Само собой, у него могли быть женщины на стороне, но несомненно, истинную любовь он испытывал к Белле. И Белла отвечала ему тем же, Клоуэнс прекрасно это понимала. С его стороны не было тайного умысла, Белла не богатая наследница, у нее нет титула, и она не из влиятельной семьи. Любовь с первого взгляда. В груди Клоуэнс больно кольнуло. Разве у нее со Стивеном случилось не то же самое? С самого первого взгляда, с первого поцелуя остальные перестали для них существовать.

В конце концов они стали неразлучны, поженились и жили в мире и согласии (вроде бы в согласии), пока не выяснилось, когда объявился его сын от первого брака, что Стивен постоянно лгал и женился на ней при живой супруге. Клоуэнс молила Бога, чтобы любовь между младшей сестрой и обаятельным военным оказалась успешнее. А если Белла станет не примадонной, а только посредственной певицей? Или педагогом? Стоит ли так рисковать? А вдруг большие надежды обернутся разочарованием? Так прошел вечер вторника. В среду Клоуэнс пошла вместе с Беллой в «Оперную школу для юных леди» профессора Фредерикса в Уоберн-Корт на Чансери-лейн, оставила ее там и вернулась в пять вместе с лакеем, который проводил обеих до дома уже в темноте. По-прежнему дурачась, Белла все же немного посерьезнела, когда они шагали по шумным оживленным улочкам. В первый же день ей стал понятен огромный масштаб предстоящей работы.

В четверг миссис Пелэм взяла обеих сестер и Джеффри Чарльза, который явился, как договорились, на «Ифигению в Тавриде» в театр Его Величества. Кристофер допоздна работал у Ротшильдов, чтобы наверстать пропущенные во вторник часы. Выступление оказалось не самое удачное, главную партию пела уже немолодая французская прима, но музыка Глюка была новой и мелодичной, и Изабелла-Роуз с откровенным интересом ею наслаждалась. Клоуэнс еще не доводилось бывать в лондонском театре, и она поняла, что несмотря на шум, запахи, некую искусственность и условность, Лондон даст Корнуоллу сто очков вперед. Джеффри Чарльз признался, что ему медведь на ухо наступил, но добродушно и вежливо высидел оперу до конца.

Во втором антракте раздался стук в дверь. Вошедший лакей протянул миссис Пелэм записку. Она близоруко взглянула на нее и произнесла:

— Конечно, пригласите его войти.

Клоуэнс болтала с Джеффри Чарльзом и поначалу не поняла, что знает вошедшего крепко сложенного молодого человека. Затем она встала.

— Лорд Эдвард!

— Прошу, миссис Каррингтон, не беспокойтесь! Так вышло, что я сидел в ложе напротив и сразу вас узнал! Я решил прийти и навязать свое общество хозяйке вашей ложи, с которой еще не имел чести познакомиться.

— Пожалуйста, сэр, садитесь, — пригласила миссис Пелэм.

— Мисс Изабелла! — продолжал лорд Эдвард, склонившись над рукой Беллы. — Мы встречались однажды, может, вы помните, на выходе из театра «Друри-лейн». Вы были с родителями.

— Конечно, помню! — сказала Белла, смутившись от его присутствия, как и четыре года назад. — Вы часто бываете в театре, сэр?

— Как только выдается возможность. Иногда, правда, не получается...

— Не хотите ли остаться с нами на третий акт? — предложила миссис Пелэм. — Похоже, вы все тут старые друзья.

— Я пришел с братом и невесткой. С радостью останусь, но отошлю записку. Сэр, вы майор Джеффри Полдарк? Мы не знакомы.

Клоуэнс подумала, что лорд Эдвард Фитцморис едва ли изменился с той поры, когда сделал ей предложение. Интересно, а она изменилась? Для аристократа, живущего в роскоши и достатке, у которого нет повода для переживаний, вероятно, годы прошли спокойно и со вкусом. А для нее словно целая жизнь прошла. Интересно, она сильно изменилась в его глазах? Клоуэнс оделась просто, она не ожидала, что миссис Пелэм в ее возрасте столько времени проводит в обществе.

