Мисс Филби ненадолго примолкла, Антон же вдруг осознал, что ее настырность оказалась кстати: вожделеемая им мисс Кортни узнала о нем много нового и сама немного приоткрылась в дискуссии…

К великому удивлению Антона Кэмденский пассаж оказался обыкновенным переулком, по обе стороны которого расселись за раскладными столиками и даже ящиками разнокалиберные мужички и бабенки, предлагая разнообразные штучные товары: от шлепанцев и гребенок до верхней одежды — совсем как у нас в незапамятные 90-е годы! Он даже чуть покосился на подруг с фешенебельной Честер-стрит, которые приехали в достаточно далекий северный Лондон, чтобы порыться в развалах блошиного рынка. Однако девицы без тени смущения и целеустремленно шли по переулку, выхватывая то одну вещь, то другую и тут же расплачиваясь за них. Через полчаса они оказались владелицами двух настольных стеклянно-керамических масляных ламп, чернильного прибора из полированного базальта, складной ширмы, расписанной павлинами и многих других приспособ, крайне необходимых дамам. Покупки нес за девицами слуга, но рук у него явно не хватало и Антон забрал часть вещей себе.

Наконец покупки были закреплены на крыше кареты, довольные девы заняли свои места, а их эскорт-бои (добровольный и подневольный) свои, и карета вновь окунулась в дорожный поток. Девы начли вспоминать каких-то своих подруг, которые изойдут теперь завистью, и Антон стал поглядывать по сторонам. Вскоре он заметил, что карета едет вовсе не в сторону Вест-Сайда, а на юг, то есть вроде как в Сити. И точно: вон слева виден купол Сент-Пола… Впрочем, карета подъехала к большому кварталу, состоящему из старинных кирпичных зданий и, миновав арочные ворота, попала в большой сквер с голыми по случаю декабря деревьями. В глубине сквера стояла одноэтажная симпатичная постройка с дымящейся высокой трубой, возле которой карета и остановилась — в ряду других карет. Приметив на лице Антона недоумение, Фрэнсис улыбнулась ему и сказала:

— Добро пожаловать в Линкольнс-инн, мсье Фонтанэ. Это обитель юристов и адвокатов, но в центре его находится этот симпатичный сквер, а в центре сквера — вот эта замечательная кофейня, куда мы Вас и приглашаем.

Внутри просторной кофейни, заставленной столиками и стульями, было довольно много любителей кофе и чая обоего пола, но мэтрдотель нашел для них свободный стол. Ловкий "waiter" (официант) поставил на стол блюдо с круассанами (именно так он назвал сдобные маленькие пирожки в форме рожков), сахарницу с кусочками сахара коричневого цвета, чашечки и высокий фарфоровый чайник, наполненный свежезаваренным чаем. Кипятка к чаю не полагалось, о чем Антон вовсе не пожалел: так хорош и в меру крепок оказался этот красноватый ароматный напиток.

Первой чашкой чая девы наслаждались в полной тишине — видимо, в соответствии со сложившейся традицией. Но вторую вкушали уже с ленцой и под разговор.

— Вы были уже в театре Ковент Гарден, мсье Фонтанэ? — спросила Фрэнсис.

— Еще нет, мисс Кортни. А что бы Вы порекомендовали там посмотреть?

— Недавно в нем осуществили постановку оперы Моцарта "Женитьба Фигаро" и с того дня она идет с аншлагом.

— Но у перекупщиков билеты на нее найдутся?

— Вероятно, да, мсье Фонтанэ. Но моя мать достает где-то билеты по номинальной цене, и потому Вы сможете попасть на этот спектакль обычным порядком.

— А Вы слушали эту оперу, мисс Кортни?

— Еще не успела…

— Тогда я рискну пригласить Вас на нее при условии, что мадам Кортни достанет два билета.

— А мадам Кортни Вы не желаете пригласить, мсье?

— Я приглашаю и Вас, мисс Филби, если миссис Кортни добудет четыре билета.

— Благодарю Вас, мсье Фонтанэ, — пискнула мисс Филби.

— Пока не за что, мисс. Между прочим, оказаться в моей компании имеет смысл, так как я знаю итальянский язык. Ведь петь артисты будут по-итальянски?

— Вы просто кладезь знаний и умений, мсье Фонтанэ, — чуть иронично констатировала Фрэнсис. — Сами петь не пробовали?

— Пробовал и петь и рисовать и на фортепьяно тренькать, но потерпел фиаско. Зато я умею танцевать вальс, а также некоторые негритянские танцы.

