Но элитное войско уже давно вернулось в столицу, оставив для охраны границы две крепости и неприступный форт. Черт знает, каким образом тролли умудрились перебросить столь многочисленное войско к берегу Миривы.

Что самое страшное, рейдеры были превосходно экипированы — по тролльским меркам, разумеется. Все в броне, за плечами мечи, на поясах кривые кинжалы. Правда, доспехи ржавые, местами пробитые, а оружие выщерблено и затуплено. Однако для троллей, испокон веков воевавших камнями и палками — это очень серьезная амуниция. Где они ее раздобыли — очередная загадка, ведь их кривые ручки не способны выковать даже гвоздь.

До берега оставались жалкие метры. На морщинистых мордах дикарей застыли злорадные ухмылки. Сощуренные глазки горели алчностью и жаждой крови. Нечто или некто заставляли троллей действовать тихо — что для дикого народа то еще достижение. Обычно каждый набег сопровождался тоннами самых разных ругательств, а тактика редко отличалась от банальной свалки и кучи малы.

Здесь же присутствовали стратегия, и дисциплина.

Армаген ощутил странную тревогу. Близилось что-то страшное, куда страшнее ночного рейда. Но времени для размышлений не оставалось. Вампир выхватил факел из руки старика, а его самого столкнул в воду. В случае отражения атаки, предателя ждала бы куда более жуткая смерть, так что целитель сделал рыбаку одолжение.

Прыгая с лодки на лодку, вампир поджигал паруса и успевшие просохнуть сети. Как только оснастка разгоралась, эльф рубил канаты мечом и толкал посудины навстречу троллям. С одной стороны, пожар разбудит весь город. С другой, мелким пакостникам придется потрудиться, лавируя меж горящих судов.

До момента, когда на улицы стали высыпать люди, Армаген запустил четыре пылающих брандера. Оторопев от подобного сюрприза, налетчики проявили свою истинную сущность. Над водами Миривы полилась отборнейшая ругань, разбавленная криками тех, кому не удалось разминуться с лодками.

За спиной послышался топот. У причала выстроились мужчины, вооруженные баграми и острогами. Лишь у единиц в руках блестели мечи, о доспехах можно и не говорить.

Рыбаки с раскрытыми ртами наблюдали за развернувшимся у причала ужасом.

Интересно, что они закричат первым: тролли или вампир? — подумал Армаген.

Мнения разделились.

Большинство голосов досталось, конечно, налетчикам. Лишь малая часть зрителей орала что-то неразборчивое о детях ночи, сопровождая слова крестными знамениями.

Эльфа посетила неприятная мысль — рыбаки его живым не пропустят. Оставалось два выхода — силой прорвать ряды защитников или заняться истреблением троллей. К населению Мельма вампир не питал зла — бедолаги не сделали ему ничего плохого. Потому выбор пал на второй вариант, хотя кровь нелюдей отличалась крайне тошнотворным вкусом.

Разбежавшись, Армаген прыгнул на ближайший плот. Бревна качнулись, гребцы тут же попадали в воду. Эльф понятия не имел, умеют ли тролли плавать, но решил помочь негодяям во что бы то ни стало добраться до дна.

— Дочери Миривы, вы слышите меня?

— Слышим, — раздался в голове приглушенный хор.

— Мне нужна ваша помощь.

— Мы идем, — ответила спасенная мать стаи. — Рыбаки — наши злейшие враги, но твоя бесценная услуга будет отплачена. Ни один тролль не доберется до берега.

Как известно, сила зверя напрямую зависит от силы носителя. Из тощего заморыша получится такой же хлипкий и слабый вампир. И наоборот, могучее тело многократно усилится.

Армаген это знал, потому уделял тяжелым тренировкам все свободное время. И результат, впервые опробованный в серьезном бою, оказался выше всяческих похвал.

Эльф прыгал от плота к плоту, рубя головы дикарям. Очень скоро древний меч пришел в негодность, и вампир переключился на свое излюбленное оружие — когти и клыки. Если бы светило Солнце, толпящимся на берегу рыбакам открылась страшная картина — воды Миривы, багряные от крови, и жуткое порождение тьмы, рвущее на части мелкие тельца.