Наверное, лорду Эдварду она кажется убого одетой провинциалкой. Это имеет значение? Ни малейшего. Она никогда его не любила. Уж точно не сейчас. Наверное, про себя он отмечает, какое счастье, что она тогда ему отказала. Как же ему повезло, думает он! Клоуэнс подняла взгляд и не прочитала в его глазах подобных измышлений. Она быстро отвернулась и посмотрела на сцену в ожидании третьего акта. До конца оперы он сидел позади нее, изредка касаясь лицом ее волос. От него пахло какой-то приятной помадой для волос.

— Мисс Клоуэнс, — позвал он наконец.

Она повернулась к нему.

— Лорд Эдвард.

— Помните, в Бовуде вы называли меня просто Эдвардом?

— Прошло много лет. Но да, Эдвард, конечно, помню.

— А я называл вас Клоуэнс. Именно так мне хочется вас называть, если позволите.

— Разумеется.

— Покончим с неприятными фамилиями.

— Я не считаю свою фамилию неприятной.

— Разумеется. Я имел в виду, что фамилии — досадная помеха в общении друзей.

Изабелла-Роуз с Джеффри Чарльзом хохотали.

— Сколько прошло, семь лет?

— Похоже на то, — ответила Клоуэнс.

— Я с большой радостью вспоминаю тот ваш визит.

— Я тоже.

— Само собой, вы познакомились с моим братом и невесткой.

— Как они поживают?

— У них все хорошо. Двое детей.

— А у вас, Эдвард?

— Я пока не женат. Услышав о вашей тяжелой утрате, я всем сердцем вам сочувствовал. Это случилось при Ватерлоо?

— Нет, несчастный случай.

Почему люди постоянно путают?

— Вы снова живете с родителями?

— Нет. Муж оставил небольшое судоходное предприятие, и я им занимаюсь. Живу я в Пенрине.

— Вам одной наверняка тяжело со всем управляться.

— Я справляюсь. У меня там много друзей.

— Хотелось бы, чтобы вы повидались с Генри и Кэтрин, но сегодня мы ужинаем с Бересфордами, с которыми делим ложу. Нельзя заставлять их ждать. Клоуэнс...

— Да?

— Мне доставит огромную радость, если вы снова навестите нас в Бовуде этим летом. Если ваша матушка свободна, мы бы с удовольствием ее приняли. Как вы знаете, она жила у Лансдаунов в Лондоне, когда ждала новостей о вашем отце...

— Благодарю вас. Наверное... мне будет непросто вырваться, но мысль замечательная. Как поживает тетушка Изабел?

— Больше не выезжает. Но до сих пор не перестает наслаждаться жизнью. Говорите, вы завтра возвращаетесь домой?

— Да.

— Пожалуйста, передайте мое почтение вашей матушке и прошу вас, примите приглашение. Если вы обе надумаете, я сообщу в письме о сроках, а вы на свое усмотрение выберете время.

— Вы очень добры. К сожалению, как я упоминала, у меня своя судоходная компания, и после смерти Стивена я впервые на неделю и больше выбралась в свет. Дело небольшое, но я продолжаю им управлять в память о муже.

— Я вас понимаю. Позвольте чуть попозже написать вам?

Клоуэнс улыбнулась.

— Разумеется. И благодарю вас. Я храню приятные воспоминания о пребывании в Бовуде.

— Я тоже, — согласился Эдвард.

Вечером следующего дня, пока экипаж с пассажирами продолжал неспешно трястись по пути в Мальборо, а Демельза проводила последний день в гостях у Верити, Росса в Нампаре навестил гость. Стоило хозяину увидеть выражение на красной физиономии посетителя, он понял, что разговор вряд ли окажется приятным. Интересно, зачем он пожаловал?

Джону Тренеглосу шел шестьдесят второй год. Некоторые мощные мышцы его рук и спины уже превратились в жир, но он все еще выглядел внушительно. Годы всевозможных злоупотреблений испещрили морщинами его лицо, но рыжие волосы, теперь уже почти полностью седые, традиционно топорщились во все стороны, а сильные, веснушчатые руки выдавали способность расправиться с любым негодяем, возникшем у него на пути. И хотя Нампара и Мингуз располагались всего в миле друг от друга, многие годы соседи почти не виделись. Теплому добрососедству не способствовало то, что Джон женился на Рут Тиг, которая надеялась выйти замуж за Росса после его разрыва с Элизабет, но вдруг обнаружила, что ее место занято наглой дочерью шахтера, служившей у Полдарка кухаркой.