В углу комнаты в единственном удобном кресле сидел, приглашенный на роль Пинкертона, гений собственной персоной и с иронией слушал стариков. Гению было двадцать семь, и он знал о жизни все.

— Итак, что мы имеем? — подвела итог Катерина Михална.

— Страница восемнадцать, письмо мужу, первый абзац: «И если ты все еще думаешь, я это или не я, если ты колеблешься, то это я. Помнишь пароль? У тебя родинка на попе…»

— У тебя действительно…?

— Нет. Но мы когда-то в шутку договорились, что если будут сомнения, мы используем провокационную фразу с родинкой. Только там была не попа, а…

— Конспираторы! Что еще?

— В русском варианте вместо Блейка стоит ее сонет, тот, который…

— Кстати, о Блейке: ты сказал об этом в милиции?

— Сказал.

— И даже это их не убедило?

— Милиция не любит Блейка.

Звонок в дверь прервал разговор. Пришли еще двое: Мила Сергеевна Сотник и ее друг, композитор Иванов. Достоинствами Милы были ее энергичность и ее связи. Например, ее муж был братом теперешнего министра здравоохранения.

— Ребята! Все торчком! — с порога закричала она. — Я добилась аудиенции у Челюсти.

Все обернулись к ней, а гений даже присвистнул. И только Иннокентий Борисович удивленно спросил: «Это кто?»

— А он-то каким боком сюда влез? — спросил один из присутствующих мужчин.

— Не поверите! Он сам мне позвонил! Он, оказывается, сам Маринкин поклонник и тоже смотрел фильм. Он и венок присылал на похороны, а как фильм увидел — сразу позвонил.

Мир тесен. Последние дни Иннокентию Борисычу стало казаться, что тесен даже чересчур. Людей прибавлялось, и все оказывались либо друзьями, либо поклонниками Марины. И неожиданное открытие, которое поначалу шокировало даже его самого, поддержанное друзьями, стало казаться вероятным, затем вполне возможным, а затем и единственно правильным.

Особенно укрепил его в этом мнении разговор с Челюстью. Вот уж кого не надеялся увидеть Иннокентий Борисыч никогда в своей жизни.

Это был, что бы ни говорили, неприятный человек. И Иннокентий Борисыч был рад, что вместе с ним на встрече присутствовали Милка с Ивановым, Катя с Константином и увязавшийся за ними молодой гений. Беседа проходила в теплой дружеской обстановке за чаем. И к концу ее все присутствующие были заверены в поддержке криминальных структур в пределах СНГ. Иннокентий Борисыч никогда бы не подумал, что Марину читают и в этих кругах, а что у нее могут быть такие поклонники, казалось уж совсем из ряда вон.

Побочным эффектом было то, что их ряды пополнились еще одним шлагбаумом по имени Сережа, приставленным к ним по спецраспоряжению самого Челюсти.

План постепенно прорисовывался. Милка и К. оставались в Киеве и искали по каналам внутренних дел: если смерть инсценирована, то те, чьи подписи стояли в заключении о смерти, теперь крупно попали. Люди Челюсти проверяли, кто из их среды мог быть с этим связан. Молодой гений сыска по имени Дима должен был ехать в Англию, чтоб на местности узнать побольше о книге. Иннокентий Борисыч не слушал возражений, он, конечно, поедет тоже. Ну и амбал, разумеется.

Много позже в далеком Стамбуле один старый отставной генерал сказал своей влюбленной красавице секретарше по имени Птичка:

— Понимаешь, Птичка, Аллах Всемилостивый и Всемогущий, лучше нас с тобой знает, как управить наши дела.

— А вы, Омар-эфенди, вы ожидали, что так все обернется?

— Нет, я был болваном.

Из дневниковых записей Марины

Сегодня проснулась божья коровка. Она ползает по подоконнику, а я жду тебя. Я лежу в нашем маленьком подвальчике у окна и смотрю на небо. Оно отражается в лужах, которые отражаются на стекле. Тройное отражение.

Падает снег.

Лондон, 2005.

Поездка в Англию упиралась в несколько закавык. Первая — деньги, вторая — документы. Вопрос с документами решился бы легко, если б были деньги, но их не хватало. Юный гений сыска стоил недешево, билеты тоже. Вежливое предложение Челюсти Иннокентий Борисыч так же вежливо, но твердо отклонил. Он воспользуется помощью кого угодно, но — если не будет других вариантов. Насколько он знал Марину, ей бы не понравилось быть спасаемой на бандитские деньги. В некоторых вопросах она была щепетильна. Ее бы очень рассмешило, если б она знала, в каких кругах пользуется популярностью. Если б она тут была.