Армаген не ведал ни жалости ни усталости. Он представлял на месте троллей Рауна, видя в каждой скорчившейся морде наглую ухмылку женоподобного охотника. Ярость зверя не знала предела — накопленное с момента убийства дроу цунами ненависти и гнева обрушилось на несчастных рейдеров.

С пирсов доносилось одобрительное улюлюканье и свист. Радовалась в основном молодежь, старшее поколение недовольно шикало, но не запрещало веселья. Вряд ли рыбаки понимали, что в иначе сложившихся обстоятельствах вампир умерщвлял бы их, причем куда более жестоким образом.

Русалки, заскучавшие от созерцания идущих ко дну трупов, решили действовать активнее. Девы реки выныривали на поверхность, чтобы схватить и увлечь в пучину зазевавшихся троллей.

Рейд, рассчитанный на внезапность, обернулся для дикарей катастрофой. Сражаться с ополоумевшим кровососом и стаями русалок совсем не то, что вырезать спящее население. Бой закончился очень быстро — гораздо быстрее, нежели битва на суше. Армаген, заляпанный кровью с ног до головы, стоял на последнем, самом дальнем плоту. Бревна медленно качались на волнах — грести было некому.

Эльф лег на скользкое дерево и закрыл глаза. Две русалки из стаи спасенной матери вызвались отбуксировать плот к противоположному берегу. Мельм стремительно удалялся, а вместе с ним и надежда быстро поквитаться с охотниками.

После ночных событий город будет стоять на ушах не меньше месяца. Наверняка командируют королевские войска для наведения порядка. Искать убийц в разворошенном муравейнике равносильно самоубийству.

Потому Армаген решил отправиться в крепости Фронтира и отыскать рыжую бестию. Затем, пристроив девушку в более безопасное место, нежели странствующий бордель, полноценно заняться отмщением.

До полудня волшебник проспал на пустынном пляже, под бдительным контролем русалок. Лишь с пробуждением эльфа речные девы скрылись в пучине.

Тело неимоверно ломило от усталости, желудок свело от голода. Армаген с трудом выпрямился и осмотрел округу.

На версты вокруг простиралась прерия, поросшая мелкой и жесткой травой. На западе, в клубах испарений виднелась ветряная мельница. Значит, где-то поблизости обитали люди, и Армаген устремил стопы к постройке.

Путь давался нелегко. Полуденное солнце раскалило иссушенную почву, босые ноги подвергались неимоверным мучениям. Но вампир шел, стиснув зубы и превозмогая боль, ведь без помощи поселенцев в этих диких землях долго не протянуть.

Мало кто бы осмелился селиться в этой пустыне. Первыми на западный берег Миривы пришли лихие люди — разбойники, воры и бояре, попавшие в опалу за те или иные преступления против короны.

Выжили далеко не все. Только самые стойкие и смелые покорили суровые равнины. Основным источником пропитания стали степные коровы — мелкие, но очень быстрые и сильные собратья домашних буренок.

Поймать такую скотину и удержать в загоне — задача не из легких. Некоторые закоренелые преступники сколотили банды, предпочтя честному труду грабеж обосновавшихся фермеров. Те, в свою очередь, не желали расставаться с нажитым потом и кровью, и снова взялись за оружие.

До введения регулярных войск Фронтир представлял собой смертельно опасное место. Постоянные стычки между фермерами и налетчиками едва не вылились в полномасштабную войну, если бы не вмешался король.

Дальновидный монарх осознал ценность пусть и бесплодных, но богатых скотов земель. Очень скоро на равнинах появились гвардейцы и землемеры, принявшиеся столбить границы. Попытки продвинуться дальше, к землям перворожденных, не увенчались успехом.

Племена троллей, иглоспинов и прочей мелкой, но воинственной нечисти встали грудью на защиту своих домов. Кочевников прерий усмирили только молотобойцы, которые возвели охранные крепости.

Но внутренние дела заставили короля отозвать часть войск. За время командировки корпуса фермеры построили надежно защищенные города. Беглецам, присягнувшим монарху и согласившимся платить оброк, регулярно поставляли оружие.