— Ни разу.

Далила слегка замешкалась.

— Ну, что ж… Увидимся в школе.

— Увидимся в школе, — повторила Сэнди, и Меган закрыла дверь.

— Я могу ему сказать, по какому вопросу вы пришли? — спросила девушка.

Джон Вебер навалился всем своим могучим весом на высокую стойку регистрации, внимательно осматривая ряд закрытых дверей, расположенных в хорошо освещенном внутреннем помещении.

— Просто скажи ему, что шериф хотел бы отнять несколько минут его времени. Да, Бекки, — обратился он к девушке, которую знал еще с двухлетнего возраста и чье пухлое веснушчатое лицо за прошедшие двадцать лет едва изменилось, — скажи ему, что я не имею возможности дожидаться приема весь день. — Он обернулся и посмотрел на переполненную приемную. Был понедельник, половина девятого утра, а здесь уже толпилось с полдюжины пациентов.

— Доктор Кросби, — прошептала Бекки во внутреннюю связь. — Вас хочет видеть шериф Вебер… Я не знаю, он не говорит. — И она с робкой улыбкой посмотрела на шерифа. — Доктор Кросби просит вас присесть, он выйдет к вам, как только закончит с пациентом.

— Спасибо. — Джон посмотрел на единственное пустое сиденье у серой стены, между пожилой женщиной, которая была явно не в себе и сидела раскачиваясь взад-вперед, и мужчиной, который сморкался, не переставая, с самого того момента, как Джон вошел в дверь. Если поднапрячься, то, может быть, он и вспомнит этих людей по именам, но вряд ли их знакомство идет дальше шапочного. То же самое касается и тех трех немолодых женщин и мужчины с несчастными напряженными лицами, которые зарылись в глянцевые журналы. А ведь было время, и не такое давнее, когда Джон знал буквально всех в городе. Теперь все кажутся ему на одно лицо. Джон вдруг понял, что не ощущает ни с кем из них ни малейшей связи. Интересно, в чем истинная причина этого разобщения — время? Или просто это лишний раз доказывает то, что с возрастом он стал слишком самодовольным и безразличным, а потому не может как следует выполнять свою работу? Он подошел к окну, выходившему на улицу, стараясь отогнать от себя укоризненное лицо мэра, будто отразившееся в тонированном стекле.

Приемная Яна Кросби располагалась на третьем этаже относительно нового трехэтажного здания на Чарч-стрит,[40] названной так из-за находившихся там нескольких церквей.

Джон попытался припомнить, когда он последний раз был в церкви, если не считать свадеб и похорон. Панихиду по Лиане Мартин отслужили здесь, буквально за углом. Пришло столько народу, что часть толпы высыпала на улицу. Он занял место справа от входа, чтобы иметь возможность наблюдать за теми, кто приходил отдать ей свой последний долг. Или позлорадствовать. Ничего особенного он так и не увидел. Если среди скорбящих и находился убийца Лианы, то он ничем себя не выдал. И вообще, если кто и пробудил в тот день сильнейший интерес Джона, так это люди, которых здесь не было. К примеру, Ян Кросби.

— Шериф Вебер? — обратилась к нему миниатюрная блондинка с соседнего места. Она оттолкнулась от жемчужно-серой стены и поглядела на него своим распухшим красным глазом.

— Миссис Маршалл, — поздоровался он, мысленно похлопав себя по плечу за то, что вспомнил, как ее зовут.

— Вы здоровы, шериф?

— Вполне, благодарю вас.

— Очень хорошо, а то не хотелось бы, чтобы наш шериф заболел.

— Благодарю, мадам.

— Тем более теперь.

— Понимаю.

— Мы рассчитываем на вас, шериф.

Эти слова не нуждались в объяснении: Джон прекрасно понял, на что она рассчитывает: что он отыщет убийцу Лианы Мартин и город вернется к спокойному существованию.

— Я делаю все возможное.

— Не сомневаюсь в этом.

— Есть какие-нибудь зацепки? — Женщина, сидевшая рядом с миссис Маршалл, наклонилась вперед на своем васильковом кресле, заправляя за ухо прядь волос мышиного цвета.

Как Джон ни пытался, но так и не смог вспомнить ее имени.

— Расследование продолжается, — ответил он сухо, что, по сути, можно было перевести как: «Нет, никаких», и оба это прекрасно понимали.

