– Вакар! – наконец, зашептались парни из хардусы. – Вакара нет за столом.
Ряженый, тем временем, натешив всех прыжками, загнусавил песню о своих похождениях:
Плёлся альис из болота
Зимой в болоте холодно!
Жаловался он Куннанам:
Зимой в болоте холодно!
Шутник дрожал и уморительно поскуливал, расписывая свои злоключения. И еды– то у него не было, и растопить печку нечем, и одежда вся заледенела. Потом альис набрёл на хейм и заговорил с рабыней, прося пустить его переночевать. Тут Вакар подскочил к наряженному девицей Карлсману Медвежонку, и начал заискивающе вертеться вокруг него, изображая попрошайку. Медвежонок было отмахнулся от него:
– Иди в болото, бесстыдник!
– Зимой в болоте холодно! – жалобно пропел Вакар. Все захохотали, и Карлсман, вздохнув, поднялся со скамьи, пошёл в круг. Развернулся к зрителям, и скорчил такую глупую рожу, что все покатились со смеху.
– Ну как тебя я в хейм пущу?
– Зимой в болоте холодно, – гнусил своё Вакар. Лица его не было видно – его закрывала навязанная вокруг головы солома, но он так сгибался и просительно тянул руки, что не надо было видеть его лица.
– Я от хозяйки получу!
– Зимой в болоте холодно! – клянчил альис.
Так они препирались, и если у кого–то слова были не в такт, то припевка «Зимой в болоте холодно» спасала дело.
Все знали, чем дело кончится, но играющие каждый раз препирались по–новому. И когда шутка была особенно удачной, хохотали и грохали по столам ладонями.
Альис был хитёр, как и подобало его роду. Сперва он напросился спать на дворе, мол, погреюсь от навозной кучи, потом уговорил пустить его скоротать ночку в отхожем месте под крышей, затем – в хлеву, потом – в тёплой клети. Так незаметно он забрался под одеяло рабыне и уж тут сдерживаться не стал, показал себя во всей своей мужской стати. Затем появилась хозяйка–старуха, которая потребовала выгнать прочь это чудище, воняющее болотом и навозом. Искать старуху не пришлось – разохотившийся Адемар Ворон сам вылез из–за стола. Кто–то из хозяйских женщин, которые стояли поодаль и покатывались со смеха, кинул ему связку ключей. Адемар, согнутый в три погибели – он изображал вовсе древнюю бабку, – тем не менее, скакнул навстречу связке и ловко поймал её на лету. Но тут же закряхтел и заохал, жалуясь, что оступился. Альис без труда напросился в постель к старухе, давно не видавшей мужской силы. Скучавшую без хозяина женку изобразил кто–то из хозяйских парней. Свернул плащ наподобие женского покрывала и выскочил в круг. Он тоже получил свою долю смеха и восторгов, а Вакар, хоть и разыгрался не на шутку, тем не менее, с хозяином держался не столь похабно, показывая, как миловались альис и блудливая жена. Потом настала очередь хозяйской дочки – Брунсвид Журавлёнок был не столь остроумен, как прочие, но народ уже так развеселился, что и это сошло. А уж когда, вопреки обыкновению, Фледа выскочила изображать вернувшегося хозяина хейма, хохот стоял такой, что все готовы были повалиться под стол или на пол, и девушки, толкавшиеся у входа, забыли прятаться. Языкастая Фледа долго и смешно препиралась с альисом, не уступая ему в ответах. Но тот устроил всё так, что потом жители хейма не хотели отпускать альиса из дома:
Куда же ты пойдёшь дружок?
Зимой в болоте холодно!
А здесь есть тёплый уголок –
Зимой в болоте холодно!
И когда Вакар доиграл песню, и довольный, скинул с себя солому и собачью шубу, все окружили его. Потянули за стол, сунули ковш с пивом, наперебой хвалили его и норовили стукнуть своим ковшом или рогом о ковш Вакара. Наконец, гомон пошёл на спад.
И, словно только этого и ожидая, с женской половины выскочила Зимняя коза, вернее – совсем юная козочка. Покачивая деревянными рогами, утверждёнными на макушке, она закружилась, развевая полы покрывала, укутывавшего её до самых ног. Тяжёлая ткань взлетала, приоткрывая стройную девичью фигурку, одетую в расшитую алым рубаху. Её украшения позванивали, когда девица подпрыгивала, приближаясь в пляске к столу. Не требовалось особой сметки, чтобы понять – она молодая и, должно быть, красивая. А если она идёт выбирать себе Зимнего Вепря, то кому же не хочется пройтись с такой в пляске? Все гости невольно приосанились, поправили растрепавшиеся волосы. Включая тех, кто смеха ради надел на себя женское платье, и наряженную в мужское Фледу.
