Конница шла уже третью неделю, провизия и запасы воды заканчивались, а солнце убивало всадников палящими лучами, лишало их воли двигаться дальше. Лето в этом году было на редкость засушливым, небо никак не желало смилостивиться и послать хоть небольшие дожди. По всей стране, то тут, то там вспыхивали эпидемии мора и выкашивали целые города, не щадя ни крестьян, ни знать. Дикое зверье, обезумевшее от голода, не скрываясь, нападало на деревни и резало не только отощавший из-за засухи скот, но и людей.

Тридцать человек в одинаковых серых плащах держали путь к герцогству Шорри на юго-востоке страны, и никому из редких встречных было невдомек, что среди них находится сам король. В последние три года неурожаев, сначала из-за ливней, теперь из-за засухи, никто не видел, чтобы Дикиор улыбался, не было балов, пышных приемов, король делал все мыслимое и немыслимое, чтобы сохранить государство. Но все казалось тщетным, половина населения Елора вымерли от голода и мора. Словно кто-то проклял целую страну.

Но опускать руки Дикиор не собирался, продолжая упрямо искать способы или остановить этот кошмар, или переждать. А тут еще двое друзей и по совместительству советников все уши прожужжали. «Сир, в Шорри волки разорили тринадцать деревень», «Сир, на юге, в Одире, ходят слухи, что к ним пришел маг с севера».

— Бред! — шикнул Дикиор — В нашем гиблом мире маги не появлялись уже тысячелетие. И вряд ли вообще появятся. А ты, вместо того, чтобы думать, как бы сохранить государство, собираешь народные сплетни.

— Прошу прощения, сир. — советник низко поклонился в седле.

— С лошади не свались, прощения он просит. — раздраженно буркнул правитель.

Солнце опустилось за горизонт, но прохладнее от этого не стало. Всадники спешились возле дубовой рощи, местами сгоревшей от пожара. Даже в ближайшие селения они не заходили, всюду был риск подхватить смертельный мор. На сон грядущий подкрепились черствым хлебом с усохшим сыром и ключевой водой из своих запасов. Ручьи все пересохли, а в деревенских колодцах вода была чудовищно мутной.

Дикиор думал о том, что останется от его владений, сомневался, что некогда процветающая страна сможет пережить такие испытания. Пожалуй, спасало только море, но и оно, как на грех, не давало рыбакам приличных уловов, словно вся природа решила уничтожить людей. А дома его ждал семилетний сынишка, Эгирон, оставшийся в этом году без матери. Вернее, родная мать умерла, когда ему и года от роду не было, но Сирэлия, вторая жена Дикиора, искренне старалась заменить ему мать. Впрочем, избалованный и заласканный мальчишка не расстроился, когда она умерла, объявив во всеуслышание, что невелика потеря и отец найдет еще одну. Наказывать ребенка за подобные речи на похоронах, он не стал. В конце концов, это его вина, что принц растет таким, он слишком его любил и позволял практически все. И эта любовь привела к тому, что весь двор рыдает из-за наследника горючими слезами. Но вот он вернется — и плотно примется за воспитание сына, больше никаких поблажек. Так решил Дикиор, король Елора.

Но спокойного ночлега у королевской свиты не вышло. В середине ночи, когда тьма особенно густа, как патока, и свет костра не может рассеять ее более, чем на три шага, их окружили. Желтые звериные глаза, не мигая, воззрились из темноты на людей, Дикиор насчитал порядком сорока хищников. Охрана оттеснила короля и двух его советников к костру и выстроилась вокруг, спинами к огню, с мечами в руках. За спинами своих людей Дикиор не видел происходящего, но и страха не испытывал. Его воины были опытными рубаками и за смелостью в долг не пошли бы. Буквально три ночи назад они отбивались от стаи волков, и теперь вот, снова серые хищники.

Но, когда закипел бой, Дикиор понял, что сильно ошибся, поскольку перепутать волков с рысями непростительно. Голодные кошки за раз загрызли половину его отряда. Другая половина, оправившись от шока, быстро облили лезвия мечей горючей жидкостью и подожгли. Тем и спасли и себя, и своего повелителя.

— Тридцать восемь кошек. — доложил капитан охраны — Из низ пятнадцать убиты, другие разбежались.