Непрестанно сморкающийся мужчина неожиданно чихнул, и все едва ли не хором пожелали ему здоровья.

— Вообще-то если у человека простуда, то ему нельзя говорить «Будь здоров», — заявил он, снова высморкавшись.

— Почему это? — спросила миссис Маршалл удивленно.

— Мать мне так говорила.

— Первый раз слышу, — заявила миссис Маршалл и снова уткнулась в последний номер журнала «Стайл».

Джон знал, что это последний номер, потому что у жены валялся дома точно такой же: Полин всегда первой появлялась у газетного киоска, когда появлялись новые журналы. Считала своей обязанностью быть в курсе последних модных тенденций, а также читать про Анджелину с Брэдом, Дженнифер с Пэрис и про всех этих знаменитых спичек, Николь, Линдсей и как там их еще? Может, по стране бродит какой-нибудь непонятный вирус, поразивший всю нацию и его в том числе? Знаменитотит. И он прокашлялся, чтобы не рассмеяться вслух. Интересно, поможет ли ему в этом добрый доктор?

— Благодарю вас, доктор Кросби. Пока, Бекки, — прощебетал из открывшейся двери знакомый голос, и из кабинета выпорхнула Таня Мак-Гаверн.

— Шериф Вебер. — Она улыбнулась. — Что вы здесь делаете? Вы не заболели?

— Нет, Таня, спасибо. А ты?

— Я плохо сплю в последнее время.

— Что ж, это вполне понятно.

— Мать решила, что мне необходимо попить снотворное, вот доктор Кросби и выписал мне рецепт.

— Мы будем нормально спать, только когда поймают этого маньяка, — высказалась миссис Маршалл.

— Есть какие-нибудь зацепки? — спросила Таня.

— Расследование продолжается, — ответила соседка миссис Маршалл, прежде чем Джон успел раскрыть рот.

— Ну, я в школу, — уже по пути к выходу сказала Таня.

— Будь осторожнее. — Шериф снова подошел к окну, глядя, как Таня выходит из здания и залезает в поджидавший ее фургон. «А кто за рулем? Уж не Грег ли Уотт?» — подумал он, прижавшись лбом к холодному стеклу. Но машина завернула за угол прежде, чем он успел разобрать лицо водителя.

— Джон? — произнес у него за спиной мужской голос. Не «шериф Вебер», как следовало бы обратиться, учитывая их отношения, а точнее, отсутствие таковых, а подчеркнутое «Джон».

— Ян. — Шериф обернулся, улыбнувшись при виде невольной гримасы, на один момент исказившей красивое лицо доброго доктора. Под распахнутым белым халатом на Яне Кросби была рубашка в синюю и черную клетку и тщательно отутюженные черные брюки, подчеркивающие его узкие стройные бедра.

— Что-то случилось? — спросил доктор. — Вам плохо?

Не «заболели», а «вам плохо», заметил про себя Джон.

— Нет-нет. Мне не плохо, дело не в том. Боюсь, мне придется задать вам несколько вопросов.

Врач был явно раздосадован.

— А это не может подождать? Вы же видите, сколько у меня больных.

— Боюсь, не может. Я и без того уже несколько раз пытался с вами связаться.

— Да, извините, но…

— …вы были очень заняты. Я все понимаю, это не займет много времени.

Ян Кросби со вздохом вскинул руки, будто сдаваясь: «Ну, что, мол, с вами поделаешь?»

— Прошу прощения, мы всего на несколько минут, — извинился он перед пациентами, провожая Джона в свою святая святых.

— Прекрасно выглядишь, Бекки, — бросил Джон регистраторше, проходя вслед за доктором по узкому коридору мимо двух комнат, в которых уже дожидались пациенты, в третью, в самом конце помещения. Ян Кросби сразу же уселся в большое коричневое кожаное кресло за излишне опрятным дубовым столом и кивнул Джону на стоявшее перед столом кресло поменьше. Ну уж нет, подумал Джон, и не стал садиться. Он еще в начале своей карьеры понял, что, если смотреть на своего оппонента сверху вниз, тот испытывает от этого сильнейший психологический дискомфорт.

— Чем могу вам помочь, шериф? — Ян выхватил из деревянного стакана красную шариковую ручку и стал нервно постукивать ею о краешек стола.