Меитит встала с широкой, но холодной кровати, осторожно, словно боясь чего-то, маленькими шажками подошла к большому зеркалу, зажгла свечу. Сквозняк прошелся холодом по босым ногам, но она не обратила внимания, полностью сосредоточив все внимание на своем отражении. Да, красавицей ее не назовешь. Ее не назовешь даже просто симпатичной. Шансов, что Эгирон обратит внимания именно на нее, у нее нет.

Тоскливым взором она окинула свои худые, угловатые как у подростка плечи, светлые, не слишком густые волосы, болезненно-бледное лицо с сухими, как у старухи, чертами. Блеклые дымчато-голубые глаза не выражали эмоций, их она давно задавила где-то глубоко внутри души. Только тонкие, бескровные губы презрительно поджались, словно осуждая свою хозяйку за слабость. Конечно, ей хотелось хоть кому-то нравиться, но подобной роскоши она не могла себе позволить. Некрасивая, зато умная, чем не награда?

Романтика Меитит была несвойственна, она никогда не верила в благородных рыцарей, и в любовь с первого взгляда. Принцесса-дурнушка всем сердцем любила только власть, политика была ее жизнью. К тому же отец, видя, что дочь растет дурнушкой, не стал терять средств и сил на всякие краски и наряды, а стал растить из нее политическую акулу. И Меитит пыталась быть сильной, она всегда была строга и собрана, и привыкла оправдывать доверие своего венценосного родителя.

Нет, определенно, молодой принц на нее даже и не взглянет. Она видела портреты конкуренток, куда уж ей угнаться за Атилоей или Эилин. Но во благо своей страны она должна окрутить хоть бы советника будущего короля, чтобы иметь возможность повлиять на Елор, сильное, богатое государство. И она из кожи вон вылезет, но сделает это. Это ее долг перед Сорой и отцом.

***

В то же время принцесса Торхада так же не спала. Эилин проводила ночь в компании фрейлин, непрестанно крутясь перед зеркалом и слушая завистливые вздохи «подружек». Ей никогда это не надоедало.

— Эйли, он точно будет сражен. Победа уже твоя, ты красивее даже Атилои! — восторженно воскликнула Правая.

— Даже Атилои? — возмутилась Левая — Да это белокурая стерва удавится от зависти, когда увидит нашу Эилин!

Эйли никогда не называла своих фрейлин по именам, только Правая и Левая. Во-первых, они были близняшки, а во-вторых, она не помнила их имен, просто одна ходила всегда справа от нее, а другая слева. Обе девушки, несомненно, были миленькими, но с принцессой даже грех было сравнивать.

Тонкими пальцами Эилин распустила гриву огненно-рыжих вьющихся волос по плечам, подмигнула своему отражению изумрудным глазом, обрамленным чернотой длинных ресниц, провела ладонями по точеной талии. Хороша — это мало сказано. Она была восхитительна. Несомненно, Эгирон даже не взглянет на Атилою, эту белобрысую куклу с пухленькими губками и голубыми глазками. Атилоя — чисто глупая кукла, в то время, как она, Эилин — воплощение огненной страсти, и вся ее внешность кричала об этом.

— Пунша. — приказала Эйли не глядя.

И обе фрейлины, толкаясь, кинулись за пуншем. Победила Правая, но ей было все равно, кто именно принес ей желаемое. Она благосклонно приняла бокал и, выпив залпом, скинула платье, оставшись в одной коротенькой рубашке.

— Эйли, ты божественно красива! — прошептала Левая, с восторгом оглядывая принцессу.

Та польщенно улыбнулась краешком сочных алых губ, не отрывая взгляда от собственной высокой груди, осмотрела изящные стройные ножки, вернулась к пышным бедрам.

— Ну, чисто демоница в юбке. — поддакнула Правая — Чертовски прекрасна. Только вот…

— Что только? — заинтересовалась Эйли, заворачиваясь в бархатный халат и возвращаясь на широкую постель.

— Нет, ничего… — смущенно пробормотала фрейлина.

— Говори! — приказала Эилин — Нашла изъян во мне?

— Нет! Ты совершенна! — поспешно залепетала Правая, не смея поднять глаза на принцессу — Только, говорят этот Эгирон… ну…

— Фаворит у него есть! — выпалила Левая, густо краснея.

