К счастью, его знакомство с наркокультурой не зашло настолько далеко, чтоб отрезать путь назад. То ли Догукан не хотел тратиться на тяжелые наркотики — дело ограничилось марихуаной и горстью несильных таблеток, — то ли считал, что подсев на тяжелые, Дениз не вернет ему денег и не будет достаточно управляем. Так что голова болела, сердцебиение возникало, угнетенное состояние, страх, неприятности с кишечником — это было, но не больше.

Сейчас он ждал — в смятении и страхе, сидящем где-то в желудке, ждал господина Кая и почти не замечал других. В огорчениях люди становятся эгоистичными. Никто в сегодняшней группе не уделял другим внимания, будто пришли и поддерживали видимость общения лишь в силу привычки. Им было некуда больше пойти, чтоб хоть на время забыть о своих огорчениях.

И несколько позже явился господин Кая. С ленивой грацией скользнул за столик, улыбнулся присутствующим, сделал всем комплименты, и лишь тогда удосужился снизойти до Дениза.

— Дениз, друг мой! Как же я соскучился!

Как будто не он натравил на него тех горилл и не его вина во всем произошедшем.

— Что ты хмурый такой?

Вопреки стараниям, маска удовлетворенности Денизу не удавалась.

— Или не рад встрече с другом? — еще раз нажал господин Кая.

— Рад, конечно, рад! Мы все тебе рады. — Ответил за него Озан, хватаясь за щеку.

Ничего не оставалось, как подтвердить, и Дениз буркнул что-то.

— Ну, ты! Не выдавай друзьям нашу маленькую тайну! — Тихо сказал Догукан, пододвигаясь ближе. — Ты же не хочешь, чтоб они узнали правду о твоих вечерних прогулках?

Кто и когда назвал его приятным человеком? Сейчас в глазах Кая блестело что-то хищное, а на губах играла наглая улыбка. Он забавляется, причиняя боль другим, потому и растягивает пытку.

— Что тебе надо?

— Не мне, приятель, не мне. За этим стоят люди, ой, какие серьезные! Это им ты задолжал, а я — только посредник. Ты же не хочешь рассердить их, правда?

— Что надо этим серьезным людям?

— Потому что если ты их рассердишь, — продолжал, словно не расслышав, Кая, — то случившееся на днях покажется тебе детским лепетом. Помнишь случай на мосту? — с заговорщицким видом добавил он и подмигнул.

Никакого случая на мосту Дениз не знал, но почему-то похолодел. Желудок сжала жестокая волна.

— Так что вам надо? — Повторил он уже смирно.

— Ты работаешь в порту. — Констатировал Догукан.

— Работаю.

— В таможне.

— Да.

— Ты там что делаешь? Проверяешь штампы на бумагах да даешь добро на вывоз?

— Да.

Только теперь Дениз начал понимать — и ему стало по-настоящему страшно. Пока он рисковал только своими деньгами, сейчас же его вовлекают во что-то особенно гнусное. Это не только деньги, не только риск физической расправы, это еще и позор для него и всей семьи. А что он попадется — Дениз не сомневался. Он не мошенник, до последних недель он никогда не был плохим человеком. Честные всегда попадаются.

Перед его глазами мелькнул образ: нахмуренный и поседевший отец, плачущая мать, сестра ходит в старых девах, заголовки в газетах, тюрьма, где другие заключенные тычут в него пальцами.

— Я не могу это сделать! — Скорее выдохнул он, чем сказал.

— Тише, тише! Ты привлечешь к нам внимание. — Улыбаясь, ответил Кая, глаза его при этом оставались злыми. — Дурак ты! Никто ничего тебя не просит делать. Пока. Ну а когда попросят — ты подумаешь — и все сделаешь. Понял? Твою сестру, кажется, Эдже зовут? Сколько ей, семнадцать? Красивая девочка…

И Дениз понял, что сделает все.

Неожиданный шум отвлек его от мыслей о своей беде. В комнату зашел Челик, и даже из того кошмара, в котором он находился, Дениз понял, что что-то случилось. Друзья обступили Челика, хлопали по плечам и что-то говорили ему, Дениз же оставался в неведении.

