О разнице да какая фиг разница бы что кому и апрели в отместку и коптить до момента с момента, люто ждать хоть какой-нибудь «бымц» и вот так-то все пять из шести, что неправильным выглядит, верно? но хотя бы один, не уверовав, будет быть, наплевав на престиж дураков разгоняя, как мух, мироздание выдаст дебафы всем подряд безо всяких дебатов так какой бы фиг там, что кому? Каждый день Не трогая за время и мотивы, причины настоящего не выщупать. Он был отлажен до автоматизма, не выдумщик, ни капельки не выдумщик. Пространственно жизнь, как не быстрый выстрел, случается, пока к нему готовишься. Не выпущенным сдастся любопытство, по кухне мерзко шаркая подошвами. А светофор опять горит зелёным, но у него тарелочки под вазами. А то, что топчем мы, зовут землёй, но ведь это только косное название. И что уж про мотивы, все благие. Чем отделить «не хочешь» и «не можется»? Любые гимны выглядят плохими, поскольку для кумиров. Время рожицы морщинило в стекле, пока он брился, ведь если каждый день – не порицаемы. Ну и зачем сюда был папой прислан? Любопытство выпьет с отрицанием. Современный Луна пропала, видно черти. Шипящим звуком из винила скрипуче-круговое чертит паскудство, словно извинилось. Не веря никому медийным, адепт мечтает, ус подкручен, луну продать и на Мальдивы, поскольку честно несподручно. Не бывает противоречий Прислонилось сейчас без патетики, нажимая на тусклое «факово»,– бренды, трендища, тренды и трендики, но своё место где между флагами, где единство без противоречий, а? Восприятие рулит сознанием, искожаша Аз дальним и встреченным. А нецелым – почти наказание. А погибнуть придётся в дуальности, не познаша её неприсутствия. Разбодяша реальностью дальности и профайл свой допетыми чувствами. Объём И что-то понятно, да вот не совсем, а только как будто забрезжило, как будто сорваться, не провисев, как будто бы не рассержен. И этого, впрочем, достаточно для побыть в максимальном объеме, потом ведь любой объем удалят, как выпавший из обоймы. Гонконг Ну отчего бы не Гонконг? Какая разница, где длиться. Какой-то вещий падал в лица, чтоб в лицах встретить никого. И вечность любит утекать, когда себе готовишь завтрак, как милилитры на заправке, такая у неё эстетика. Так что и отчего бы не любой из населённых пунктов, ведь не успеешь даже г(п)укнуть, а ничего не как бы нет. Величина Это как просыпаться под дождь, ожидать, как тропинка подошв – ничего, но какая-то дрожь, и не хочется спать и не спать; удивительнейшая напасть. И у вас так же было, «n'est-ce pas?» [1], только Ваня при этом читал, Дарья не выделялась в мечтах, Абдалла брал полегче халат, в Южном Тушино цвиркал скворец: как в египтах и как при царе было всё, лили в пули свинец. И ведь в á жны не цвет глаз, и не факт, придётся что окаменеть,– равнодушная величина, вот она основное и есть. И себя в ней придётся иметь битом. О надёжной одежде Возьмите в два слоя вчера, чтоб было в сегодня теплее, сегодня на голое тело – прозрачно, как чьё-то ура. Согреют: подванновый хлам, немытые стёкла балкона, и в спальне у тёщи икона пусть тоже бы помогла. И если бы не память-шкаф, забитый предельно вещами и пахнущими мамой щами, и если бы не мошка на Дальнем Востоке, везде влезающая, то замёрзнуть пришлось бы в нечестные звёзды в сейчас, да и в здесь. Достаточно Горечь на горечь даёт только горечь,– минус на минус и тут не работает; и выдаётся короче и громче, но подойдёт только аэропортное. Дым с ароматами Доминиканы мятно обнял тростниковости рома; пятна бессмысленности промокают мелким глотком или чем-то огромным. И утончённо нести ахинею, каждому дню выдавая по здравствуйте, видимо глупо и видимо нехер, ибо воздастся. |