— Фаворит? — огненные брови Эилин взлетели на недосягаемую высоту — Не фаворитка?

— Нет, фаворит.

— Вот это сюрприз! И что же, на девушек он совсем не смотрит?

— Да, смотрит, говорят. Только он все равно принцу куда дороже…

— Что ж, Атилоя мне не соперница. А этого неизвестного фаворита я свергну в один миг. — уверенно заявила принцесса.

Эгирон был богат, хорош собой и ни один человек на свете не помешает ей заполучить именно этого принца. Даже его таинственный фаворит.

***

Эгирон пребывал в подавленном настроении, испортился даже аппетит и более всего принц походил на загнанного в угол зверя. Яур не мешал ему страдать, но пристально следил, чтобы страдал тот в меру и, желательно, не ерундой. Однако, принц Елора, чем дальше страдал, тем не адекватнее становилось его поведение.

К Его Величеству Дикиору Яур плелся как на порку. Но выражать свое недовольство Рысью король не спешил. Напротив, он был на редкость благодушен. Пригласив его присесть, Дикиор просто спросил:

— Как там Эгирон?

Рысь опустил глаза, старательно пытаясь сохранить лицо, но король все равно заметил, как сквозь смуглую кожу просачивается румянец.

— Понятно, гуляет, как спущенный с цепи пес.

Яур продолжал молчать. Что он мог поделать, если принцу просто приспичило развратить весь двор? Ну не выгонять же ему придворных дам толпами?

— Кстати, пришли портреты кандидаток в будущие королевы Елора. Так что, Яур, будь любезен, разгони эту оргию и займи принца более насущными делами. Пусть хоть портреты посмотрит, может, кто понравится.

Рысь взял увесистую стопку картинок и, поклонившись, понуро поплелся к другу. Что еще делать, если его лучший друг сам на себя стал не похож? Яур даже радовался возможности вмешаться. Король приказал, и он не может ослушаться. Очень хороший повод.

Рысь удержал ехидную улыбочку и открыл двери в покои принца пинком. Створки распахнулись громко, женский визг едва не сбил Рысь с ног. Ничуть не смущаясь, Яур обвел взглядом полуголых дам в количестве шести штук и оскалился:

— Не многовато ли будет, Ваше Высочество?

— Ну, ты же наверняка явился мне помочь? — не смутился и Эгирон.

— Ошибаешься, я не ем то, что до меня уже жевали.

— Хам! — взвизгнул кто-то, Яур не повернул головы.

— О, так тебе каждый раз только дев подавай?! Не жирно ли будет? — съязвил принц.

— А мне не надо их подавать, предпочитаю охотиться.

— Тут не на что охотиться. Зачем тогда явился?

— Король приказал.

С этими словами Яур повернулся к прикрывшимся кто чем дамам:

— Прошу, оставьте нас с принцем наедине.

— Он ревнует. — фыркнул кто-то из толпы.

— Да, я прямо таки спать не могу. — съязвил Яур.

Но на его беду придворные дамы сарказма не понимали. И когда принц съехидничал нечто вроде: «Перестань, тебя я люблю больше всех» опрометью удалились, оставив их одних. Рысь по-хозяйски прошел к разворошенному ложу принца, небрежно скинул забытый кем-то чулок и, усевшись на край, плюхнул рядом с собой стопку портретов.

— Что это?

— Потрудись хоть прикрыться. — вместо ответа буркнул Яур.

— Завидуешь? — хмыкнул Эгирон.

— Да, прямо по ночам волосы на голове дергаю. — несколько раздраженно ответил Яур и принялся разворачивать свитки.

— Серебряными щипчиками?

— Железными, инкрустированными кирпичами! — огрызнулся Рысь.

— О, это претендентки на корону?

— Именно, так что, смотри и выбирай, с кем будешь общаться ближе, чем с другими. На всех тебя все равно не хватит.

— Поспорим? — принц вызывающе изогнул бровь.

— Иди ты к черту, Эгирон! Это тебе не придворные дамочки, это принцессы!

— И что? Думаешь, они чем-то отличаются?

— Отличаются. Положением! — почти прорычал потерявший терпение Яур.

— О, я знаю много положений! И, поверь моему опыту, женщины все ложатся одинаково.

— Ну, раз ты такой многоопытный, то со своими невестами сам разбирайся! — раздраженно рявкнул Рысь и, рывком поднявшись, направился к дверям.