— Ей, в самом деле, необходим мужчина для сопровождения, — признала Элизабет. — В субботу она ездила с подругой в Кэмденский пассаж, и там ее схватил этот невыносимый Вернон. Она отбилась от него только разразившись слезами, а на ее локтях остались синяки!

— Я готов к такой услуге. Только надо будет согласовать наше расписание по дням и договориться о переписке.

Как скажешь, дорогой. Сегодня Фрэнсис никуда не пойдет, а дальнейшие намерения она запишет и перешлет тебе с посыльным.

— Тогда я тем более побежал. Компрометация должна поспеть к сроку.

Генри Босуорт воспринял весть о пороке Джона Петти с удовлетворением.

— Жаль, что мы не будем это публиковать, — сказал он. — А шантаж — дело опасное. Тут и пэтэ (башки) можно лишиться.

— Мы не будем объясняться лично с лордом, а ограничимся письмом, — пояснил. Антон. — Но если он проголосует против, то руки у тебя будут развязаны. Но для убедительности фактов нам желательны показания пассивного проститута, а для этого ему надо предъявить копию с портрета Джона Петти…

— Нет ничего проще, — сказал Генри. — В парламенте есть галерея с портретами нынешних депутатов Палаты общин, а Джон Петти в ней как раз заседает. Берем с собой хорошего рисовальщика, и он за десять минут сделает карандашную копию.

— Генри, — сказал Антон растроганно, — чтобы я без тебя делал?

— Шел бы и плакал, наверно, — хохотнул журналист. — С рисунком в Ковент-Гарден я пошлю Джорджа: тот кого хочешь разговорит. Ну, а с тебя будет выпивка…

— В лучшем ресторане гульнем, обещаю…

— Ни за что! — возразил Босуорт. — Гульнем там, где мы привыкли: в "Чешире" или "Белле". Но скажи: что за прекрасную даму ты умудрился подцепить в театре? И куда ее повез? И что потом вы с ней делали?

— "Хочу все знать", — рассмеялся Антон. — Перебьешься пока, Генри. Но с дамой этой ты меня еще увидишь…

Забегая вперед, следует сказать, что Джордж сумел-таки найти подростка-жиголо, который видел пару раз вечером "милорда с рисунка", хотя сам его не обслуживал. После чего Антон написал письмо лорду Лэнсдауну, а Генри его немного подправил ("в соответствии с принятыми у нас оборотами" — пояснил он), потом переписал, вложил в конверт и отправил частной городской почтой. Забегая еще дальше: при обсуждении в Палате лордов проекта мирного договора между Великобританией и Францией лорд Лэнсдаун присоединился к согласному большинству.

Это все было впереди, а во вторник мсье Фонтанэ явился на Честер-стрит, чтобы сопровождать мисс Фрэнсис Кортни и ее подругу мисс Филби (жившую по соседству) в тот же самый Кэмденский пассаж — для совершения покупок, не удавшихся в субботу. Перед поездкой Элизабет формально представила молодых людей друг другу и пожелала дочери удачных покупок. Они уселись в карету, принадлежащую семейству Кортни (девушки вместе и прямо по ходу движения, мсье к ним лицом, а на запятки кареты прыгнул один из домашних слуг), и кучер средних лет выгнал пару лошадей со двора.

Мои читатели, конечно, замечали, что у красивых девушек в подругах часто подвизаются девы невидные или с изъяном, которые стремятся компенсировать свой недостаток энергичной угодливостью и разговорчивостью. Таковой оказалась и мисс Филби: невысокая, белобрысая, подвижная и бесцеремонная. Не успела карета проехать 100 метров, как мисс Филби обратилась к Антону:

— Мсье Фонтанэ, а Вы, правда, были военным?

"Странно, — удивился Антон, — Я вроде бы не говорил об этом даже Элизабет…". Но был вынужден ответить:

— Да, мисс.

— Вы были в кавалерии?

— Так точно, мисс.

— А в каком звании?

— Лейтенант.

— Странно, — удивилась проныра. — А мне говорили, что Вы были полковником.

"Она что, среди посольских обо мне справки наводила?" — возмутился Антон, но вида, конечно, не подал и ответил:

— Дослужился в конце кампании, мисс.

— Значит, Вам приходилось убивать? — продолжила грызть мозг неугомонная дева.

