— У вас есть какая-нибудь недавняя фотография вашей дочери? — спросил Джон.

Джуди полезла в свою кожаную сумочку.

— Вот. Ей эта фотография никогда не нравилась. Она говорит, что здесь у нее огромный нос, но это один из моих любимых снимков — она на нем такая счастливая… — Джуди вынула из красной кожаной рамки маленькую цветную фотографию и протянула ему.

Джон улыбнулся при виде симпатичной девушки с длинными рыжевато-белыми волосами. «И мать и дочь уродились на славу», — подумал он. Нос у Лианы действительно получился крупноватым, зато улыбка была широкой и искренней. И действительно девушка казалась очень счастливой. Ему бы очень хотелось надеяться, что точно так же она улыбается и в данный момент. «Хотя это навряд ли», — мрачно решил он, засовывая фотографию в карман.

— Я возьму фото с собой в «Честерс», может, загляну еще в пару мест, покажу и там. Вдруг кто-нибудь ее видел. Если к утру она не вернется, мы составим объявления и расклеим их по городу.

— Может, нам задействовать СМИ? — спросил Говард.

— Пока в этом нет надобности. — Джон сдержал усмешку. В Торрансе не было никаких СМИ, если не считать выходившего раз в две недели информационного бюллетеня, где печатались в основном цены на местную продукцию, объявления да некрологи. Почти все население выписывало либо приходившую из Форт-Лодердейла «Сан-Сентинел», либо «Майами Геральд». Если к выходным Лиана не объявится, он сам позвонит в обе газеты и оповестит полицейские ведомства во всех городах. При необходимости даже обратится в ФБР.

— Ты думаешь, ее могли похитить? — спросила Джуди, снова прочитав его мысли.

— Прошло уже больше двадцати четырех часов с момента исчезновения девочки, но вам пока никто не звонил с требованием выкупа, — ответил Джон. — Мне кажется, эта версия отпадает.

— А что, если им нужны не деньги? — продолжала Джуди, обращаясь скорее не к шерифу, а к самой себе. — Что, если мою дочь похитил какой-нибудь сумасшедший и?..

— Джуди, я тебя умоляю… — перебил ее муж.

— Давайте надеяться на лучшее, — посоветовал Джон, хотя, если Лиану Мартин действительно похитил какой-нибудь сумасшедший, то надежда на лучшее ее не спасет. И мысленно поставил себе на заметку спросить у всех, с кем он будет сегодня разговаривать, не появлялся ли здесь в последнее время какой-нибудь незнакомец, и офицеры пусть тоже поспрашивают. — Ну а пока, — сказал он, выходя из-за стола, — возвращайтесь домой и постарайтесь не паниковать. Я позвоню вам, как только что-нибудь узнаю. Вот номер моего сотового телефона. Звоните, если вдруг что-нибудь вспомните. В любое время дня и ночи.

— А если с ней что-нибудь случилось? Может, она лежит сейчас где-нибудь на обочине?

— Утром мы снарядим поисковый отряд, — ответил Джон Джуди Мартин, прекрасно понимая, что, если ее дочь и впрямь лежит сейчас бездыханной где-нибудь на обочине, то вряд ли пробудет там долго. Недаром эти места называют Долиной аллигаторов.

Он проводил Говарда и Джуди Мартин до двери, снова пообещав позвонить, как только что-нибудь выяснит.

— Мы ее найдем, — пообещал он, и тут же в его памяти всплыл один тревожный случай. Он вспомнил женщину, которая с месяц назад точно так же сидела у него в кабинете и, ломая руки, с полными слез глазами рассказывала ту же самую историю. Он не счел нужным уделить ей должного внимания — она приехала из соседнего графства Хендри, а оно было не в его юрисдикции. Кроме того, она подтвердила, что ее дочь сбегала из дома не один раз и, к тому же кололась и занималась проституцией, чтобы было на что покупать наркотики. Он не придал тогда большого значения исчезновению этой девушки. Но сейчас, глядя, как отъехали в своем автомобиле сходившие с ума от тревоги родители Лианы Мартин, не мог удержаться от мысли: а не связаны ли между собой эти два случая. «Ты просто телевизор пересмотрел», — резко осадил он себя, стараясь не думать о том, что скрюченное костлявое тело его дочери Эмбер, может лежать где-нибудь в канаве у обочины, брошенное туда каким-нибудь сумасшедшим, свернувшим ей шею своими чудовищными лапами.