— Что случилось? — Спросил он Озана.

— Ты разве не слышал?

— Не слышал что?

— Кара отравилась. Случайно выпила не те таблетки вместо снотворного.

— Когда?

— Вчера ночью. К счастью, ее успели отвезти в больницу.

— Она жива?

— Да, хоть и плоха.

Взволнованный Дениз подошел к Челику, чтоб выразить ему свою поддержку. И там, стоя среди друзей, он машинально окинул взглядом комнату и снова посмотрел на Догукана. Тот улыбался — улыбался самодовольно и самовлюбленно. В другой раз, другой человек не сумел бы сопоставить одно с другим. Но только что сказанные слова про Эдже, вымогательство, быстро промелькнули в голове Дениз и сопоставились с влюбленными взглядами Кары, которые ему случалось ловить до того, как все началось. И он понял. Он смотрел теперь на Кая с ужасом — это самый страшный человек, которого приходилось ему встречать!

Бывают злые люди, на лицах у которых написана их злоба. Преступники, маньяки, распутники, которых показывают в кино. Но здесь перед ним находилось нечто более страшное: ужас заключался в том, что такой, как Догукан, кажется хорошим парнем, имеет приличное лицо, хорошую репутацию, происходит из хорошей семьи — и он подкрадывается к вам, как равный к равным. Но вместе с ним в вашу жизнь вползает зло.

И в довершение всего — Кая перехватил его взгляд, понял все и кивнул, подтверждая этим свою причастность к судьбе Кары. Его улыбка стала еще шире.

Шахрезада

Наивно думать, что сказочница, проведшая уже тысячу ночей за рассказыванием историй, не способна изобрести еще немножко. Поменять имена, скомбинировать приключение из нескольких историй, заменить местность — да, можно подумать, муж помнит все, что она рассказывала в первый год!

А просто ей надоело.

В жизни жены шаха неизбежно наступает момент, когда надо сказать: «Хватит! Или ты делаешь меня главной женой в гареме, или до свидания!»

И потом, на ее стороне было преимущество: в отличие от остальных женщин, она умела разговаривать.

Киев, 1991–1993.

Пришли буйные девяностые. СССР распался на СНГ+, это немного пообсуждали. Разделения Церкви, а вернее раскола, в университетской тусовке не заметили, как немного раньше — не заметили празднования Тысячелетия Руси. Зато много говорили о национализме, об опасности для жизни и о мафии, о проблемах трудоустройства и войнах в бывших союзных. О необходимости бежать за границу, где, все, конечно, лучше чем тут. То, что там все правильно, было известно из достоверного источника — выступлений Задорнова. В газетах появились статьи в стиле «ей четырнадцать, ее растила мать-одиночка, у них старый холодильник и образование, сами знаете, какое — кем же ей стать? — конечно, проституткой». О проститутках и белых офицерах пели по телевизору, самозабвенно зажмуривая глаза, моложавые старики. Хлынувшие на экраны американские фильмы вызвали состояние шока — после десятилетий унылых телепередач с одним-единственным боевиком с Жаном Маре в главной роли по воскресениям, и то не каждый месяц. В этих фильмах главными героями были полицейские, воры и, опять же, проститутки. Казалось, что люди в Америке рождались только для того чтоб стать по ту или иную сторону закона, и затем умереть наиболее шокирующим образом. Увлеченная, как и все, яркостью нового сигнала, Марина отловила тенденцию, только увидев экранизацию своего любимого «Морского волка» по Джеку Лондону, где на голубом глазу, Мод превратилась из поэтессы в воровку — и это уже было не забавно.

Открывшиеся шлюзы пропускали много нового. Красавица-Регина бегала в астрологический клуб к одному гуру местного масштаба (в последствии — всесоюзного). Марина как-то заглянула в ее тетради с таблицами — и закрыла. Регина теперь состояла в каком-то кружке духовных личностей. Откуда они берутся и как туда попасть — настоящая загадка. По рассказам Регины, это обычно получается случайно — идешь себе по улице и вдруг — БАЦ! — духовная личность навстречу! Ну и знакомишься. Узнают они друг друга по кричащим кольцам на пальцах, нарядам, ну и по прущей изнутри духовности.