— Для меня и моих воинов это большая честь, — говорит Кир.

— Племянник, в качестве подарка и символа силы твоей дружины, прошу, прими эту илистую кобру в дар! — заливается соловьем Махшин.

Ага, очень илистая кобра!

— Большое спасибо, дядя!

Слуги уносят коробку со змеей в сторону наших покоев. Неужели мне придется ночевать рядом с ней? Брр!

А дальше начинается прощальный пир в тронном зале, Махшин сетует, что «его любимый племянник так скоро уезжает», на что Кир заверяет, что «будет очень рад твоему, дядя, приезду в Илиар». И так весь вечер.

После того, как мой князь сунул мне в руку лепешку и вино, лежу на коленях Кира, под его одеждой обхватив кинжал для придания уверенности в себе. Кстати, мой князь ведет себя крайне напряженно, но я опасности не чувствую, о чем ему и сообщаю, но меня не удостаивают ответом. И чем ближе конец пира, тем мрачнее он становится.

Наконец, мой хозяин благодарит за вечер и сообщает, что устал. Кир резко встает, отчего я лечу с его колен на пол, потом он резко подхватывает меня, закидывает на плечо и несет в наши покои. Не самый удобный способ передвижения, уж лучше бы я шла босиком.

И только он вносит меня в наше крыло в замке, его словно прорывает.

— Как ты могла так безрассудно поступить? Почему полезла на арену? — кричит Кир, игнорируя дружинников, которые не знают, что им делать, поэтому просто стоят у дверей.

— Я тебя спасала! — кричу в ответ и встаю на теплый коврик, чтобы ноги не мерзли. — Дядя вылил на тебя яблочное вино, а древесные кобры хорошо чуют запах яблок и они могут прыгать очень высоко.

— Это была древесная кобра? — рычит Кир и озирается на коробку со змеей, которая уже стоит в наших покоях. — Как ты это поняла?

— Я догадалась, сам же говорил, что дядя попытается тебя убить. А древесная и илистая кобры очень похожи внешне. Если бы Роук вышел на арену, то его уволокли бы с арены, как того воина, — бросаю взгляд на дружинника, на нем лица нет.

— Снова ты всех спасла, — зло говорит Кир. Меня это ранит.

— Да, я хорошо выполняю свою часть сделки.

— Князь, — говорит Реи, — дружинникам нужно поесть и отдохнуть.

Кир уходит в сторону своих покоев, а дружинники садятся за стол. Я тоже, умираю с голоду.

Реи находит в груде одежды мои сапожки, в которых я была на арене, отряхивает их от песка и протягивает мне. Да, в мою комнату можно входить только Киру, поэтому одежду, залитую вином, сложили в общей комнате.

Дружинники приступают к ужину, Роук наливает мне вино. Но есть уже не хочется. Что со мной происходит? Но все наши взгляды как по команде устремляются в сторону моих покоев, потому что оттуда доносится грохот, и кроме Кира, издавать эти звуки некому.

Князь вытаскивает мой сундук и по полу волочит его в свои покои. Возвращается и таким же образом тащит второй сундук, выходит в столовую.

— Сегодня спишь в моей комнате, — бросает он и уходит.

— Как пожелаешь, князь! — Выплевываю слова я в сторону его комнаты и вгрызаюсь в грушу.

Утро дня отъезда застает меня в кровати Кира. Он проснулся раньше и сейчас играл с моими волосами, а я иду на поводу у своих слабостей и притворяюсь спящей. До чего же хорошо лежать в его объятьях, быть окутанной его теплом.

И что со мной такое? Влюбляюсь в того, с кем не могу быть — совершенно честно призналась себе. Какой ужас…

Да, да, ужас. И прежде всего для меня самой, потому что на столе в комнате Кира лежит сообщение из Илиар о том, что послы Хору будут в замке моего князя через пять дней. Вчера, пока Кир давал распоряжения по поводу отъезда, я, как и было велено, пришла на ночлег в его комнату. Вещи мои уже были разложены по сундукам, проверила катану учителя, на самый верх положила одежду для дороги.

Послания из Илиар просто лежали на столе и так и манили, чтобы их прочитали. Итак, Илио сообщал, что в княжестве все спокойно, границы защищены, нападения монстров не было, и осторожно напомнил, что для благополучия княжества необходимо, чтобы Кир вернулся не позднее, чем через четыре дня. Еще было короткое письмо от Саши с сообщением о том, что у него есть новое сообщение от Создателя для Кира, о чем будет сообщено последнему по приезду. Еще одно послание от Илио о том, что прибыли гонцы из Хору с сообщением о том, что делегация с наследницей уже выехала.

