Он трещал что-то еще: о древних гильдийских языках, которые он знает; о том, что в его памяти целая библиотека; о том, что он умеет готовить жаркое по-варивийски и разбирается в сортах вин, но я не слушал его. Жадно допив последний глоток воды, я вернул кружку на стол и подумал: «если я откажу этому плешивому живчику, то он закатит такую истерику, что у меня точно лопнет голова». Действительно, при всем желании, я не мог отказать ему сейчас. Оставалось только надеяться, что позже у меня возникнет удобный повод расстаться с ним.

– Хорошо, уболтали, Дереванш. Только не верещите так громко, – произнес я, осознавая, что это глупая уступка обусловлена только печальным состоянием моего здоровья. – Расскажите лучше, как вы меня нашли, – попросил я, с кряхтением присаживаясь возле тумбочки.

– Осторожнее! – он ловко вытащил из-под моего локтя огрызок писания Мертаруса. – Нашел я вас очень легко: в городе столько разговоров о чудесах с раздевающейся девушкой, которые организовали вы.

– Каких чудесах? – я приоткрыл окно, впуская в комнату свежий воздух и птичий щебет.

– Ну, вы же вечером в обеденном зале таверны сотворили девицу, которая прилюдно раздевалась?

– Э-э… да. Памела Андерсон, – я энергично кивнул и чуть не застонал от приступа головной боли. – Она у меня и сейчас в Книге лежит не особо одетая.

– Как в книге? – приоткрыв рот, архивариус пытался усвоить сказанное, видимо не смог и заключил: – Вот поэтому вы и прославились среди местных гуляк и пьяниц. А до меня эта история случайно докатилась, – пояснил он. – Позволите, Клочок Мертаруса буду носить я? У меня даже специальный футляр для него имеется, – он сунул руку во внутренний карман и вытащил коробочек, обшитый сафьяном. Небольшой коробочек, размером с удлиненный портсигар.

– Сюда давайте, – я выхватил из его рук реликвию Мертаруса, небрежно свернув, засунул в футляр и решил положить его в среднее отделение сумки.

– О, Гред Милостивый! Пожалуйста, пожалуйста, осторожнее, – причитал кенесиец.

– Скажите, Дереванш, а с чего вдруг такая мышиная возня вокруг этой хреновины от Мертаруса? – поинтересовался я, расстегивая сумку. – Ведь за тысячи лет этот Клочок могли тысячу раз переписать, впрочем, как и Клочок Размазанной Крови. Соединить их, прочитать текст и сто раз найти Пелесонкин башмак.

– Я же это объяснял, кажется, или нет? Есть совершенная уверенность, что с реликвии Мертаруса не сделано ни одной копии. Существует тайный орден – орден Печальных Хранителей, – который бережет все то, что осталось в нашем мире от Пелесоны. Никто не знает, кто эти люди и где они обитают. Возможно, они живут среди нас, возможно, их полно в Рориде, Илорге или Рубене, но об этом никто не знает. Они тщательно скрывают какие-то важные тайны, связанные с Пелесоной. Нам же осталась только подлинная история ее божественной жизни, хотя последние годы нашей святейшей никем точно не описаны. Лишь один посвященный из ордена хранителей нам известен… – Дереванш на секунду замолчал и хитренько моргнул глазками. – Господин Блатомир, вижу, вы уже читали записанное Мертарусом…

– И что с того?

– Я думаю, вы обратили внимание на некую личность упомянутую там. Бол-ва-ган, – произнес он по слогам. – Он и есть один из того тайного ордена. Только нам совсем не понятно, что заставило Болвагана открыть Мертарусу нахождение запретной реликвии. Может быть, это было простое предательство – единственный случай за всю историю ордена – а может, какие-то особые события вынудили его донести до Мертаруса часть истины.

– Ну и слава тебе, мать грешная, – сказал я, извлекая из сумки на божий свет пол-литровую бутылку «Пепси-колы». – Будете? – предложил я архивариусу.

Он со страхом и почтением обозрел яркую этикетку с Дедом Морозом и помотал головой.

– А я буду. Дайте кружку. И не бойтесь – сейчас на хрен зашипит.

Змеиное шипение неведомого напитка кенесиец встретил с хмурым лицом и черт его знает, какими соображениями. Потом спросил:

– Это у вас прокисшее вино?

