Второй его чих раздался будто из ниоткуда. Мы с Рябининой крутили головами, пытаясь определить местонахождение рыцаря, но его не было во всем обозримом пространстве.

– Так, господа, – сказал я Дереваншу и его племяннику. – Прошу оставаться на местах. Сейчас исчезнет Элсирика, а за нею я. Нам будет очень трудно найти друг друга, если мы разойдемся. Поэтому, настоятельно прошу всех не отходить от этой клумбы далее чем на пять шагов.

Когда я нацелил навершие посоха на Анну Васильевну, она попыталась воспротивиться, но это был обычный женский каприз с вздохами сомнения, хлопаньем ресниц и прочими формами фальшивого несогласия. Следом за ней через минуту и я перестал видеть свое тело. Ощущение, надо признать, было странненькое: будто ты есть – дышишь, все видишь, ощущаешь землю под подошвами сапог и посох в кулаке – и в то же время тебя нет, поскольку нет у тебя ни рук, ни туловища с ногами и, пожалуй, даже головы.

– Где вы, господин Блатомир? – послышался за моей спиной настороженный шепот Дереванша.

Ничего не ответив, я выставил вперед свободную руку и сделал несколько шагов к месту, где недавно стояла Рябинина. Она находилась по-прежнему там – едва мои пальцы натолкнулись на ее грудь, Анька взвизгнула и отпрыгнула в сторону. Но я снова нашел ее, поймал, крепко прижав к себе.

– Это ты, Булатов? – прошептала она, возбужденно дыша мне в лицо.

– Нет – демон Варшпагран, – соврал я и поцеловал ее.

– Не смей этого делать, нахальный Варшпагран, – отозвалась писательница, принимая игру и сама подставляя губы.

– Может, воспользуемся моментом? – не отпуская госпожу Элсирику, я осторожно поднял край ее юбки.

– Каким еще моментом? – Анна Васильевна вздрогнула и попыталась убрать мою руку, смело поднимавшуюся по ее бедру.

– Как Русик и Люси, – прошептал я ей в ухо, не обращая внимания на недовольное бормотание Дереванша, стоявшего где-то рядом. – Помнишь, как твои герои занимались любовью, пользуясь шапкой невидимкой под носом у самого Черноморда? Если не будешь пищать, то никто ничего не заподозрит.

– С ума сошел! – сдавлено вскрикнула Рябинина.

А я проворно расстегнул две пуговицы ее платья и уже был готов отбросить посох и повалить госпожу писательницу на клумбу.

Рядом раздался раскатистый голос Дебоша:

– Что происходит, господин Блатомир? Где вы? Сам говорили никуда не отходить от клумбы.

Рябинина вскрикнула и оттолкнула меня с такой силой, будто ей привиделся кошмар. Я резко обернулся и тоже едва не вскрикнул. Кошмар действительно был: на расстоянии вытянутой руки от меня появилось нечто. Это нечто было похоже на хищно приоткрытые челюсти и два глаза, один из которых был окружен отвратительной фиолетовой опухолью.

– Господин Блатоми-ир? Ну где же вы? – произнесли челюсти голосом Бланша, и глаз в фиолетовом обрамлении зловеще мигнул.

– О, понос небесный! – отозвался я, догадываясь, что имею дело с племянником нашего архивариуса. – Снова вы, господин Дебош, влезли не вовремя. Интересно, и отчего у вас пол физиономии проявилось?

– Как это «проявилось»? Я вижу только свой нос, – рыцарь шлепнул себя по лицу и слегка охнул от боли.

– Какой кошмар! – проскрипел с клумбы Дереванш. – Что же вы наделали, господин Блатомир?! Я знал, что вашим магическим штучкам доверять нельзя! Ну все, что вы делаете, выходит не совсем так! Из-за ваших…

– Не скулите, друг мой кучерявый, – оборвал я его. – Что у вашего родственничка видно пол лица, очень даже кстати. Именно по его физиономии мы будем ориентироваться в дальнейших передвижениях. В общем, будем держаться ближе к его морде и не потеряемся.

– Но, извините, господин волшебник, – с еще большим недовольством проговорил кенесиец. – Ориентироваться на его лицо будем не только мы, но все, кто встретиться нам по пути. Например, стражницы храма.