Он решительно вышел из кабинета, так и не дождавшись заката.

Торранс представлял собой даже не город, а несколько непересекающихся улиц, которые с годами увеличивались и переходили одна в другую, пару десятков разобщенных ферм, фруктовых садов и болот. Население города насчитывало около четырех тысяч человек христианского вероисповедания, охватывало все социально-экономические слои общества, от богачей-нуворишей до спившихся бедняков. Он располагался приблизительно в часе езды на запад от Форта-Лодердейла, неподалеку от слияния 27-й магистрали с участком I-75,[14] известным как Долина аллигаторов. Так называемый Торранс-центр состоял из нескольких банков, почтового отделения, аптеки, пары ресторанов, магазина охотничьих и рыбацких принадлежностей, ломбарда, универмага, страховой компании и юридической конторы, на фронтоне которой тянулся написанный от руки серебристой краской девиз, гласивший, что вся надежная юридическая команда — и отец, и сын, и верный помощник — «счастливы служить, готовы судиться и обещают уладить». Остальной город расползался от этого пяточка, как круги по воде. Поблизости располагался торговый центр с супермаркетом, кинотеатром, тату-салоном и магазином, торговавшим джинсовой одеждой. Чуть дальше находился «Макдоналдс», «Арбис» и KFC.[15] Там же был и «Честерс».

«Честерс» представлял собой одно из тех местечек, которые встречаются во всех маленьких американских городках. Он располагался в четверти мили от главного шоссе и с виду выглядел совершенно непритязательно — деревянное здание с белой отделкой, выкрашенное в светло-серый цвет. Внутри здания было просторно, темно и шумно. Шум усиливался из-за высоких деревянных потолков и деревянных полов, которые создавали дополнительную акустику, к тому же грохот от бильярдных столов тоже вносил свою лепту. Официантки в коротеньких розовых шортах и соблазнительно узких белых футболках с надписью «Честерс» на груди сновали от большой освещенной неоновыми огнями стойки к кабинкам полированного дерева, с подносами в руках и застывшими улыбками на лицах. В «Честерсе», названном так по фамилии его основателя, лукавого седовласого семидесятилетнего старика, который готовил лучшие гамбургеры в городе, всегда было полно народу. Весь город, казалось, только и тусовался там, хотя сам мистер Честер с годами все реже показывался на людях и предпочитал отсиживаться на кухне, почти полностью переложив все управление на плечи Кэла Гамильтона. Местное население по-разному относилось к нему. Кто-то — в основном мужчины — считал его чванливым занудой, другие — как правило женщины — находили его уверенным в себе и очень сексуальным. Последние, вероятно, не видели синяков, покрывавших хорошенькое лицо и руки его жены. Впрочем, всегда есть дамочки, падкие до дрянных мальчишек, которые в упор не желают видеть, что перед ними садисты. Такие дамочки убеждают себя, что только они-то и смогут сделать из дрянного мальчишки прекрасного благородного мужчину.

Джон Вебер вошел через массивные двойные двери и прищурился, высматривая знакомые лица. В Торрансе жили люди самые разные. То, что одним казалось раем, для других был сущий ад, именно поэтому Торранс ничем не отличался от всех прочих крупных и мелких городов, которыми славится Америка. «Да и весь мир, уж если на то пошло», — подумал Джон Вебер.

«Ад — это другие»,[16] — сказала как-то его жена, правда, он не мог вспомнить, по какому случаю. Напрасно он повторил это высказывание прошлой осенью на родительском собрании, во время натянутой беседы с руководителем драмкружка, который посещала Эмбер, Гордоном Липсманом. Потому что тот кивнул своей огромной снисходительной башкой и сказал, что он tres[17] впечатлен тем, что местный шериф цитирует Жан-Поля Сартра, и на добрых полчаса разразился тирадой про «доктрину экзистенциализма». По счастью, его оттащил в сторону кто-то из родителей, потому что Джон уже мысленно прикидывал, что ему будет грозить, если он достанет свой пистолет и выстрелит этому напыщенному ослу прямо промеж его косых глаз.