Он снова вспомнил Джорджа, а потом и Харриет. Наверное, именно ее влияние поумерило ревность и враждебность Джорджа. Зачем она вышла за него? Тем вечером в Придо-плейс Харриет пыталась объяснить причины.

Разговор зашел о жизненных принципах.

— Разумеется, я вышла за Джорджа из-за денег. Но также и по другой причине. Он привлекал меня физически... не его внешность, хотя он вовсе не урод. Скажем так, я своенравная женщина и обожаю трудности.

Немного помолчав, она добавила:

— Скажем так, меня возбуждает его откровенно уродливая мораль.

Последняя фраза запечатлелась у Росса в памяти. Хотя сказано было с юмором, но эти слова показали что-то глубинное. И это многое объясняло.

В экипаже он размышлял о своей симпатии к Харриет. Его и в самом деле физически тянуло к ней. Но этому влечению не хватало вожделения, а симпатиям было далеко до любви. Росс понимал, что не будь Джорджа, они бы скоро сдружились.

Вполне логично, что Джордж замышляет или попытается взять малыша Джорджи под свой контроль, установить опеку и укрепить свое влияние над ним. Но хромая по мосту к театру, Росс вдруг подумал, а не преувеличены ли его собственные страхи.

Даже если в предстоящие годы Джордж каким-то образом получит контроль над Джорджи, это вовсе не значит, что у него получится создать из мальчика свое подобие. Джордж искренне пытался подружиться с юными Валентином и Джеффри Чарльзом, сделать их своими соратниками, но оба в итоге его возненавидели.

После Бейзингстоука им повезло, никто не сел в экипаж. Они основательно пообедали, даже чересчур, а когда снова тронулись в путь, Белла уснула от постоянного недосыпа.

Рядом с Андовером они остановились из-за сломанной оси, Белла проснулась, сонно улыбнулась родителям и уткнулась в тоненькую зеленую книжку, на корешке которой Демельза рассмотрела надпись золотыми буквами: «Отелло».

Вскоре Белла отложила книгу.

— Ты так и не рассказала нам, как прошло собеседование, — сказала Демельза.

— С мистером Кемблом? Ой, прости. Я посвятила Кристофера в подробности, а когда ты зашла, только сообщила об итоге. А потом все эта спешка и суета. Прости.

— Он тебе понравился?

— О да. Он актер, само собой. Актер и управляющий. Очень обаятельный, приятный, беззаботный. Только вот когда мы заговорили о деньгах, его беззаботность испарилась. Он предложил мне триста фунтов за десять спектаклей. Кристофер велел просить пятьсот. Мистер Кембл потрясенно намекнул на мою неопытность, риск, на который они идут, говорил о каких-то «накладных расходах». Налил мне стакан лимонада. Потом сказал, он слышал, что я пою и выступала в опере. Я рассказала о случившемся. С моего позволения он вышел, чтобы посоветоваться с кем-то еще. А когда вернулся, то сообщил, что большинство театров предложит не больше четырехсот фунтов, поэтому я согласилась.

Экипаж снова затрясся. Демельза глубоко вздохнула.

— Такими темпами ты скоро разбогатеешь, любовь моя.

— Ведь чудесно столько заработать. Но мистер Кембл прав. У меня мало опыта. Каждый день я учусь чему-нибудь новому. Теперь я точно знаю, что профессор Фредерикс — великолепный педагог.

— Но он получил в ученицы большой талант, — отозвался Росс.

Белла улыбнулась, на щеках появились ямочки.

— Кристофер не пошел с тобой к мистеру Кемблу?

— Я его просила. Но он считает, что я не должна прятаться за его спиной. Не хочет, чтобы я казалась его протеже.

Росс одобрительно кивнул.

— Хотя в каком-то смысле так и есть. Как тебе удалось так отлично фехтовать?

Белла снова улыбнулась.

— Каждое утро перед уходом в банк он приходил к миссис Пелэм, и мы около часа фехтовали. И то же самое вечером. Как ты сказал, я его протеже.

— Ты выйдешь за него? — вдруг спросила Демельза.

— Да, — без малейшего замешательства прозвучал ответ.

— Ох, я рада, — отозвалась Демельза.

— Вы назначили дату? — спросил Росс.

— Нет. Похоже, ему пришлось продать купленный для нас дом. Он ведет себя немного загадочно... Но он... очень умный, и я нисколько не сомневаюсь, что найдет какое-нибудь решение.

