– Шестизарядник, Сергей. – Напомнила девушка, пряча взгляд.
– Думаю, что с его ногами он меня не догонит, – улыбнулся парень и исчез в коридоре, осторожно прикрыв за собой дверь.
Женя посмотрела на записи в своей тетради, и взгляд замер на рисунке таракана, сделанного на полях.
–Мальчик, семнадцати лет… – прочитала она одну из своих записей, – мальчик.
Дверь с шумом открылась, и шестизарядники ее жениха с порога выстрелили в нее.
– Это наш подозреваемый? – Спросил Казанцев, сжимая руки в кулаки.
–Ты опоздал, – коротко ответила Женя, вставая из-за стола, – я взяла показания у свидетеля.
– У подозреваемого, – хмыкнул Казанцев, – или, пока меня не было, дух Кости Воронова пришел к тебе и лично свидетельствовал за то, что этот человек невиновен?
– Только дух благоразумия заходил, – Женя раскусила невидимый острый перец, и рот прожгло огнем, – просил передать, что дух Жени на дух не переносит, когда дух Андрея лезет в ее работу.
Девушка сгребла бумаги в кучу и подошла к двери, остановившись позади Казанцева.
– Не терпится получить очередную галочку за раскрытое дело? – Шепотом спросила она, не поворачивая головы.
– Мы должны быть уверены, – покачал головой Андрей, – это наша работа. Нужно отработать обе версии, допросить свидетелей…
Дверь с шумом захлопнулась, оборвав его на полуслове. Из щели в деревянной половице выполз большой таракан и удивленно замер перед мужчиной. Тяжелый ботинок Казанцева с хрустом опустился на его тельце, и усики насекомого дернулись в предсмертной конвульсии.
6.
Столб огня вырвался из открывшегося отверстия и опалил протянутую к нему сигарету. Анна Владленовна задумчиво затянулась, втянув и без того впалые бледные щеки. Табачный дым коснулся легких, и она открыла рот, выпустив сигаретные клубы наружу. Женщина оглядела свою гостиную и остановилась взглядом на испуганной журналистке городской газеты, вжавшейся в диван с рисунком из выцветших хризантем.
–Значит, про подарок судьбы записали, милочка? – Анна Владленовна грациозно подставила руку под подбородок, воображая себя светской дамой в прокуренном салоне девятнадцатого века.
– Отличник, спортсмен, добродушный и отзывчивый мальчик, – послушно перечислила Олеся, не поднимая взгляда от блокнота для записей.
Стрелки больших напольных часов с шумом сдвинулись, и Алексей Петрович испуганно вздрогнул, поежившись на другом конце дивана.
– Суховато, вам не кажется? – Неуверенно пожал плечами мужчина.
– Пушкин, собственной персоной! – Возмущенно воскликнула Анна Владленовна, хлопнув свободной рукой по своей ноге, – там уж наверно Гоголь в гробу искрутился, боится, бедный, что ты за него второй том допишешь со своим-то писательским дарованием!
– Я просто спросил… – потупившись, ответил Алексей Петрович.
– Давайте перейдем к главному вопросу, – продолжила женщина, – на какой странице мы будем?
– Не дальше девятой, это точно, – уверенно кивнула Олеся, нервно теребя прядь своих волос.
– На девятой?! – Сигарета дрогнула в руках Анны Владленовны, едва не упав на пыльный ковер, – ладно, они не заплатили нам за интервью, но на девятую страницу? С нашим-то горем?
– Аморальная страна! – Поддакнул ее муж.
–Оперуполномоченный по вашему делу отказался давать комментарий, поэтому не получится на первую полосу, – Олеся почувствовала покалывание в животе.
– Подумать только! – Задумчиво воскликнул Алексей Петрович, снимая с себя очки, – мне эта девица сразу не понравилась.
– Так вот ты чем занимался! – Анна Владленовна стряхнула пепел на пол, – у него сына убили, а он на всяких девиц заглядывается! Мачо, да и только!
– Аня! У нас же гости… – боязливо напомнил мужчина, – у Костика вот похороны завтра…
–Так скоро? – Вырвалось у Олеси.
– А что нам тянуть? – Пожала плечами Анна Владленовна, – чай не в бархатном гробу хороним!