— Вы жили в Африке? — ужаснулась мисс Филби.

— Нет, я жил в Америке, в Луизиане, куда этих негров везут тысячами. Вот и нагляделся, как они пляшут…

— Вы жили в Америке? — удивилась Фрэнсис. — Еще один сюрприз! Так рассказывайте, какова она, Луизиана…

После затянувшегося чаепития (часа два Антон вешал лапшу на уши девам) разнеженная компания вышла на улицу и вдруг наткнулась перед входом в кофейню на группу молодых господ, поджидавших именно их. Ибо возглавлял группу никто иной, как Гарри Вернон, который осклабился и разразился мерзкой речью:

— Вот, наконец, вышла моя Фрэнсис, подстилочка совсем недавняя! С ней, конечно, козявка Филби, а еще тот гаденыш, который на мою подстилку покусился…

Антон не стал ждать продолжения словесного поноса, а вынул из кармана редингота железный шарик, обшитый бархоткой, и резко метнул его в лоб баронского сынка. Тот заткнулся и упал как подкошенный. Его спутники числом три щелкнули чем-то на своих тростях, отбросили деревянную облицовку и оказались с клинками в руках.

— Предупреждаю, что я способен перебить вас всех, — сказал грозно Антон. — Пакуйте обратно свои железки!

Но джентльмены, храбрые числом, бросились к нему в надежде наколоть как жука на булавки. Антон выхватил уже нунчаки, ускорился и стал наносить стремительные и точные удары: ближнему по голове, второму по локтю и третьему по плечу. Клинки из их рук повыпадывали, а глаза из орбит повылазили. Антон же спрятал свое оружие, подобрал шарик, потом обернулся к дамам, улыбнулся успокаивающе и сказал:

— Инцидент, я думаю, на сегодня исчерпан. Едем домой?

Оказавшись в своей посольской "крепости", Антон поразмыслил над этим происшествием и пришел к выводу, что и он и Фрэнсис нуждаются в действенной обороне от настырного Вернона, которому ничего не остается, как прибегнуть к убийству своего оскорбителя (и похищению и истязанию оскорбительницы). Ну а самая действенная оборона — это нападение, причем скорейшее. Но как напасть? Тоже убить? При одной мысли об этом Антона стало корежить. А если попробовать его запугать? Чтобы он дернул из Лондона в свое поместье и носа оттуда не высовывал? Нука, нука…

Через полчаса угрожающий текст был готов: "Mother fucker!(Козел вонючий!) Who are you fucking with? (Ты на кого пасть раззявил?) Run to your sheepfold in Dorset and stay out of here! (Беги в свою овчарню в Дорсете и не суй сюда нос!)". Brothers Southwark (Братья Саутварка). Теперь следовало приобрести свежеотрубленную козлиную или баранью голову. Антон оделся, выпросил у Трейяра посольскую карету и поехал на бойню…

Ночью в окно спальни Гарри Вернона, расположенной на втором этаже особняка на Пелл-Мелл (адрес Антон узнал еще днем у Френсис, а расположение комнат — у дворника за шиллинг), влетел вместе с осколками стекла какой-то тяжелый предмет. Сам Гарри, лежавший едва живой после удара шариком в лоб, встать с постели не смог и стал лихорадочно дергать звонок. Прибежавший на звонок слуга зажег свечи и поднял с пола за рога окровавленную голову козла с зажатым меж зубов конвертом. Когда Вернон, дрожащий от отвращения, надорвал конверт и прочел краткую записку, то задрожал еще больше, но теперь от ужаса… Забегая вперед: через несколько дней в поместье барона Вернона в Дорсете внезапно приехал его старший сын, пожелавший отдохнуть здесь от физических и нервных потрясений, случившихся с ним в Лондоне.

Меж тем наступила среда — день встреч Антона с Элизабет Кортни. Охваченный влеченьем к Фрэнсис он ощутил с утра сильный дискомфорт и стал перебирать способы как избежать близости с ее матерью. Внезапное заболевание типа простуды сработает один раз, диарея тоже, да и претит самому, давление или боли в сердце вовсе не для такого бравого молодца… А что если имитировать псориаз на кистях рук? Вид у них будет отталкивающий, и любвеобильная, но щепетильная мадам сама постарается выставить его из дома. Но как это сделать без риска реального заболевания? Хорошо бы ошпарить кисти крапивой, но сейчас идет зима, а не лето… О! К югу от Белгравии ведь уже существует ботанический медицинский сад Челси, в котором должно быть много теплиц и оранжерей. Неужели там не найдется кустика зеленой крапивы?