– Ерунда все это! Мелочные пустяки, – я наклонился и сорвал несколько роскошных гиацинтов. – Дебош, держите букет у себя перед носом. И все – проблема решена. Если вас и увидит какая-нибудь непорочница, то ее зрению будет доступна не кошмарная физиономия, а картина более приятная – букетик цветов.

– Да, но букетик цветов, летящих в ночи, – тоже явление не совсем обычное, – высказалась Элсирика. – Жрицы поднимут тревогу.

– Ничего они не поднимут. Необычное явление будет истолковано, как благой знак богини, и никому в голову не придет, что за благим знаком скрывается рожа господина Дебоша.

– Повежливее, пожалуйста, – рыцарь неохотно принял цветы и спрятал за ними видимые части лица. – У меня, конечно, вид не лученосного бога, но оскорблять меня не надо.

– Успокойтесь, милый мой, – я его похлопал по плечу или какой-то соседней части тела и обратился к остальным. – Я говорю не о вашем истинном облике, а о том, что мы имеем сейчас. Если бы вы себя зрели со стороны, то вам бы и в голову не пришло, сказать о себе хоть одно приличное слово. И хватит препираться, господа! В путь! У нас очень мало времени. Скоро заклятие прекратит действие – выйдет очень нехорошо, если стражницы вдруг обнаружат нас в неподходящем месте.

По дорожке мимо клумбы мы направились к храму, освещенному факелами и блеском лун. Дебош шагал впереди. За моей спиной изредка слышались жалобные вздохи Дереванша, а рядом я ощущал присутствие Элсирики по тихому шелесту платья и тонкому запаху ее духов. Когда мы миновали фонтан и дошли до угла длинного двухярусного здания, служившего жильем для послушниц, я попросил господина Бланша остановиться. Здесь был последний рубеж, после которого мы выходили к храмовой лестнице, и если за этим рубежом случиться что-то не так, то мы рисковали раскрыть себя, и наш замысел с треском провалится.

Я оглядел край площади, повернулся к дальним пределам обители, где пылал костер, и жрицы распевали протяжную песню в честь богини. Как ни странно, в некоторых окнах гостевых домиков горел свет, и оттуда будто доносились тихие голоса.

– Фиг мы так просто войдем, – поделилась опасениями Рябинина. – Под портиком вижу девок-охранниц. Прямо возле дверей.

– И как мы, по-вашему, минуем их? – спросил Дереванш. – Не нравится мне эта затея, господин Блатомир. Вы всегда выдумываете одно, а на деле получается другое, со множеством неприятных осложнений.

– А двери в храм кажется приоткрыты, – проговорил букет гиацинтов голосом Дебоша. – Может, проскользнем как-нибудь?

– Там на месте поглядим. Не получится пройти в главные двери, будем искать другие или влезем в окно. Идемте, – настоял я, слегка подтолкнув рыцаря. – Господин Дебош, поднимайтесь по лестнице и ступайте прямо к главному входу.

– Ох, не умно это, Булатов, – с горечью произнесла Элсирика, но гиацинты уже поплыли к ступеням и начали медленно подниматься к портику.

Я нащупал руку Рябининой и потянул ее за собой.

– Ай-я-яй! Сейчас что-то будет! Будет что-то очень нехорошее! – причитал за моей спиной кенесиец. – А стражницы вооружены! Копьями!

– Заглохните, Дереванш! – не выдержал я.

Букетик цветов благополучно миновал лестницу и залетел под освещенный факелами портик. Я находился шагах в десяти от Бланша Дебоша и всячески желал, чтобы он попытался скорее проскользнуть в щель между створками двери. Однако пролезть туда было невозможно: щель оказалась слишком узкой, такой, что в нее с трудом бы просунулась кошка. А стражницы, до сих пор мило болтавшие о предстоящем празднестве, почувствовали неладное и разом повернулись к незримой фигуре Дебоша.

– Кто идет? – вздрогнув, спросила илийка в длинной бирюзовой тунике.

Здесь и другие девы увидели букетик, повисший в воздухе без всяких причин. На их лицах проступило милое обалдение.

– Кто здесь? – робко спросила другая непорочная дева, приподняв копье.

Бланш Дебош, как истинный рыцарь и человек чести не смог уклониться от ответа на прямой вопрос и застенчиво сообщил:

– Я…

– Кто «я»? – милое обалдение на лице стражницы сменилось очень недобрым подозрением.