– Вы представляете, какие мы расходы вынуждены нести? – развел руками Алексей Петрович, – квартире вот требуется капитальный ремонт, например! При нынешнем президенте все вроде стабилизироваться начало потихоньку-помаленьку, мы уж думали плиту новую покупать на кухню, а тут такие расходы…
– Да что ты везде своего президента суешь? – Всплеснула свободной рукой женщина, – он сегодня есть – завтра другого поставят, послезавтра третьего, а потом и опять страну развалят, как в девяносто первом.
– Боюсь, мы отошли от темы, – вежливо проговорила Олеся.
– Действительно, – опомнилась Анна Владленовна и затушила сигарету обслюнявленными пальцами, – значит, ремонт кухне нужен. Хотя вообще из всей квартиры это самая прогрессивная часть – в ней относительно новые обои. Только плита маленькая, с рук брали.
– И шкафы! – Вставил мужчина.
– Да, и вот это вот чудо-юдо прибило шкафы своими кривыми руками, торчащими из его тощей задницы. Моя мечта, можете так и написать, чтобы все на кухне было самым новым! Я в телемагазине видела такую посудомойку на днях, знаете ли!
– Зато трехкомнатная, – пожал плечами Алексей Петрович, – нет, конечно, с этими непредвиденными расходами содержать будет сложнее. А коммунальные услуги? Я, извините, не для того на двух работах работаю, чтобы за воду ржавую каждый месяц платить!
– Я тебе давно сказала – иди и из колодца таскай! – Съязвила женщина, – работает он на двух работах, герой труда! Первое мая пусть переименуют в день Лешки-алкоголика, что на двух работах штаны просиживает! Две работы, ну надо же!
– Да, две работы! – Взвинтился Алексей Петрович, – между прочим, на государственных объектах! Особой важности!
– Государственный объект, ну надо же! – хмыкнула Анна Владленовна, – сторож он в детском саду в две смены, вот тебе и государственный объект с двумя работами! Господи, у меня траур, а он сидит здесь кичится!
– А каким спортом он занимался? – Прервала их Олеся, держа ручку наготове, – вы сказали, что Костя был спортсменом. Хорошо было бы уточнить, чем именно он занимался.
– Не знаю, – женщина пожала плечами, – кто поймет эту молодежь сейчас? Раньше все было предельно просто, так нет, развалили…
– Аня, это и мой сын тоже, – помрачнев, перебил ее Алексей Петрович.
– Чего ты там бормочешь? – Переспросила она.
– Ты сказала! – Жалобно воскликнул он, – сказала, что у тебя траур! Но это и мой сын тоже, так что у меня есть право тоже быть в трауре!
– Вот как! Теперь он твой сын?! – Анна Владленовна покраснела и раздула щеки, – Как ему костюм новый в школу покупать, так он не твой сын! А как показуху устраивать перед посторонними, так это мы будем спорить о том, кто больше скорбит! Какой же ты, Леша! Как это низко! Ох, таблетки…
– Скорую? – Олеся испуганно поднялась с дивана.
Алексей Петрович бросился к старому шкафу, достал оттуда маленькую коробочку и извлек оттуда пузырек с таблетками, а затем еще более стремительно побежал на кухню за водой, попутно коря себя за слишком резкие слова в адрес жены. Наливая воду в граненый стакан, он услышал звук работающего телевизора.
– Вот я вам, милочка, про эту посудомойку говорила, – воскликнула Анна Владленовна, не глядя взяв у мужа стакан с водой и пузырек с таблетками, – вы представляете, чтобы в мои золотые годы цены на что-то росли? Нет!
–Не было ничего, вот цены и не росли, – пробурчал Алексей Петрович, нахмурившись.
–Чего тут каркаешь стоишь? – Женщина пронзила его острым взглядом, – хоть бы в магазин за водкой сходил, что ли. Сам сказал, что завтра похороны.
– Я вас провожу, – Олеся прижала свою сумочку в руках, избежав тяжелого взгляда женщины, – до свидания.
–Ага, – кивнула Анна Владленовна, подозрительно покосившись на мужа, – вы там с моим поаккуратнее, он у нас мачо недоделанный.
– Аня! – Цокнул Алексей Петрович, надевая куртку.
– Аня-Аня! Сигарет захвати мне, Аня! – Крикнула женщина на прощание.
Олеся с облегчением закрыла за собой дверь квартиры Вороновых и побежала вниз по лестнице за прытким Алексеем Петровичем, перепрыгивавшем через ступеньки, как непослушный ребенок, который хочет поскорее попасть на детскую площадку. Он быстрым движением распахнул деревянную подъездную дверь и с облегчением остановился под козырьком, со свисающими сверху сосульками.