Сказать, что Дикиор был шокирован, это не сказать ничего.

— Урид, ты где-нибудь видел такую стаю кошек?

— Нет, сир. — ответил капитан — Обычно кошки в стаи не сбиваются. Только у этой стаи было еще кое-что странное.

— Что же?

Урид поклонился королю, дал знак своим людям и двое воинов предстали пред очами сюзерена, удерживая в руках что-то маленькое, грязное, отчаянно визжащее, словно в попытках рычать, и царапающееся.

— Это что, котенок?

— Нет, сир. Это ребенок.

Для герцога Шорри, молочного брата короля, визит Дикиора не был сюрпризом, он ожидал своего сюзерена и все успел подготовить. Потому король и его люди спокойно отдохнули и привели себя в порядок.

За трапезой герцог поведал, что и в его землях не все в порядке. Из всех несчастий разве что мор не дошел, зато объявились разбойники, не щадящие даже детей. Поговаривают, что эти головорезы едят человечину, особенно ценят младенцев, и успели вырезать под корень уже пять деревень. Но сколько ни отправлял он солдат на поиски банды — ее так и не нашли, а пять деревень действительно разорены и сожжены.

— Урид, завтра возьми людей, осмотри разоренные деревни. Может, найдутся хоть какие-то зацепки об этих разбойниках. — отдал распоряжение король и вновь вернулся к герцогу — Я тоже по пути сюда встретил кое-что странное. Рассмотреть только не успел, да и не смог, если честно. В стае рысей был ребенок.

— Ребенок? В стае рысей? — изумился Акион — И они его не съели?

— Тебя интересует только это? А то, что рыси не собираются в стаи, не охотятся на людей и предпочитают хвойные леса, а не дубравы, не интересует? Но я отвечу. Не только не съели, но и приняли за своего. — хмыкнул король и приказал привести «котенка».

Акион долго и с интересом рассматривал зверька. Ребенок был очень грязный, даже цвет волос определить было невозможно. Он рычал, бегал на четвереньках и вел себя как дикий зверь, к тому же одежды на нем не наблюдалось.

— Он совсем дикий. — наконец вынес вердикт герцог — Отдай его народу на потеху, пусть любуются на звереныша.

— Нет. — отрезал Дикиор — Каким бы диким он ни был, он все же человек. Я хочу помыть его, чтобы лучше рассмотреть.

Купание «котенка» превратилось в балаган. Звереныш никак не желал даваться в руки людям, царапался и кусался, рычал и визжал, издавая звук, напоминающий мяуканье кошки. Когда его все же засунули в бадью с горячей водой, он замолчал, вцепившись пальцами в ее края, но молчал недолго и вскоре, с испуганно выпученными глазами, стал кричать что-то вроде «яу».

— Орет, как кошка. — восхитился герцог.

— Он, видимо, рос с кошками. Но, как и зачем они сбились в стаю? — вопросил Его Величество — Природа окончательно сошла с ума.

На вид мальчугану было лет шесть или семь. Он был очень худ, длинные светлые, словно выгоревшие, волосы давно сбились в колтуны, расчесать которые не было никакой надежды, кожа темная, бронзовая, выглядела огрубевшей, а глаза больше походили на звериные не только по выражению, но и по цвету, они были темно-янтарные.

— И что ты собираешься с ним делать? — спросил короля его молочный брат.

— А я подарю его сыну. Пусть воспитывает. Не сможет сделать из него человека — наследником ему не быть. Слишком уж он капризным растет. — ответил Дикиор, с улыбкой глядя на зверенка — И постригите его, расчесать это невозможно.

После того, как с головы найденыша состригли сваленные пакли волос, Дикиор обнаружил еще один сюрприз — в правом ухе мальчика была серьга с длинной серебристой цепочкой, на конце которой висела маленькая капелька алмаза.

— Сир, снять ее? — спросил Урид.

— Нет, оставь. Пусть висит.

***

— Ваше Высочество, пожалуйста, слезьте с коня, Вы же убьетесь!

Но Эгирон выполнять просьбу не спешил, ему все нравилось. Особенно забавляла эта тетка, бегающая за ним следом и умоляюще заламывающая руки.