Эта дверь так и пролежала на земле среди цветов еще где-то с неделю, пока тетя Поля не взорвалась и не заставила все еще дежуривших у дома истоковцев избавиться от такой гротескной скульптуры. Подобное искусство ее душа категорически не принимала.

Сами истоковцы, когда впервые увидели развороченный вход в подъезд, пришли в крайнее возбуждение. Контур заклинания оказался разомкнут благодаря тому, что Пит вырвал дверь с мясом, и это показалось им плохим признаком. После длительных пререканий они тщательно обыскали здание, исключая все же чердак и тети Полину квартиру. Как она сумела их убедить оставить свои владения неприкосновенными, она объяснять не стала. Однако и плантации оборотной травы, и сам Пит, который так и не смог вернуть себе человеческое обличие, остались ими не обнаруженными.

Сдавать Пита истоковцам никто не решился. Хотя его неспособность обратиться снова в человека скорее всего была связана с пережитым шоком от слишком близко подобравшейся к его шкуре смерти, но на данный момент он больше всего походил на выродка. А с ними у Истока разговор был излишне коротким. Оставалось надеяться, что состояние это его временное и недолговечное, так что истоковцев ставить в известность не стали.

Таким образом Рик ничего в доме не нашел, однако непререкаемым тоном заявил, что забирает племянника из этого гнезда порока. После всего случившегося, Ройс не смог ничего противопоставить его аргументам, и молча собрал вещи. Так Марк остался один.

Этим вечером он развлекал себя тем, что сидел неподвижно, забравшись с ногами на широкий подоконник и прислонившись лбом к холодному оконному стеклу. Снаружи смотреть было не на что, он больше слушал, открыв одну из створок окна. Посторонние звуки были едва различимы, но он хорошо представлял себе, чем именно занимаются истоковцы на улице. Боясь в очередной раз опростоволоситься и пропустить все самое интересное, они не только круглосуточно торчали перед домом, но и напихали вокруг датчиков и инфракрасных камер. Зато интернет как назло отрубился, а больше занять себя было абсолютно нечем.

Из-за чертовой тишины и безделья Марку начали докучать воспоминания, и это было неприятно. Он сидел в темноте, и все это ожидание непонятно чего в одиночестве, без света заставило прошлое вернуться. Картинки, запахи, звуки, ощущения, сцепленные вместе, стали возникать в памяти помимо его воли. Лучше всего в такой ситуации было включить свет и сделать хоть что-нибудь, но делать было нечего, и он не хотел привлекать внимание снаружи.

Сначала вернулся подвал, в котором мачеха запирала его на ночь, как будто она боялась, что он может перегрызть ей глотку, пока она спит. Он снова ощутил летнюю духоту, приправленную источаемыми этой женщиной ненавистью и страхом. Марк тряхнул головой, пытаясь избавиться от назойливых мыслей. Но тогда вернулось что-то похуже.

Маленькая клетка, слишком тесная для человеческого детеныша четырех лет. Запертая комната с выключенным светом, иногда на стене отсвет от работающего монитора. Приглушенные звуки голосов и непонятные шумы за стеной. Ему тогда не хватало опыта, чтобы представить, с чем они могли быть связаны. Теперь, возвращаясь назад, он мог предположить, что это было. Когда, наконец, включался свет, Марк возвращался обратно в большой, перегороженный решетками зал, наполненный резкими запахами, стонами и рыданиями. Он оглядывался вокруг, отмечая произошедшие перемены. В ту ночь, которую он вспоминал раз за разом, исчезла женщина, которая пела. Она хорошо пела, хотя и очень тихо, слабым, срывающимся голосом, но это было лучшее, что ему довелось слышать когда-либо. Хотя возможно по малолетству он был необъективен, но когда она начинала петь, все вокруг затихали. Даже человеческий обрубок в углу, который беспрестанно стонал трое суток подряд, пока тоже не исчез.

Про поющую женщину вспоминать было неприятно, но этот образ хотя бы не давал прорваться воспоминаниям о холодных руках его матери, которыми она прижимала его к себе.

