– Классно, – кивнул я, глядя на огромный город, лежащий у моих ног в россыпи огней. – Это уже не уровень университетского «Вестника», правда? Такая статья потянет на большой журнал. Просто не могут дождаться, как положу отчет на стол шефу.

– Я уже вазу купил. Потому что, когда мы вернемся и опубликуемся, нам некуда будет девать цветы от восторженных поклонниц, – Сашка самодовольно заложил руки за голову. – У меня, вообще, большие планы на жизнь.

– Сань, а откуда ты обо всем этом узнал? Ну, о деревне, об «амазонках»?.. Тебе кто-тот наводку дал, когда ты в первый раз тогда в Тургаево поехал?

– О, это классная история. Брат мой Женька ходил прошлой осенью с друзьями за клюквой. И там, в болоте, он нашел раненого мужика, который умер прямо у него на  руках. Этот раненый успел братану сказать, что якобы его спутников перебили бабы, вышедшие из леса. И вооружены, якобы, эти бабы были луками и стрелами.

– Амазонки?!

– Погоди, не перебивай. Мужик этот прямо там и помер в болоте. Наши ребята пошли в Тургаево – заявить о находке в милицию, а в Тургаево им местные и рассказали, что дескать, и вправду есть в болоте место, где живут дикие люди, и что с ихними бабами связываться – себе дороже: если ты им не понравился – пристрелят за здорово живешь и прощения не попросят. Братан мой был так впечатлен, что, когда вернулся, – только и разговоров было, что об этом приключении. Раньше-то он тоже много рассказывал, но все больше о радиоактивном лосе и затонувшей летающей тарелке – мало ли у сборщиков «абсолютно правдивых историй». Но эта байка была, считай, из первых рук. Я стал интересоваться: неужели где-то у нас в болотах сидят новые Лыковы? И съездил сам в Тургаево.

– Как ты сурово сегодня с Леной, – заметил я, помолчав. – Грубиян ты, Санька… Хам трамвайный.

– Женщины, – наставительно заметил мой товарищ, – не любят вежливых мальчиков. Они любят уверенных в себе мужчин, добившихся успеха. Когда мы вернемся в золотой пыльце славы, все девушки будут наши. А сейчас у меня нет на них времени.

– «Первым делом – самолеты»?

– Безусловно. Сначала – самолеты, потом – слава и известность, и только потом – нежная ручка, которая погладит твою грудь, всю в орденах, или в нашем случае – в Хьюго Боссе…

Я рассмеялся и стряхнул пепел. Затухающие рыже-золотые искры медленно полетели вниз и растаяли в синей темноте.

– Я сделаю это, мэн, чего бы мне это не стоило, – говорил Сашка. – Это шанс, какой дается раз в жизни. Это и есть везение: нам дали шанс, остальное мы должны сделать сами. Я не собираюсь до старости кваситься в этом болоте, мэн…

Меня покоробили его слова: если Сашка считал болотом Новосибирск – трехмиллионный, все-таки, город с одним из лучших университетов – то в каком положении, по его мнению, был я, мы трое, приехавшие из города с пятизначными телефонными номерами? Значит, мне тем более нужно было изо всех сил стараться, чтобы вырваться из провинциальной безвестности к чему-то лучшему, к чему-то большему… Достойному! До пенсии быть учителем истории в районной школе? Нет уж, извините, у меня другие планы на жизнь. И Сашка прав: их, действительно, пора начинать осуществлять. Стать первооткрывателем «Сибирских амазонок» – это сильно, это хороший вклад в научную карьеру. На таких темах делают имена. То, что Сашка говорил, я чувствовал всей силой души.