– Нет. Это что-то вроде компота. Нормального такого компота, лучше, чем ваша бурда. С похмелья кое-как помогает.

– Можно маленький глоточек, – попросил он.

Я молча протянул кружку, в которой пузырилась ядреная жидкость.

Он пригубил. Казалось, глазки его тоже запузырились, выражая редкостное удовольствие. Осушив кружку частыми и уверенными глоточками, Дереванш признал:

– Великолепно! Удивительный компот! Продукт вашей магии?

– Продукт компании «Пепси», – отозвался я, перекладывая пачки с петардами и фломастеры в другое отделение сумки. – Выкладывайте дальше про эту путаницу с наследством от Пелесоны. То, что кто-то укрывает ее святейшие пожитки и всякие сведенья о ней я понял. И то, что Болваган, которого я вчера принял за болвана, паскудно проболтался Мертарусу, я тоже вроде усвоил. Непонятно, как Клочок попал в королевскую библиотеку Кенесии. Ведь вряд ли Люпик является членом ордена Печальных Хранителей.

– Нет, конечно. Не думаю, что хоть один из Люпиков, членствовал в таинственном ордене. А Клочок передал брат Мертаруса. Еще при Краблине Четвертом. Дело в том, что брату Мертаруса деваться было некуда: за ним по пятам шли люди из братства Копателей, и наверняка убили бы его и забрали Клочок. Поэтому он принял мудрое решение: тайком передал реликвию нашему королю, а сам отравился серной кислотой. О, Луга благословенной Юнии ему под ноги! – Дереванш поднял взгляд к возможному месту расположения божественных лугов. – С тех пор Клочок тихо хранился в тайнике нашей библиотеки, и никто о нем не знал кроме некоторых доверенных лиц. Вот теперь обстоятельства сложились так, что пришлось в это дело посвятить вас, госпожу Элсирику, еще некоторых людей. И еще я вам скажу, – Дереванш замялся, будто размышляя, стоит ли мне сообщать нечто важное. – Когда я предлагал переписать Клочок Мертаруса, – опустив голову, продолжил он, – и вручить вам копию, то я был не совсем честен. Дело в том, что копия не имеет волшебной силы. Согласно известному поверью, лишь тот, кто обладает настоящим Клочком, способен раскрыть тайну Пелесоны. Теперь вы понимаете, какая важная вещь у вас в руках, и почему здесь бедный Дереванш?

– Угу, – ответил я, выливая в кружку остаток пепси.

– Я вижу, господин Блатомир, вы посвежели? Тогда нам пора отправиться к Элсирике и вместе подумать, с чего начнем поиски. Или Элсирика сюда придет? – он вопросительно уставился на меня.

– Начать поиски чего? – я тоже уставился на него.

– Ну, Сапожка Пелесоны, разумеется.

Я снова схватился за голову. Было ясно, что этот въедливый кенесиец от меня не отлипнет. На какой-то миг у меня закралась мысль, вернуть ему коробок с трухлявым писанием и выставить его за дверь – пусть идет к госпоже Рябининой, и вместе творят, что хотят. Но все-таки расставаться с вещицей, из-за которой разгорелось столько страстей, мне было жалко. И привязался я к ней каким-то боком. Странно, но всего за один день тайна Пелесоны начала втягивать и меня.

– Так идем? Или ждем? – засуетился непоседливый архивариус. Снял платок с моей головы, смочил его водой и водрузил на прежнее место.

– Поругались мы вчера с Элсирикой, – по возможности скорбным тоном произнес я и отвернулся к окну.

– Как это вы поругались с Элсирикой?! – он вытянулся и побледнел, словно только что получил известье о кончине любимой тетушки.

– Элементарно. Не сошлись характерами, – мне очень не хотелось говорить ему правду. – В общем, обычный скандальчик за столом на почве злоупотребления алкоголем. К тому же ей не понравилось, что я вызвал ту самую девицу, которая раздевалась при всех.

– А какой бы женщине это понравилось, господин Блатомир?! Какая бы вытерпела, если в ее присутствии мужчина вызывает другую и смотрит, как она раздевается?! Вы не имели права так вести себя с Элсирикой! – Дереванш был возмущен и подавлен, от чего шишка на его голове казалась краснее и выше. – Ну, ничего – сейчас же идем к ней, и я помирю вас. Мы обязаны держаться вместе. У нас нет другого выхода.