Марк с облегчением вскочил на ноги, когда услышал звук шагов на лестнице. За этим последовал требовательный стук в дверь. Он узнал Анжелину еще по стуку каблуков по ступеням, так что когда он отворил дверь, она не успела даже опустить руку.

— Ждал меня? — довольно улыбнулась девушка.

— Вообще-то нет, — не покривил душой Марк. — Не думал, что ты прорвешься сюда незамеченной.

— Разве можно остановить Тьму? — промурлыкала девушка и попыталась войти, но из этого ничего не вышло. — Что за черт?! — воскликнула она, удивленно озираясь. Никакой преграды не было, только череда символов внутри дверной коробки. — Вы и сюда их впихнули! — Анжелина недовольно поморщилась, собралась протянуть ему руку, но передумала. — Хотя подожди-ка. Кто это сделал? Кто наложил заклинание? Другая ведьма? Ты должен меня с ней познакомить!

— Это была моя соседка — художница. Ты уже ее знаешь.

— У нее нет никакой силы, — разочаровано проговорила Анжелина. — Я бы почувствовала. Значит, я легко это пробью! — Она встала поудобнее и, выставив ладони вперед, закрыла глаза, ее лицо приняло сосредоточенное выражение.

— Что ж раньше-то не попробовала?

Девушка не удостоила его ответом, сконцентрировавшись на своей задаче. Марк подождал с минуту, но ничего не изменилось. Анжелина сердито поджала губы и надавила на преграду всем весом.

— Попробуй с разбегу, — посоветовал парень.

— Просто нужно использовать правильное контрзаклятье, — заключила девушка недовольно. — Позже разберусь. Пойдем ко мне.

— Нет уж, спасибо. Лучше здесь, — Марк схватил ее за руку и втащил в прихожую.

— Ладно, — Анжелина на секунду оглянулась на пустой дверной проем, раздраженно сопя. Потом она прошла на кухню и начала рыться в ящиках, но того что хотела не нашла. — У тебя есть хоть какой-нибудь нож?

Марк молча вытащил из кармана и передал ей свой складной нож.

— Надеюсь, он острый, — сказала девушка с хищной улыбкой.

— А зачем мне тупой таскать, — проворчал Марк, проходя за ней в гостиную. Прислонившись плечом к стене, он смотрел, как она стаскивает вместе матрасы в пятно лунного света на полу.

Распрямившись, она посмотрела на свободную от облаков луну, сияющую над черной громадой леса.

— Посмотри, как она прекрасна, — предложила она. — Сейчас самое время.

— Самое время для чего? — спросил Марк, подходя ближе.

— Луна растет, его становится все больше и, пока оно не материализовалось, оно доступно для нас. Ты видишь, как оно поднимается над лесом? Эта серая дымка, уходящая вверх. Его уже так много, что можно увидеть.

Марк посмотрел туда, куда она показывала. При должном воображении в призрачном лунном свете можно было увидеть что угодно.

— Знаешь, что там находится? — воодушевленно продолжила Анжелина. — Лабиринт подземных ходов, через которые в воздух из подземного мира просачивается колдовская сила. Сейчас самое время ее собирать.

— И куда мы будем ее собирать, в корзинку или в ведро?

Она не заметила или проигнорировала эту реплику. Опускаясь на матрас, потянула его за собой. Деловито засучила рукав на его руке, взявшись за нож, приставила кончик лезвия к его коже.

— Сила сейчас пронизывает все вокруг, но только человеческая кровь может ее в себя впитать, — объяснила Анжелина и сделала длинный надрез вдоль его предплечья. Склонившись, она стала слизывать появившуюся кровь, но всю не успевала и та начала капать на матрас. Марк подставил под капли ладонь.

Сложновато было теперь сохранять невозмутимость. Особенно, когда она подняла лицо и стала перепачканными губами целовать его, настойчиво и жадно впиваясь в него как клещ. Вкус собственной крови показался ему отвратительным. Он попытался отстранить ее от себя, но она все не унималась.

— Теперь попробуй мою! — в крайнем возбуждении воскликнула Анжелина и полоснула лезвием в этот раз по своей руке. Кровь полилась ручьем. — Давай же. — Она ухватила Марка за шею и поднесла свою рану к его лицу, но он увернулся.