество от ярости черни. На следующий день Бонапарт занял Каир и вступил в обладание дворцом Мурад-бея.

Резня в Каире

Едва устроившись, он поспешил применить политику, которой уже следовал в Александрии и которая должна была примирить с ним страну. Он посетил главнейших шейхов, польстил им, обнадежил восстановлением арабского владычества, пообещал сохранение их богослужения и обычаев и успел совершенно расположить их к себе. Главное – нужно было добиться, чтобы шейхи мечети Джемиль-Азара объявили, что они на стороне французов. Это значило то же, что папская булла для христиан. Бонапарт использовал всю присущую ему ловкость и вполне достиг цели. Шейхи сделали требуемое заявление и советовали египтянам подчиниться Божьему посланнику, который уважает Пророка и явился отмстить тирании мамелюков.

Как и в Александрии, Бонапарт учредил в Каире диван, составленный из главнейших шейхов и наиболее видных лиц города. Цель этого дивана заключалась как в желании расположить к себе египтян, советуясь с ними, так и в том, чтобы научиться у них всем подробностям их внутреннего управления. Было решено, что во всех провинциях также будут устроены малые диваны, которые будут посылать депутатов в диван Каира.

Бонапарт решил предоставить отправление правосудия кади. Согласно своему плану наследовать правам мамелюков, он секвестровал их имущества и продолжал взимать в пользу французской армии установленные мамелюками прежде налоги. Для этого требовалось иметь в своем распоряжении коптов; Бонапарт ничего не упустил из виду, чтобы склонить их на свою сторону, и дал им надежду на облегчение участи.

Он отправил генералов с отрядами вниз по Нилу – занять Дельту, по которой французы лишь прошли; а также к Верхнему Нилу – для занятия Среднего Египта. При входе в Верхний Египет был поставлен Дезе со своей дивизией, он должен был отнять эти земли у Мурад-бея, как только, с началом осени, начнут спадать воды Нила. Генералы были снабжены подробными инструкциями и собирались проводить на занимаемых территориях ту же политику, какая была принята в Александрии и Каире.

Затем Бонапарт озаботился благосостоянием и здоровьем солдат. Египет начинал им нравиться: они находили здесь отдых, изобилие, здоровый и чистый воздух. Они привыкали к особенностям местных нравов, которые составляли пока лишь предлог для насмешек. С обычной прозорливостью отгадывая намерение генерала, солдаты тоже разыгрывали почтение к Пророку и подшучивали над ролью, которую принуждала их играть политика.

Для приготовления хлеба Бонапарт построил печи, расквартировал солдат в лучших жилищах мамелюков и внушал им необходимость уважать женщин. Солдаты нашли в Египте отличных ослов; им доставлял большое удовольствие осмотр окрестностей и путешествия на этих животных по деревням. Французская кавалерия была посажена на лучших лошадей на свете, на арабских скакунов, отнятых у мамелюков.

Бонапарт озаботился также поддержанием сношений с соседними странами, дабы сохранить богатую торговлю Египта и иметь возможность воспользоваться ею. Он сам назначил эмир-хаджи – офицера, избираемого ежегодно для охраны большого каравана, отправляющегося в Мекку. Он уведомил о том французских консулов на Варварском берегу, дабы они могли сообщить беям, что эмир-хаджи назначен и караваны могут отправляться. Через шейхов Бонапарт написал письмо шерифу Мекки[44] о том, что пилигримы и караваны везде найдут безопасность и покровительство.

Каирский паша последовал за Ибрагим-беем в Белебей. Бонапарт написал ему, также как и пашам Сен-Жан д’Акра и Дамаска, уверяя их в добром расположении Франции к Блистательной Порте. К несчастью, последние предосторожности были бесполезны: чиновники Порты с трудом могли поверить, чтобы французы, вторгнувшиеся в одну из богатейших провинций их владыки, действительно были его друзьями.

Арабов поразил характер молодого завоевателя. Они не могли понять такого милосердия со стороны смертного, в руках которого были громы. Они называли его достойным сыном Пророка, любимцем великого Аллаха; в своей большой мечети они пели следующее молебствие:

«Гнев великого Аллаха против нас миновал! Он забыл наши проступки, довольно уже наказал нас долгим угнетением мамелюков! Воспоем милосердие великого Аллаха! Кто же тот, что избег опасностей моря и ярости своих врагов – Любимец победы? Кто же тот, кто провел здравыми и невредимыми на берега Нила храбрецов Запада? Это воля великого Аллаха, великого Аллаха, гнев которого против нас миновал. Воспоем милосердие великого Аллаха!

Беи возложили свое упование на их лошадей; беи выстроили к сражению их пехоту. Но Любимец Победы во главе храбрецов Запада уничтожил и пехоту, и конницу мамелюков.

Как утренний туман, подымающийся с Нила, рассевается солнечными лучами, так и армия мамелюков была рассеяна храбрецами Запада; всё потому, что великий Аллах ныне раздражен против мамелюков; потому что храбрецы Запада – правая зеница великого Аллаха».