Работа переводчика давала немного, именно поэтому Марина в свое время стала писать романы. Поэтому же в сложные девяностые Кеша переключился на полиграфию. В данный момент он был главредом одного малоизвестного, но авторитетного издания, и, по совместительству, со-редом нескольких неавторитетных, но известных. Он зарабатывал, хотя и недостаточно для того, чтоб зайти в кассу аэропорта и купить с десяток понравившихся билетов. Так что Иннокентий Борисыч взял кредит на бытовые нужды, а именно на ремонт квартиры, под неприличные проценты. На это ушло несколько дней, наполненных беготней по городу и нелепыми разговорами.

Англия встретила героев солнцем. Известные по книгам и рассказам путешественников хваленые туманы, видимо, решили уступить свое место свету. Может быть, это был обман, может, дань уважения к новичкам-спасателям. Впрочем, новичком тут был только Иннокентий Борисыч. Юное дарование Дима уже занимался подобными делами — и даже в других странах мира. Чем занимался в своей жизни Сережа, лучше не спрашивать.

Самолет приземлился в Хитроу. Неприязненно рассматривая окружавший пейзаж, Иннокентий Борисыч вспоминал все причины для нелюбви к этому городу. Конечно, пресловутая английская напыщенность. Почти кастовая система социальных отношений. Английские колонии. Саксонские вытянутые лица уродливых западных женщин — большие челюсти, торчащие скулы. Навязанная миру псевдокультура поклонения деньгам и комфорту. Пластиково-неоновый рай идолопоклонников, то, с каким придыханием превозносились ценности западной европейской культуры сотрудниками там, дома. И главное, главное, разрушительное влияние англосаксов на остальной мир. Причин было более чем. Иннокентий Борисыч вообще не любил путешествовать. Это был его первый выезд за границу. И только ради Марины.

Первое же, что поразило его, еще в аэропорту, это отвратительные запахи — чего-то, похожего на горячее масло и несвежую еду, что-то неестественное и забивающееся даже в поры. Этот запах был повсюду и не исчезал во все время его путешествия. Хотя уже через несколько минут Иннокентий Борисыч привык к нему и больше не вспоминал об этом.

Молодые люди, наоборот, явно пребывали в восторге от самого факта нахождения в другом мире.

Издательство, выпустившее книгу, находилось в западной части Лондона, но до него нужно еще добраться. Солнце уже склонялось к закату.

Нужный автобус нашли достаточно легко, сели на него без проблем, автобус был комфортным и ехал быстро. Но все это не умаляло неприязни Иннокентия Борисыча к Англии.

В Лондон прибыли около шести вечера. Ясно, что идти в издательство уже не было смысла. Нужно определиться с местом ночлега. Юное дарование заикнулось было о разрядах и звездочках, на что Иннокентий Борисыч ответил своим знаменитым взглядом и быстро напомнил, кто в этой компании платит. Сережа, как более сведущий в практических вопросах, довел группу до нужного места, после чего буркнул что-то нечленораздельное и исчез. Двое оставшихся вздохнули с облегчением и пошли изучать место ночлега. Что бывают такие дыры, Иннокентий Борисыч где-то читал и даже предполагал нечто подобное по старым американским фильмам, тем не менее, место его удивило своей эклектичностью. Вдоль стены рядами стояли трехэтажные нары, иначе не назовешь. Отдельными комнатами — душ, туалет, кухня с плитой, холодильником и телевизором, гостиная, и даже бар с бильярдом. Бедность в соединении с излишествами. Но стоило все это приемлемо, постель относительно чиста, выбирать не приходится.

— Давайте определимся с дальнейшими действиями! — после обустройства и ужина мужчины сидели в комнате, выполнявшей функции гостиной. Иннокентий Борисыч просматривал рукописи и делал пометки в записной книге, юное дарование Дима возился с ноутбуком. Но вот он не выдержал и затронул волновавший его вопрос. Ему казалось, что этот старый, грузный педант не вполне отдает себе отчет в происходящем. Это 2005 год, и это Англия. И это детективный сюжет, а вовсе не литературная прогулка по местам боевой славы, или как хотите.