Все мысли сразу улетучиваются из головы, потому что руки Кира спустились мне на спину, невесомо, как порхание бабочек-беглянок, его пальцы гладят тело, укрытое под тканью тонкой рубашки. Еще немного понежусь и выдам свое пробуждение. Но я уже поймана с поличным — по коже побежали мурашки.

— Собирайся и выходи, — говорит спокойно Кир и удаляется из комнаты.

Лежу еще какое-то время все в той же позе, в надежде, что окаменею и умру, но приходится вставать, потому что Кир заглядывал уже два раза. Если он сделает это в третий раз, мы снова начнем ругаться, это застопорит сборы, а все, и особенно я сама, хотят вернуться в Илиар.

Посещаю купальню, потом надеваю самую простую из моих туник и узкие штаны, волосы заплетаю в тугие косы и выхожу завтракать. Сажусь на место рядом с князем — его, кстати, за столом нет — хватаю что-то из еды, что лежит ко мне ближе всего. Пища почему-то кажется безвкусной. Пока ем одна (дружинники уже позавтракали), решаю, что за время поездки из повозки даже носа не высуну, тем более, что попутчиков, вроде Фури, у меня не будет. Да и Тико можно будет тайком позвать.

Сундуки с моей одеждой выносят из комнаты Кира. А князь в это время ставит какие-то чары на коробку с древесной коброй. Ага, подарочек-то нужно довезти так, чтобы змея не поубивала всех.

— Знаешь какие-то хитрости безопасной перевозки этой змеи? — спрашивает он меня.

— Убить, — безразлично отвечаю, на что взгляд синих глаз Кира в мгновение становится черным. Это гнев.

— Женщина! — рычит он. Давненько меня так не называли.

Реи, который стоит рядом с нами, напрягается.

— Убить или сломать клыки, весь яд в них. Чтобы сломать клыки, нужно усыпить ее холодом. У тебя есть кусок льда? Или сугроб снега? Нет? Тогда убить, — выпаливаю на одном дыхании, вскакиваю из-за стола и иду, не знаю куда. В итоге прихожу в свою комнату, которая опустела без сундуков. Якобы проверяю, все ли мои вещи унесли отсюда, хотя Роук, я уверена, уже это сделал, невзирая на запрет для дружинников появляться в моей комнате (и то, что Канан вчера его тоже обошел, все как бы забыли). Еще вчера он принес то самое красное платье, которое подарил Махшин. Кир, который в этот момент зашел в свою комнату и увидел меня с тряпкой в руках, вырвал ее, сначала порвал, а затем сжег. А потом начал орать, чтобы я ложилась спать.

Сижу в повозке. На ней коробка со змей, кстати, ее положили на крышу рядом с сундуками. Но мне не страшно — меч со мной, а скоро можно будет и Тико позвать.

Кир и Махшин долго прощаются, «как жаль, что ты почти не погостил у меня, дорогой племянник», «дела в Илиар не ждут. Приезжай теперь ты ко мне, дядя», «хорошей тебе дороги, Кир», «благоденствия твоему княжеству, дядя» и в том же духе.

Наконец, мы трогаемся. Кир заглядывает в окно повозки, чтобы проверить, тут ли я. Конечно, тут! Где мне еще быть? У Махшина остаться? Ненавижу Кира.

Поздно вечером встаем на ночлег в какой-то пещере. Не хочу выходить к костру, лежу в повозке и надеюсь, что все-таки смогу окаменеть.

— Лира, — слышу голос Роука рядом с повозкой, — идем ужинать.

— А можно мне еду сюда? Не хочу выходить.

— Ты заболела.

— Нет, хочу умереть.

Роук не отвечает и уходит.

Приходит Кир, врывается в темноту повозки, хватает меня, закидывает на плечо и несет к огню, сгружает на подушку, сует в руки сырную лепешку с мясом и вино. И все это без слов, но по лицу понятно, что он в гневе.

Дружинники мирно едят, старательно не обращая внимания на нас с Киром.

— В последний раз повторяю, Лира, — шипит Кир над моим ухом. — Ты одна из дружинников, потому что дала мне клятву верности. Традиция такова, что вечером все дружинники собираются, чтобы разделить трапезу. Если ты не больная и не мертва, то должна быть с дружинниками за столом, у костра или там, где они находятся. Поняла?