Из каменной стены крутого спуска
В подземный платный городской гараж
Берёза выросла, светла по-русски,
Преобразив район элитный наш.
В районе всё по вкусам европейским —
Газоны, клумбы, тумбы на пути
И деревца́ подстриженные. Не с кем
В минуту злую душу отвести.
А это чудотворное созданье
Вдруг в неположенные день и час
Пускалось в цвет весною самой ранней
И нежной кроной радовало глаз.
Ещё дремала скучная природа,
И лёд хрустел в тени по сторонам,
Берёза же, без племени и рода,
Уже листвой шептала что-то нам.
Так и росла она, не унывала,
Как дикий куст растёт в граните скал.
Её стена от ветра защищала
И серый камень солнцем согревал.
Но как-то утром, выйдя на прогулку,
Увидел я – охранник-инвалид
Своей бензопилой визгливо-гулкой
Берёзу помертвелую крушит.
«Ты что же тут, разбойник, вытворяешь!
Ты красоту Господнюю сгубил!»
А тот в ответ: «Не ведаю, товарищ,
Каким бы ты в моей одёжке был».
Убрал пилу охранник-инвалид:
«Тут хошь не хошь – начальство заставляет.
Царапает машину, говорит.
А сам под мухой всякий раз въезжает».
«И что, всегда под мухой, говоришь?»
«Всегда, браток. Тверёзым не бывает»… —
И вот берёзы нет. Опилки лишь.
И пень стенные камни раздвигает.
И жалкою охапкой свежих дров
Лежит берёзонька – внизу, у входа.
А ты, её знакомец, будь здоров,
Гуляй, тебе дарована свобода.
Да вот куда пойду встречать зарю
На предосеннем матовом рассвете?
Ни с кем теперь уж не поговорю
Вот здесь, на этом низком парапете.
24.10.18 г.,
Собор преподобных Оптинских святых
25.10.18 г.,
Иерусалимской иконы Божией Матери
Не тот базар сейчас, не тот —
Без ветхой, сношенной одёжки,
И дядя Гриша у ворот
Уж не играет на гармошке.
Среди окурков, шелухи,
В шинели старенькой солдатской,
Он разворачивал мехи
И пел о битве Сталинградской.
Все знали песню наизусть,
Но дядю Гришу окружали
И хрипловатой хромки грусть
В который раз переживали.
И слёзы капали в платки,
И в пояс кланялись старушки,
И глухо бились медяки
О жесть глубокой мятой кружки…
Не тот базар сейчас, не тот.
Дивлюсь богатому излишку.
Вдруг примечаю у ворот
Лет восемнадцати парнишку.
Где песню грустную играл
Солдат безногий неустанно,
Парнишка джинсы продавал
С наклейкой импортной «Монтана».
«Почем?» – «Дешёвка! Два куска.
За это три берут обычно…» —
И важно хлопает рука
По этикетке заграничной.
Парнишка бойко торг ведёт,
Толпится покупатель строгий,
А мне всё кажется, что вот
Солдат появится безногий.
И, потеснив людей кольцо,
С потёртой кожаной подушки
Швырнёт в безусое лицо
Тяжёлой
мелочью
из кружки…
С преступного согласия Кремля
Вам разрешили грабить те богатства,
Которые Спаситель сотворил
Не для тщеславной чьей-нибудь забавы,
А для того, чтоб сотни поколений
Могли разумно жить до окончанья
Земного испытания на веру.
Но эти всенародные права
Вы с дьявольской усмешкой зачеркнули.
Что вам законы Божьи? Вы и Бога
Из совести своей изгнали вон,
Как раньше фарисеи изгоняли
Его из поселений иудейских.
Зачем вам Бог? – Он только лишь обуза,
Он только лишь запрет для вас ненужный
Свои дела позорные вершить.
И без молитвы, без креста, без веры
Вы алчно в недра бросились вгрызаться,
Чтоб нефть и газ, и редкие металлы,
И камни драгоценные, а с ними
Шедевры Божьей мудрости – алмазы
Из гибнущей земли распотрошённой
Повыкачать, повыдрать половчее
И за рубеж повыгодней продать.
Вам наплевать на то, что миллионы
Уже едва концы с концами сводят,
На то, что сонмища пенсионеров,
Всё без остатка родине (?!) отдавших,
Приходят в магазины, как в музеи,
Чтоб посмотреть на глыбы буженины,
Понюхать, как копчёной колбасой
Всесильно пахнет даже сквозь витрины.
Вам наплевать, что множатся бомжи,
Как комары дождливым, тёплым летом,
И что у них за каждую помойку
Идут кровопролитные бои.
Вам наплевать, что русские мальчишки,
Ещё не зная, как прекрасна жизнь,
Её руками собственными губят,
Шприцы с наркотиком в свои вонзая
Исколотые вены.
Вам плевать,
Что гибнет Русь и внутренне и внешне.
Духовно – внутренне, материально —
По внешним признакам: теряя недра,
Сгорая, истлевая и взрываясь.
Но что для вас российская погибель?
Что превращение Руси в руины,
И даже больше – в лунную поверхность,
Безжизненную, пыльную, пустую?
Что Русь для вас? – Когда в карманы ваши,
В награду за народные богатства,
Которые вы бросили в распыл,
Текут не то что Волги – Ниагары
Врываются неудержным потоком,
Всё в долларах, всё в евро – не в рублях.
Что Русь для вас? – Когда по миру виллы,
Огромней старых рыцарских дворцов,
Разбросаны, и виллы эти ваши.
Не хочешь жить в швейцарской, самолётом,
Понятно, тоже личным, сверхмодерным,
Лети на острова, которых лучше
И днём с огнём не сыщешь. —
Что вам наши
Курорты у отравленной воды?
Вы жизнь себе отладили такую,
Какая президентам и не снилась,
Тем более премьерам и министрам,
И управленцам всех мастей и рангов.
Поскольку президенты и премьеры,
И прочая подножная мура
Давно вам не чета, а только слуги,
Готовые любое ваше слово,
Любой каприз, любое пожеланье,
Разбив в поклонах лоб, осуществить.
Мне кажется, что эта сила власти,
Что возрастающая сила денег
Внушает вам, что правит всем не Бог
И не Его всесильный вечный разум,
А это вы, как боги на Олимпе,
Мир поделив на области влиянья,
Осуществляете свои причуды.
Но что вы скажете, когда взаправду
Всё человечество трубой гремящей
Господь на суд последний призовёт?
Когда, кивая на людское море,
Он каждого из вас сурово спросит:
– А что же сделал ты для малых сих?
И вот тогда, когда нутром поймёте,
Что Страшный Суд не сказка, не обман,
Когда закоренелый атеизм
Рассеется, как горькое похмелье,
И Бога вы увидите воочью,
И резко прозвучит вопрос Его, —
Что вы ответите, земные боги?