Несколько слов об оригинальности темы. То, что женщины в Сибири всегда были более самостоятельны, чем в европейской части России – это была не новость. Одна девица из моей группы была большой пропагандистской теории женского равноправия в Сибири и всех достала уже своими выписками из архивов о том, как «в 1847 г. жена купца г. Кургана Дмитрия Смолина – Елизавета продала своему мужу доставшееся ей в наследство хозяйство – дом на каменном фундаменте с флигелем, 4 амбарами, конюшней, погребом и баней», и муженек выплатил все до копейки собственной законной супруге. И что здешние купчихи иной раз вступали в гильдии и торговали параллельно с мужьями – это мы знали. И что из-за нехватки женщин здесь практически не было проблемы незамужних: замуж выходили все – и бесприданницы, и матери-одиночки, и вдовы и разведенки. Презрения и притеснений сибирячка терпела от мужчин гораздо меньше, чем жительница европейской России. Один сибирский купец – некто Чукмалдин – так выразился в своих мемуарах: «Женщина в Сибири не раба мужчины, она ему товарищ». Но все-таки, несмотря на все это, здесь всегда сохранялись традиционные патриархальные отношения. Никто слыхом не слыхивал о матриархате и женской власти в сибирских русских деревнях! На островах Океании – еще куда ни шло, в глубине Африки или, допустим, в недоступных высокогорьях Южной Америки… Но найти на территории России в наше время русскую матриархальную семью было таким же чудом, как обнаружить в тайге живого мамонта. Причем, альбиноса!

– У меня уже есть версия, откуда произошла такая большая женская власть, – размахивал руками Сашка. Я видел в полумраке только его силуэт, но угадывал, что лицо у него сейчас восторженно-самодовольное. – Сибирь всегда, вплоть до начала XX века, была местом с нехваткой женщин, верно?

– Верно.

– Так вот, тамошние бабы почувствовали, что их недостаточность – рычаг управления мужчинами. И все это – на фоне промискуитета. Если баба тобой недовольна, то тебе она не даст: одному со всей деревни. И будешь ходить, как дурак, несемейный.

– А из-за половой свободы возникло матрилинейное наследование имущества, основа матриархата, – подытожил я. – Поскольку отцовство при такой жизни установить невозможно, то хозяйство переходит по наследству от матери детям, ну и какой-нибудь формальный отец к нему в нагрузку, если у них вообще есть институт брака. А чье хозяйство – тот и начальник.

– Мы – гении. Мы простые, земные гении, – заявил Сашка. – Остается только добраться до этой Гнилой Елани и собрать материал. По возвращении нам обеспечены всеобщий восторг и слава.

– Значит так, – он загасил сигарету о поручень балкона. – Отправляемся завтра вечером. В течение дня нужно будет закупить все недостающее для похода. С утреца поднимем наших провинциалок на крыло и отправим по продовольственным магазинам. Сами займемся аппаратурой и картами.

– Как мы поедем? – спросил я, тоже туша сигарету.

– Задача первого этапа нашей экспедиции: попасть на станцию Кокошино до часу ночи на субботу, – отчеканил Санька. – От Кокошино на север идет узкоколейная железная дорога. Это единственный путь в Васюганские болота. Мы стартуем от вокзала Новосибирск-Главный. Кокошино – станция маленькая и большая часть поездов там не останавливается. Но, к счастью, мы будем не одни.

– С нами еще кто-то поедет? – удивился я.

– С нами потащится значительная часть мужского населения этого города, – усмехнулся Сашка. – В болотах поспела клюква, мэн. Приближаются выходные. Горожане отправляются за витаминами, чтоб урвать часть даров природы и с победой вернуться домой, и мы вклинимся в этот железный поток.

С самого утра мы отправились за покупками. Видимо, Бабье лето решило порадовать нас на прощание целой серией солнечных теплых дней. Мы с Сашкой вышли из дома чуть раньше, стояли и курили у подъезда, наслаждаясь погодой, пока девушки собирались. Потом они вышли. Когда я увидел Лену, я просто обалдел. Даже забыл пепел стряхивать. Она была в длинном, очень длинном и узком платье из темно-синего как бы кружева, облегающего ее, как змеиная кожа. И под этим платьем были видны ее ноги практически целиком. А на ногах у нее были туфли на очень высоких тонких каблуках. Черные волосы кудрями падают на плечи, красная помада – в общем смотрелась она просто зашибись, настоящая роковая женщина! Может, немножко чересчур нарядно, но для такой красивой девушки это не страшно. Маринка – та была в розовой кофте и в джинсах – стала что-то говорить, что «лучше бы ты брюки надела и на ноги что-нибудь удобное». Я так понял – завидует малышка. Но странно, что и Сашка, когда Лену увидел, фыркнул и сказал что-то вроде: «Мы не в цирк собираемся, а на рынок». Лена сказала, что она не понимает, а Сашка заявил – вот гад! – что «Поприличнее надо бы одеваться, не у себя в деревне». Лена, надо отдать ей должное, не смутилась, и сказала, что одеваться она будет так, как считает нужным. Так и мы пошли.