– Не спасти, – Олеся раздраженно покачала головой и растерянно провела салфеткой по маленькому пятнышку, оставшемуся на бежевой юбке, – мою оболочку уже не спасти, точно тебе говорю. Цитируя великих: «выросла ты, дочка, неудачницей»!

– Опять ты за свое! – Надя стрельнула глазами симпатичному парню из курьерской службы и тут же нахмурила брови, – правильно семинаристы говорят: все проблемы из детства. Надо им тщательнее поработать над воздействием твоей матери.

– Во-первых, так Фрейд говорил, а во-вторых, мне ее хватает и дома, – Олеся раздраженно скрутила в руках прядь черных волос, – а в-третьих, ни черта твои семинаристы не работают! Так же, как твоя гадалка, эта ведунья из Москвы, которая зарабатывает больше, чем британская королева!

– Ну не надо вот опять! – Подруга закатила глаза и откинулась на металлическую спинку стула.

– С ними же в списке йоги, буддисты и эти новомодные тренера по личностному росту, которые кроме роста цен на свои встречи ничем больше не занимаются! Кто дальше? Фея-крестная? – голос сорвался на крик, и Олеся испуганно обернулась на людей за соседним столиком, бросивших в их сторону неодобрительный взгляд.

– С мужем развелась, – пояснила Надя коллегам и выдавила из себя мученическую улыбку, – со вторым.

Олеся поставила локти на стол, залитый кофе, и закрыла лицо руками.

– Ты не виновата, – подруга заботливо погладила ее по плечу, – ну, оказался козлом, что теперь? Подумаешь, забрал вашу квартиру, ну, и что теперь?

– Мне скоро тридцать, – вздохнула Олеся, боязливо убирая руки от лица.

– Всего.

– Уже.

– Зато с работой смотри как все, – Надя задумчиво посмотрела на мужчину, вошедшего в двери столовой, – вон, смотри, идет! Новый наш главред.

– Это он? – Олеся подняла влажные глаза на очередь в буфет, куда встал мужчина, – какой-то он…

– Мерзкий, – договорила девушка, – вот прям видно, что противный.

– Сколько ему? – Она поспешно отвернулась, заметив, что он поймал ее взгляд.

– Как будто двадцать пять и пятьдесят одновременно… – задумчиво пробубнила Надя, делая вид, что изучает маникюр на своих красных ногтях, – говорят, его папочка пристроил. Сам в мэрии, а сынишка главредом в главной городской газете. Ладно б хоть на лицо симпатичный, я ж так все планерки буду в потолок пялиться.

– Вот тебе и карьера, – Олеся почувствовала вкус вина во рту, и правая рука дернулась в поисках бокала с красным полусладким, – как дурочка хотела стать Кэтрин Грэм или Айдой Тарбелл, разоблачительные статьи писать… а пишу про то, что у Степаниды Ильиничны самая большая задница в поселке.

– Не занято? – Пропыхтел мужской голос позади них.

– Ой, доброе утро! – Пропела Надя, расплываясь в широкой улыбке, – присаживайтесь, почтите нас своим присутствием!

– Благодарю, – главный редактор кивнул и неуклюже опустил поднос с омлетом и стаканом какао на стол, – все не привыкну к местному рациону.

Мужчина неловко улыбнулся и опустился на третий стул, стоявший посередине.

– Чем богаты – тем и рады, как говорится! – Рассмеялась Надя, разведя руками, – а вы откуда такой загорелый к нам?

– Жил в Египте пару месяцев, – пожал плечами мужчина.

– Ну прям сверкаете как рыцарь бронзовый! – Цокнула девушка, быстро подмигнув Олесе, – а вы вот кто по знаку зодиака?

– Скорпион, кажется, – главный редактор покосился на пятно от кофе и попытался незаметно отодвинуться от скатерти.

– Ой, как интересно… – загадочно протянула она, пряча взгляд.

– А вы же ведете…

– Колонку с гороскопом, – закончила за него Надя, – самая читаемая, напомню.

– И что же сегодня у скорпионов? – С деланым интересом спросил мужчина.

– Ой, Виктор Леонидович, там такое… – перейдя на шепот, ответила девушка, – говорят, сегодня скорпион-мужчина будет сидеть за одним столом с самой лучшей журналисткой этого города.