— Точно не уверен, — уклонился от роли убийцы Антон. — Но из ружья в имперцев попадал и в схватках некоторых ранил.

— А у Вас раны были?

— Бог миловал, мисс.

— Вы, верно, очень везучий человек, счастливчик и это хорошо. Ваше счастье оборонит и нас при случае.

— Обязательно, мисс. Для того я к вам и навязался.

— Это мы навязались к Вам, мсье Фонтанэ, — изрекла вдруг молчаливая мисс Кортни. — У Вас наверняка полно своих дел, а Вы тратите свое время на глупых девиц.

— Пока я ни одной глупости от вас не слышал, да, думаю, и не услышу. Один мой знакомый недавно в разговоре настаивал, что женщины — это взрослые дети. Я же уверен, что в ваших прелестных головках давно сформировалась целая Вселенная (у каждой своя), где все знакомые вам люди расставлены по своим позициям, и вы давно знаете, чего от них можно ждать. Одни у вас в приоритете, другие в загоне, а третьи образуют нейтральный фон. Когда же в вашу Вселенную проникает чужой человек, вы некоторое время его оцениваете, а потом точно ставите на нужную полку. Все отличие женских Вселенных от мужских заключается, по-моему, в том, что мужчина публично настаивает на превосходстве своей Вселенной, а женщина предпочитает тайно лелеять превосходство своей.

— А по-моему вы, мужчины, превосходите нас в том, — совсем оживилась Фрэнсис Кортни, — что общество с вашими Вселенными считается и начисляет дивиденды пропорционально их признанию, а наши тайные миры предпочитает не замечать. Поэтому давно пора наше тайное сделать явным и потребовать своей доли от общественных благ.

— Я знаком с несколькими дамами во Франции, которые заявили обществу о себе: одна из них пишет книги и участвует в дискуссиях наравне с политиками, другая стала законодательницей мод, а третья превратила свой дом в салон, где выступает в роли арбитра между витийствующими мужчинами.

— Как же зовут этих дам? — встряла мисс Филби.

— В контексте рассказа это мадам де Сталь, Терези Тальен и Жюли Рекамье.

— О мадам Тальен я слышала! — обрадовалась мисс Филби. — Она ввела в моду греческий стиль. У нас в Лондоне некоторые дамы стали щеголять в туниках и сандалиях с браслетами на щиколотках…

— Подскажите, мсье Фонтанэ, названье какой-нибудь книги мадам де Сталь, — попросила Фрэнсис.

— Четыре издания выдержали ее "Письма о Руссо". Вам знаком этот французский романтик, мисс Кортни?

— Je lu "La nouvelle Eloise" et j,etais admiree (Я прочла "Новую Элоизу" и была в восхищении), — призналась Фрэнсис, бросив взгляд на Антона.

— Оh, la la! Donc vous connaissez le francais? Comme c,est merveilleux! (Вы знаете французский язык? Как прекрасно!). Так вот Жермена де Сталь оказалась того же мнения об "Элоизе". Но она еще проанализировала его "Общественный договор", где он требует социального равенства людей, и высказала несколько оригинальных мыслей в противовес утверждениям Руссо.

— Какие же именно? — проявила вдруг настойчивость мисс Кортни.

— Жермена указала, что люди очень не равны друг другу по природным качествам и уравнять их в обществе не получится. И все-таки она соглашается с Руссо в том, что эту разницу необходимо хоть отчасти компенсировать равными условиями воспитания и образования. Тогда разумные устремления в обществе будут преобладать над корыстными, и эксплуатация человека человеком, наконец, прекратится.

— Она у вас заядлый революционер, эта Жермена, — вновь вклинилась мисс Филби.

— Мы все теперь во Франции революционеры, — улыбнулся Антон. — Конечно, кроме скрытых и явных роялистов, а также пацифистов.

— А кто такие пацифисты? — полюбопытствовала та же мисс.

— Это наивные люди, которые полагают, что если не брать в руки оружие, то все будут жить мирно и никто никого обижать не будет. Если в государстве будет много пацифистов, то в это государство непременно явятся незваные гости с оружием в руках — либо из соседних стран, либо издалека: как мухи появляются внезапно на запах подтухшего мяса, хотя только что никаких мух в окрестностях не было.