Старики насупились, и один из них, верно отец козочки, сердито зыркнул на неё. Показал глазами на Фледу: вот её выбери в пару! Оно и понятно – были бы тут гости из соседнего хейма, никому в голову не пришло бы советовать выбрать ряженую женщину. Потому что тот, кого девица на выданье выберет для перепляса, может оказаться подходящим женихом. Но гости–то – из хардусы! Что толку, что как на подбор статные красавцы? Никто за них не отдаст хорошей девушки.
Козочка взгляд отца заметила. Но шальное веселье кружило ей голову больше пива, и она пренебрегла благоразумным советом. Миновала Фледу, пошла вдоль стола, пристально разглядывая всех мужчин. Глаза, – а только их и было видно на завёрнутом в холстину лице – блестели задорно и призывно. Она разглядела всех и снова двинула к почётному концу стола. Туда, где сидели самые видные парни: Атанарих, Фритигерн, Тейя Бобёр, отважный Рандвер Волчонок и красавчик Хлодульф Тур.
Помнится, Атанарих подумал, что девушка идёт к Хлодульфу. Тот действительно отличался всеми статями – ростом, силой, умением и мужественной красотой. Но козочка пренебрегла им и Фритигерном тоже. Надумала, плутовка, пройтись перед всеми с самым почитаемым из гостей. Остановившись перед Атанарихом, она призывно забила ладной крепкой ножкой. Тот, внутренне торжествуя, теряться не стал, поднялся и вышел из–за стола, подбоченился и закружил вокруг девицы, словно голубь вокруг голубки. Козочка поумерила прыжки – ведь когда пляшут мужчина и женщина, надо дать возможность мужу выказать свою стать. И Атанарих, подпрыгивая, то ударял руками по подошвам своих сапог, то ловко падал на руки и тут же выпрямлялся, будто ивовая ветка, освободившаяся из–под мокрого снега. Несколько раз он даже, под одобрительный рёв пирующих, кувыркнулся через голову. А козочка в это время отступала перед ним, призывно покачивая бёдрами.
Остальные недолго оставались зрителями – повели вокруг Атанариха и его козочки круговой пляс. Под конец девушка сдёрнула с головы покрывало и козью шапочку и кинула их на землю, а Атанарих ловко кувыркнулся через них и вскочил на ноги. Козочка – имени её Атанарих так и не узнал – стояла в кругу и переводила дыхание, оправляла волосы. Она была, наверно, парой лет младше Атанариха – едва вошла в возраст. Может, и не красавица, но так свежа и разгорячена пляской!
Атанарих как глянул на неё, так и не смог больше отвести глаз. Она улыбнулась – светло и беспечно – и шмыгнула прочь за круг. Только тогда Атанарих тоже отошёл от пляшущих, налил пива и жадно вытянул весь ковш – запалился..
А пляски продолжались, и сидеть за столом со стариками никому не хотелось. Тем более, козочка плясала со всеми! И Венделл вернулся в круг. Козочка, позванивая серебряными украшениями, скакала далеко от него. Но тем легче было её рассматривать! И он глазел на неё так, что Гульдин Бычок, оказавшийся рядом, дёрнул его за рукав, и весело произнёс:
– Ты так ешь её глазами – смотри, не подавись.
Но Атанарих отмахнулся от Гульдина, пожелав тому отправится в болото к давешнему альису. Потом плясали парами. Атанариху досталась рабыня, которая льнула к нему слишком уж вольно. А его недавняя пара кружилась, притопывая ногами, с Фритигерном. Это было обидно. Атанарих хотел оставить свою рабыню и пойти к той девушке, и тут заметил, что Турёнок Хлодульф тоже смотрит на его козочку, словно голодный волк. Они встретились взглядами, и обоим не осталось ничего, кроме как рассмеяться и продолжать кружить тех женщин, которых Куннаны привели к ним. Но вот пары распались, вновь пошли по кругу, Хлодульф и Атанарих оказались слишком далеко от козочки.