— Помню, когда он поступил к Ротшильду, я посчитал, что у него не получится многого добиться, ведь он не еврей. Но если еврей найдет способного человека, то никогда его не упустит.

В Лондоне дождь шел почти не переставая, и поездка в Корнуолл не стала исключением. Дороги развезло, ветер с дождем дул в морды лошадям, что влекло неизбежные задержки. Демельза предположила, что их может нагнать экипаж Лансдаунов, покинувший Лондон на два дня позже.

До Йовиля они добрались затемно; ограничились легким ужином и легли спать. Но на рассвете, когда высокие облака предвещали ясный день, Демельза загорелась обсудить планы на рождественский прием.

В Нампаре не слишком просторно, но на этот раз Демельза была полна решимости разместить всех гостей, а не уповать на великодушие Энисов или Джеффри Чарльза. На листе бумаги она набросала план раздобытым где-то карандашом. Эдвард и Клоуэнс займут самую большую из двух новых спален над библиотекой, Кьюби и Ноэль — соседнюю. Дальше посложнее. Белла переночует в своей спальне, Кристофер займет комнату Джереми, Генри на пару ночей устроится в родительской спальне. Что касается Филипа Придо...

— Ты пригласишь его? — спросила Белла.

— Если он придет.

— Должен прийти. Он ведь спас тебе жизнь.

— Присутствие Клоуэнс его может смутить.

— Ничего страшного, они справятся.

— Есть еще дальняя спальня над кухней, — сказала Демельза. — Там куча всякого хлама. Можно ее освободить, купить кровать (выбрать для него подлиннее) и повесить новые кретоновые шторы.

— Осталась всего неделя, — напомнил Росс.

— В понедельник мы с Беллой съездим в Труро. Недалеко от старых кавалерийских казарм есть мастерская некоего Дженкинса. Он делает мебель.

Когда экипаж преодолел еще несколько миль, Белла сказала:

— Кьюби часто видится с Филипом Придо, насколько я слышала. Как думаете, они поладят?

Росс взглянул на Демельзу, и оба расхохотались.

— Я сказала что-то смешное? — растерялась Белла. — Просто подумала...

— Что ты подразумеваешь под словом «поладить»? — поинтересовался Росс.

— Ну... понимай, как знаешь. Я решила, что они могут даже пожениться.

— Твои слова нас развеселили, потому что точно такая же мысль пришла нам обоим.

— Но ведь это хорошо, правда? Если трое Полдарков помыслили об одном и том же, никто не устоит перед ними!

— Не забывай, — заметил Росс, — мы имеем дело не с Полдарками.

— Не забывай также, — возразила Демельза, — что раз такая мысль посетила всех нас по отдельности, то возможно, она пришла в голову и остальным. Тут легко понять, заметить соответствие. Она... вдова офицера, погибшего при Ватерлоо. Он — кавалерийский офицер, и его нервы пострадали на том же сражении. Он свободен. Она свободна. Они часто видятся. Но... но если бы люди сопоставили очевидное, то поняли бы, что отношения Кьюби и Филипа производят неправильное и вредное впечатление, которое только загубит их отношения. И даже если не загубит, все равно препятствий немало. Ей не хочется быть второй после Клоуэнс. Ему не хочется быть вторым после... после Джереми.

— Как жаль, — минуту погодя заговорила Белла. Она тихонько напевала. — Просто мне хочется сосватать кого-нибудь.

— Белла, скажи мне кое-что, — попросила Демельза. — Как тебе удается запоминать все эти реплики? Да, ты хорошо училась в школе, но не была выдающейся ученицей.

— Это не так уж сложно. Легче запоминать, когда тебе нравится и интересно. И в стихах есть определенный ритм. Не проблема все выучить, это как музыка. Почти как песня.

— Но все-таки не песня. Тут нет ничего общего с пением.

— Я не совсем это имею в виду. — Белла вдруг нахмурилась и потерла лоб. — Знаешь, о чем я думала чаще всего, когда играла Ромео? О Джереми.

— О Джереми?

— Я так им восхищалась, что иногда ему подражала, его манере говорить, ходить... как он выражал собственные взгляды! В конце концов, он мой герой, мой старший брат. Поэтому, играя Ромео, я говорила себе: «Ты не только Ромео, но еще и Джереми!»