Олеся смущенно опустила глаза, увидев на себе взгляд главного редактора.

– Ох, звезды зовут, пора бежать! – Поспешно воскликнула Надя и вскочила из-за стола, прихватив с собой поднос с грязной посудой.

– Так что же, это правда? – Понизив голос, спросил Виктор Леонидович.

– Это она так шутит, – неуверенно ответила Олеся, пытаясь отодвинуться от душного запаха его дорогого одеколона.

Мужчина огляделся вокруг в поисках людей, которые могли бы услышать их, и на всякий случай подвинулся ближе к девушке.

– По крайней мере, я сейчас сижу с самой красивой журналисткой в городе, – Виктор Леонидович положил руку на ее голое колено, и Олеся испуганно вскочила с места.

– Мне пора бежать, простите, – Девушка, покраснев, выбежала из столовой.

Олеся рассеянно проскользнула в редакцию и опустилась на свой стул, борясь с подступающей тошнотой. Она взяла себя за запястья и вздрогнула, услышав телефонный звонок.

– Я не могу сейчас говорить, – коротко сообщила Олеся, услышав в трубке тяжелое дыхание матери, – буду поздно сегодня.

– Это еще с какого такого перепугу? – Ответил сердитый голос.

– У меня важный материал, много работы, – вздохнула журналистка, – кажется, важный.

– Ты матери-то не ври. Опять ухажер нашелся? – Проскрипел голос на другом конце, – ты смотри, я третьей свадьбы не переживу, ей Богу.

– Не начинай, – устало ответила Олеся, – там мальчик с крыши бросился, это важный материал.

– Важный материал?! Они тебя с кем-то спутали, милая моя! – Женщина выдавила из себя несколько лающих смешков, – я бы тебе и банку огурцов закатать не доверила, с твоими то руками-крюками! Важное дело нашлось у нее! Чтоб к восьми была дома, будет жареная картошка с селедкой.

Он пошевелил своими усиками и на мгновение замер, почувствовав на себе взгляд Жени. Девушка дернулась, и он продолжил ползти по стене, перебирая своими ножками. Женя отвернулась от таракана и растерянно щелкнула шариковой ручкой. Звук заставил дернуться Сергея Кузнецова, и он еще сильнее вжался в деревянный табурет по другую сторону стола.

– Мы уже начали? – Нарушил молчание он, пытаясь незаметно увидеть содержимое документов, лежавших на ее столе.

– Что?

– Допрос.

– А… – Женя потерла виски и сомкнула вспотевшие ладони. За решетчатым окном выстукивала свою колыбельную мартовская капель, путая мысли в голове, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы вернуть четкость взгляду.

– Просто хотел кое-что сказать, не под запись… – Кузнецов покраснел и положил левую руку на стол, чтобы придать себе больше уверенности.

– Здесь все равно нет записи, – девушка пожала плечами, потирая колпачок от ручки большим пальцем.

– Вот я и хотел сказать… – он расплылся в глупой улыбке и почесал затылок,

– тут же вообще ничего нет! Я смотрел так много этих фильмов, где два копа сидят за металлическим столом напротив подозреваемого. А сбоку такое мутное стекло, за которым все время кто-то стоит. Начинается допрос, копы играют в хорошего и плохого, и все такое…

– Вы хотите второго… «копа»? – Перебила его Женя, согнув брови узкой черной галочкой, – он сейчас придет.

– Нет, я совсем не об этом! – Кузнецов смущенно улыбнулся и обвел взглядом маленькую комнату, – просто хотел сказать, что это место выглядит как обычная квартира в моем доме.

Женя бросила на него короткий взгляд и взяла в руки фотографию Кости Воронова, оставленную его родителями. На нее смотрел худощавый парень с длинными спутанными черными волосами, лежавшими на манер рокера. Она была более чем уверена, что у него наверняка дома найдется кассета с песнями Цоя или Кобейна. А может, и все сразу.

– Мы кого-то ждем? – Кузнецов невзначай положил правую руку на серебристые наручные часы с треснутым стеклышком.

– Следователя, – не поднимая глаз ответила Женя.